Кибернетика стучится в школу - Геннадий Воробьев

Здесь мы подошли к очень интересному вопросу: что такое талантливый, гениальный и существует ли мера этих понятий?

Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве располагает уникальной коллекцией картин французских импрессионистов, чему завидуют даже французы. Собрал эту коллекцию С. Щукин — меценат, не имевший художественного образования, но обладавший удивительным художественным чутьем. Собирать он начал тогда, когда французская академическая школа ругала импрессионистов и у них мало что покупали.

Щукин приходил в студию художника и в одиночестве сидел часами, изучая расставленное и развешенное вокруг. Потом принимал решение, пока еще предварительное. Отобранные картины приносил домой и вешал на видное место. Через неделю или две следовало окончательное решение: то, что переставало обращать на себя внимание или даже начинало раздражать, возвращалось обратно. Только сейчас искусствоведы по достоинству оценили его выбор: возвратную информативность представленных в музее картин.

Таким образом, чем талантливее автор, тем больше возвратная информативность его произведений, тем охотнее обращаются к ним знатоки и любители, чтобы насладиться вновь и вновь, обогащая при этом свой ум, свою душу. Именно поэтому рекламные агентства не жалеют денег, покупая картины известных художников и делая им заказы, чтобы рекламные плакаты долго могли висеть, никому не надоедая.

Но, по-видимому, даже самая высокая возвратная информативность имеет свой предел. Представьте себе Мону Лизу (Джоконду) — не только подлинное полотно, которые вы, быть может, видели, но и многочисленные репродукции в ваших книгах, на стенах вашей квартиры и квартир ваших знакомых, на спичечных этикетках и почтовых марках, на упаковках конфет и мыла. Нечто подобное произошло в действительности с И. Шишкиным, 150-летний юбилей которого в 1981 году прошел довольно скромно, — и все из-за славы 50-х годов, когда плохие репродукции «Утра в сосновом лесу» и «Ржи» буквально заполонили общественные учреждения — вокзалы, клубы, чайные, и реакция сверхизбыточности до сих пор не прошла. Существует хитрый пропагандистский прием: самый большой урон врагу наносит тот, кто его перехваливает.

Теперь, когда мы познакомились с введением в информатику (без которой не может существовать кибернетика), узнали, что такое информационный режим — хотелось бы увидеть, как все это действует в школе высокой информационной культуры. К сожалению, ни у пас, ни за границей я не знаю такой школы. И поэтому пусть меня читатель простит, что я отправлюсь вместе с ним в другое учреждение высокой информационной культуры аэропорт.

Самолет снижается над заливом, едва не замочив хвост, легко касается земли, долго катится мимо силосных башен, переваливает через шоссе, объезжает комбайны, убирающие хлеб на летном поле, и попадает в объятья «Спрута», приподнявшегося над землей в самый последний момент.

Прямо из самолета пассажиры входят в одно из «щупалец» амстердамского аэровокзала «Схипхол», где никто не суетится и не волнуется по поводу того, куда идти и что делать дальше.

Первая заповедь аэропорта: вселять уверенность и спокойствие. Совсем неважно, что вы не знаете иностранного языка, даже голландского, и никогда не летали на самолетах. Здесь все очевидно и понятно. Справочное бюро? Зачем оно — эго признак низкой информационной культуры, потому что там задают одни и те же вопросы и легко сделать так, чтобы они вообще не возникали.

Мы с вами становимся на транспортную ленту длинного коридора и движемся к выходу. Окна-стены с панорамой бесшумной авиационной жизни. Приветливые, ненавязчивые рекламные плакаты. Мы проходим паспортный контроль, берем свои вещи и садимся в автобус, который везет нас в город. И за эти несколько минут трудно потом припомнить чей-нибудь недоуменный взгляд, чье-нибудь недоуменное слово.

А когда предстоит возвращение домой, сработает вторая заповедь: здесь не опаздывают, и для каждого существует к выходу только один прямой путь. Гроздья солнечных дисков над головой показывают направления ко многим десяткам выходов. На наших посадочных талонах такой же возбуждающий оранжевый диск с номером выхода, и мы становимся на транспортную ленту, движемся по длинному коридору, сворачиваем в коридор поменьше навстречу только что приехавшим под почетным, но строгим эскортом дисков со своим номером.

Не успевает предыдущий диск отпустить, два следующих, один за другим, властно притягивают к себе. Нетерпеливые могут не стоять на транспортной ленте, а идти рядом. Не для быстроты, а для спокойствия. Причем те, кто умеет читать по-английски или по-голландски, видит пояснительную, но в общем ничего не добавляющую надпись под диском, а те, кто не умеет читать, не видят — таков психологический эффект. Цель надписей — тоже успокаивать.

Итак, путь к выходу известен, но отлет еще не скоро.

При таком повороте мыслей тухнут в сознании солнечные блики дисков и вспыхивает второй информационны и уровень — спокойный зеленый цвет: туалет, медпункт, обмен валюты, кафетерий… Общий темпоригм жизни аэропорта: спокойный, несложный, деловитый. На оранжевом уровне (под потолком) — несколько более собранный, четкий. На зеленом уровне (выше глаз) — более расслабленный.

Заповедь третья: здесь можно хорошо провести время, даже если его слишком много (нелетная погода), а денег слишком мало. Третий информационный уровень (не надо поднимать головы) — белый цвет. В центре тела «Спрута», откуда расходятся «щупальца», — Free shop — беспошлинная торговля. Здесь все дешевле, чем за чертой паспортного контроля, и рачительные путешественники складывают покупки в тележки, рядом с детьми и дорожными принадлежностями. Тот, кто не хочет ничего покупать, листает журналы и книги на открытых витринах, копается в сувенирах, рассматривает и примеряет драгоценности, тянет из стаканчика какой-нибудь напиток, слушает через наушники музыку (прерываемую объявлениями о самолетах) или вообще ничего не делает, найдя в диванном лабиринте уголок, чтобы смотреть в оконную стену, на людей или не видеть ничего.

Так здесь проходит время. Незаметно сменяются лица, подкатываются и откатываются самолеты за окном, звучит позывная музыкальная фраза, четко (!) произносятся названия конечных пунктов, на экранах батареи телевизоров стираются, вписываются и сдвигаются строки рейсов — только в них чувствуется тщательно скрываемый напряженный пульс жизни аэропорта. Да, «Схипхол» уже не молод, построены более современные здания аэропортов, но за прошедшие годы он многим повысил информационную культуру.

Педагогическая информатика, кроме свойств информации, обрабатываемой при обучении, изучает строение и работу информационной системы: учитель ученик.

Эта система насчитывает по крайней мере четыре тезауруса: что учитель знает, что знает ученик, чему хочет учитель научить, чему хочет ученик научиться.

«Тезаурус» в переводе с греческого означает «богагство», «сокровище». Информатика это понимает как смысловое содержание информационной системы, чему в русском языке соответствует одно из значений слова «мир». Когда говорят «мир подростка» — это и есть тезаурус, который, в свою очередь, включает тезаурусы: что подросток собой представляет, что он знает о себе, к чему стремится, что знает и как оценивает других, что другие знают о нем и как оценивают его, что он хочет, чтобы о нем знали и как к нему относились, и т. д.

Выше я говорил об играх в детском саду: это и есть первое знакомство с теорией тезаурусов. Графически тезаурусы соотносятся с помощью пересекающихся кругов — диаграмм Венна.

Когда я прихожу в кино и не знаю, что увижу, то становлюсь поближе к выходу, чтобы о чем-нибудь догадаться по лицам покидающих зал. Это аналоговый язык.

Но иногда слышится и цифровой язык. Он говорит ей:

«Какая гадость!» Она ему отвечает: «Нет, мой милый, это прелестно!» Кто здесь прав? Правы оба. Каждый соотносит тезаурус фильма со своим: в одном случае получается пересечение, в другом нет.

А теперь с помощью тезаурусного подхода вникнем в суть системы «учитель — ученик». Соотнесение четырех вышеназванных тезаурусов дает нам восемь производных: цели ученика и учителя совпадают в отношении того, чему нужно (1) и не нужно (2) учить; далее идет то, что ученик хочет знать, а учитель хочет (3) или не хочет (4) дать; то, что учитель хочет дать, а ученику неинтересно (5) или он уже это знает (6); то, чему учитель не собирается учить, потому что знает, что ученик это знает (7); и, наконец, наверное, есть то, что ученик знает, а учитель нет (8). Если мы прибавим пятый тезаурус — фактически переданные знания, то любознательный читатель может сам построить здесь новые производные тезаурусы.

Такой анализ позволит лучше разработать технологию обучения и поставить перед учителем важную задачу: формирование тезауруса известного нам Т-специалиста. Этот тезаурус должен быть достаточно динамичным, восприимчивым к новому, автоматически освобождающимся от устаревшего, испортившегося, износившегося, с хорошим иммунитетом против вырождения и не нуждающимся в реанимации (принудительном расширении кругозора).