Потому что ты моя - Лиза Клейпас

– Благодарю, но мне ничего не нужно. Меня волнует только здоровье мистера Скотта.

– Скоро прибудет доктор Брук. Он живо поставит хозяина на ноги.

Будем надеяться… – пробормотала Мадлен, с рассеянным видом рассматривая фарфоровую чашечку с изящной ручкой. Когда приедет доктор, сколько времени ему понадобится, чтобы определить, в каком состоянии находится мистер Скотт? – эти вопросы не давали ей покоя.

Горничные покинули гостиную. Они зашептались, едва успев переступить порог. Мадлен невольно услышала обрывок их разговора:

– Думаешь, это и есть новая…

– Что ты!

– А она недурна собой.

– Да, но она слишком уж молода и неопытна… совсем не в его вкусе.

Нахмурившись, Мадлен отставила пустую чашку. Поднявшись с кресла, она принялась вышагивать по комнате. Упоминание о ее возрасте раздосадовало Мадлен. Внезапно вспомнив о своих растрепавшихся волосах, она тяжело вздохнула, подумав о том, что, наверное, похожа сейчас на маленькую девочку, только что резвившуюся во дворе.

Подойдя к застекленным дверям в другом конце гостиной, Мадлен обнаружила, что они ведут в музыкальный салон, на галерею и в небольшую комнату с мозаичным полом. И повсюду она видела прекрасные произведения искусства: портреты и пейзажи, мраморные статуи, керамику, фарфор.

Мадлен прошлась по комнатам и поняла, что составлением коллекции скорее всего занимался сам мистер Скотт. Да и все убранство дома, конечно же, соответствовало его вкусам. Этот человек очаровал Мадлен. Ей хотелось получше узнать его, узнать о его сокровенных мыслях, стать хотя бы крохотной частью мира, который он создал для себя. Но мистер Скотт ясно дал понять, что он не нуждается в Мадлен. Почувствовав себя ужасно одинокой, Мадлен вернулась в гостиную. Должно быть, доктор уже приехал и теперь находился наверху, в спальне Скотта. В доме царила гнетущая тишина, словно все затаили дыхание.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс Ридли? – осведомился дворецкий, поднимаясь со стула, стоящего у подножия лестницы,

– Да, – кивнула Мадлен, приближаясь к мраморным ступеням; она опасалась, что дворецкий остановит ее. – Я хотела бы знать, где находится комната мистера Скотта.

На лице дворецкого застыло бесстрастное выражение, но Мадлен почувствовала, что ее вопрос ему не понравился. Она понимала, что дворецкий и все прочие слуги еще не разобрались в ее отношениях со Скоттом, не поняли, кто она – просто прислуга, как они сами, или его новая возлюбленная.

– У него доктор, мисс, – произнес дворецкий. – Если вам не нравится в гостиной, может быть, вы хотите подождать в другой комнате?..

– Я должна пройти к мистеру Скотту, – с невозмутимым видом заявила Мадлен, подражая тону, которым ее мать всегда говорила со слугами.

– Слушаюсь, мисс Ридли, – последовал ответ. Дворецкий вызвал слугу и велел ему провести Мадлен в личные покои мистера Скотта, в восточное крыло дома.

Коридор заливал свет из длинного ряда окон, напротив которых размещались ниши, уставленные статуями, в том числе изваянием обнаженной купальщицы, вид которой вогнал Мадлен в краску. Пройдя через проем в виде арки, она оказалась в поистине мужских покоях, обшитых панелями темного дерева. Анфиладу комнат украшала коллекция старинных немецких карт в резных рамах розового дерева и персидские ковры, лежавшие на полу.

Слуга подвел Мадлен к закрытой двери, у которой ждала миссис Бичем. Неподалеку стояла горничная, готовая по первому знаку выполнить любое распоряжение.

Миссис Бичем, увидев Мадлен, вопросительно приподняла брови:

– Вам не понравилось в гостиной, мисс Ридли?

– Мне захотелось узнать, что с мистером Скоттом. Миссис Бичем покачала головой.

– Доктор еще у него. Я сообщу вам все, что станет мне известно. А пока горничная проводит вас вниз, в комнаты для гостей.

Мадлен внутренне напряглась, приготовившись к спору,

– Я бы предпочла…

Но тут раздался щелчок повернувшейся дверной ручки. Из комнаты вышел лакей и посторонился, пропуская доктора. Мадлен затаила дыхание.

Доктор, мистер Брук, оказался лысоватым мужчиной лет сорока. Круглые очки придавали его лицу сходство с филином. На добром лице выделялись темные умные глаза. Он окинул взглядом сначала миссис Бичем, затем Мадлен.

– Я мисс Ридли, – сказала девушка, шагнув ему навстречу. – Я хотела бы узнать, что с мистером Скоттом. Я… его компаньонка.

Доктор с учтивым поклоном поцеловал ей руку.

– Как он? – взволнованно спросила домоправительница.

Доктор Брук выпрямился.

– В последнее время я повидал немало подобных случаев. Вынужден с прискорбием сообщить, что этот можно причислить к самым сложным. Странно; ведь мистер Скотт прежде был крепок здоровьем… Впрочем, похоже, он ни в чем не знает меры.

– Боюсь, вы правы, – с печалью в голосе сказала домоправительница.

– Завтра я опять навещу его, посмотрю, как развивается болезнь, – продолжал мистер Брук. – К сожалению, кризис еще не наступил. Я бы посоветовал как можно чаще обтирать больного, прикладывать лед, кормить его желе, бульоном и время от времени давать по ложке молока.

– Мне известно одно старое домашнее средство – листья эвкалипта, вымоченные в бренди, – вступила в разговор миссис Бичем. – Можно давать ему понемногу по вечерам?

– Почему бы и нет? – Доктор вопросительно взглянул на Мадлен. – Мисс Ридли, позвольте узнать: вы намерены ухаживать за мистером Скоттом?

– Да, – твердо ответила девушка.

– Тогда я советую вам поменьше общаться с людьми за пределами этого дома. Лихорадка очень заразна. Нельзя исключить вероятность того, что и вы можете заболеть.

Миссис Бичем с тревогой посмотрела на Мадлен.

– Полагаю, понадобится приготовить для вас комнату…

Мадлен понимала причину беспокойства пожилой дамы. Никто из прислуги Скотта прежде не

Знал о ее существовании. Очевидно, слуги любили своего хозяина и не желали, чтобы его уединение нарушили в тот момент, когда он не в состоянии этому противиться.

– Благодарю вас, миссис Бичем, – проговорила девушка. – Уверяю вас, я хочу лишь помочь мистеру Скотту, то есть Логану, чем смогу.

Домоправительница кивнула, по-прежнему настороженно хмурясь. Она отошла в сторону, чтобы отдать распоряжения горничной. Доктор Брук попрощался и в сопровождении слуги направился к выходу. Воспользовавшись случаем, Мадлен через приоткрытую дверь проскользнула в спальню.

Комната была скромно обставлена и просто отделана – единственным украшением являлась роспись на потолке, изображавшая небо и облака. Середину спальни занимала огромная кровать с шелковым темно-синим покрывалом и горой пуховых подушек у изголовья. Скотт лежал под простыней и легким одеялом; покрывало было откинуто к его ногам. Его успели переодеть во фланелевую пижаму, почти полностью расстегнутую на груди. Он спал, уткнувшись пылающей щекой в подушку.