Кибернетика стучится в школу - Геннадий Воробьев

Такой анализ позволит лучше разработать технологию обучения и поставить перед учителем важную задачу: формирование тезауруса известного нам Т-специалиста. Этот тезаурус должен быть достаточно динамичным, восприимчивым к новому, автоматически освобождающимся от устаревшего, испортившегося, износившегося, с хорошим иммунитетом против вырождения и не нуждающимся в реанимации (принудительном расширении кругозора).

Когда ученик пускает реплику в классе «Зачем нам это нужно?» — он выдает неразвитость своего тезауруса. Тот же вопрос в институте повышения квалификации означает вырожденный (закоснелый) тезаурус.

Что касается педагогов, то мы можем проклассифицировать их тезаурусы на основе того, как они относятся к кибернетике, информатике, вычислительной технике:

Новаторы (их мало) — революционеры, творцы, изобретатели, выдумщики, борцы, старающиеся не что-то когда-то, а все и немедленно изменить.

Охотники (их больше) — революцию они не делают, но принимают ее с восторгом.

Либералы (их много) — новое принимают больше на словах, чем на деле, и с оговорками, любят действовать обстоятельно, не торопясь («Конечно, это надо только приветствовать, но применять следует с бо-ольшой осторожностью и постепенно»).

Консерваторы (их немало) — не скрывают своего отрицательного отношения, уступают под давлением обстоятельств и применяют новшество, когда его уже невозможно не применить («То, что декларируют кибернетика и информатика, давно известно педагогике, и если обратиться к педагогическим классикам…»).

Реакционеры (их ничтожно мало) — идущие напропалую против, вспоминающие старые времена, когда кибернетику ругали, и еще более старые, когда ее не было вовсе («В пророков — камнями, ведьм — на костер!»).

Это к ним обращены слова французского философа Ж. Ламетри, которые вполне подходят для этор книги:

Эй, тугодумы,тупицы,брюзги и придиры,ханжи,сухари и педанты,которым ничто никогда не по вкусу,я пишу не для вас…

Выше мы не раз съезжали и опять съехали с ученика на учителя. Это не случайно. Тезаурус ученика страдает только одним: неразвитостью. А вот что потом получится, зависит от школы. Ученика нужно только убедить, для чего учиться и в связи с этим чему учиться; все остальное (где и как) он примет без сопротивления и даже с радостью. Он не будет тосковать по казарменному типу школьного здания (которое хорошо смотрелось в сравнении с барачным), по старым учебникам, старой форме одежды, старым экзаменам.

В букваре Неофита Рильского 1835 года первые слова, которые должен был самостоятельно прочитать ученик, были: ленивец, неопрятный, шалун, непослушный, болтун, невнимательный. Тогда учеба считалась привилегией и во всем был виноват ученик. Сутулость, близорукость, экзаменационный дерматит — кто делал из этого трагедию?

Итак, учителями должны быть достойные, а учениками — все. Чтобы эффективно обучать всех, надо знать: кого как учить. Для этого мы снабжаем педагогику приставкой «кибернетическая». Однако прежде чем применять кибернетику, нужно пригласить информатику, которая научит каждого педагога использовать информационный подход. Но информатика останется «посторонним» школьным предметом, пока мы не убедим консерваторов, что только так можно давать обязательные и одинаковые знания всем, участвуя в выполнении народнохозяйственного плана по количеству и качеству выпускаемой продукции.

Сто способов выучить урок

Неожиданно для себя решили отпуск провести в СССР.

Агентство «Интуриста» было совсем рядом. Но путевка начиналась только через две недели.

— А как мы будем объясняться? — спросила Кэт. — Я слышала, что там даже по-английски не говорят. И алфавит у них другой.

— Тогда я выучу язык. Недавно было объявление в газете, — сказал Ралф.

— Ты? Язык? За две недели? — недоверчиво переспросила она.

— В газете так и было написано: за любой срок.

В другое время Кэт, возможно, стала бы возражать.

Но и она уже решила навестить свою мать, а муж, чтобы не болтался, пусть учит язык.

В конторе фирмы, обучающей 60 языкам, Ралфа встретили приветливо. Две недели? Прекрасно. За это время вы научитесь болтать о пустяках, расспрашивать дорогу, заказывать обед, разбирать вывески, что-то вычитывать из газет. И назвали сумму, выше той, которую назначил себе Ралф. Но отступать было поздно, машина закрутилась, и Ралф выписал чек.

— Вы уверены, что за это время я выучу язык?

— Конечно. Для этого и существует фирма. Раз вы хотите — мы вас заставим. Гарантия полная. Вас устроит, если завтра мы приступим к делу? Возьмите с собой все необходимое на этот срок. Деньги понадобятся только на тот случай, если вы вздумаете удрать. Но я что-то не помню, чтобы кто-нибудь сумел удрать от нас, — и агент рассмеялся.

На следующий день Ралф с чемоданчиком в руке и проездным билетом (который ему вручил агент) в кармане сел в поезд, чтобы в другом городе приступить к изучению русского языка.

На вокзале, куда он приехал, его встретила женщина:

— Здравствуйте, я одна из ваших преподавателей.

Сейчас я устрою вас в гостиницу, и мы сразу же приступим к занятиям. Вы не случайно уехали из вашего города, потому что все это время вы будете общаться только с нами, вашими преподавателями. И только по-русски.

Она подождала, пока он приведет себя в порядок.

Потом они спустились в кафе, сели за отдаленный столик и начали разговор. Вернее, говорила она, подкрепляя свои мысли жестами и указывая на предметы, о которых шла речь. Время от времени она провоцировала его повторить ту или иную фразу, но делала так, что реплика выглядела естественно. Со стороны могло показаться, что спутница болтает без умолку и не дает спутнику рта раскрыть.

Вечером она проводила его до двери, сказала «до свидания» и пожелала по-русски спокойной ночи. Он пожелал ей то же самое и сразу лег спать, но перед этим стал разбирать метод преподавания, чему он уже научился и что ожидает его впереди.

Утром Ралфа разбудил стук. Вошел мужчина и обрушил на него каскад русской речи. Ралф одевался и совершал туалет, а преподаватель комментировал его действия. Потом они позавтракали и пошли в здание фирмы, где заняли небольшой бокс, все содержимое которого включало стол, два стула, магнитофон и бумагу. Здесь они прозанимались до обеда.

Обедали вчетвером в русской семье, хозяйке которой фирма платила за русский обед и застольный разговор по-русски. Здесь утренний преподаватель передал Ралфа дневному, с которым они совершили прогулку по парку.

Потом появился вечерний преподаватель — вчерашняя женщина. С нею они возвратились в здание фирмы, где уютно провели вечер в холле за коктейлем, слушая музыку, русских певцов и просматривая русские газеты.

Вторая ночь прошла ужасно. Ралф метался по кровати, просыпался, снова засыпал, и в голову лезла всякая всячина; ему казалось, что он онемел: пытается говорить, но не может.

Следующая ночь прошла спокойнее. В четвертую он ужо спал «без задних ног», а днем на улице ему слышалась русская речь, только все говорили как-то невнятно.

Если способы обучения расположить в ряд по степени принуждения, только что описанный способ займет крайнее место. На противоположном конце поместится способ, который использует другая фирма в другой стране. Эта фирма специализируется на обучении иностранным языкам детей и подростков, и ее деятельность выглядит еще своеобразнее.

Шведская семья пожелала обучить свою дочь польскому языку. Она обратилась в фирму, где все начинается с заполнения гигантской анкеты. О чем только не спрашивает анкета: состав и достаток семьи, образ жизни и привычки, отношение к общественным проблемам и искусству и многое другое. В результате фирма находит в Польше семью, где есть именно такого же возраста дочь, которую хотят обучить шведскому языку, и по всем статьям семьи соответствуют друг другу. Они обмениваются своими детьми на год, два, три. Каждый ребенок живет в другой семье, посещает школу, летом ездит домой на каникулы. А фирма берет комиссионные за «сводничество».

Теперь, когда мы установили дистанцию, посмотрим, что происходит между этими двумя, диаметрально противоположными методами обучения и куда в этом отношении движется мир.

К свободе, самостоятельности и разнообразию методов и средств обучения.

Конечно, то, что испытал на себе Ралф, останется: слишком специфично обучение иностранному языку.

Язык — средство общения, и учиться языку лучше только в общении, которое, как стихия, должно захлестнуть обучающегося, заставить его барахтаться и ради спасения собственной жизни держаться на поверхности.

Учиться здесь надо, прибегая ко всему богатству аналогового языка, включая мимику и жесты, и заканчивать чистым цифровым языком грамматики. Так учатся родному языку дети: среди говорящих на этом языке, не боясь делать ошибки и быстро их исправляя, и только потом закрепляют знания на уроках морфологии и синтаксиса. Сначала практика — потом теория.