Миллионер, Париж и туфелька - Юлия Бузакина

Салют будет в десять. Сейчас можно прогуляться в толпе и купить что-нибудь на память.

– Какие красивые! – я с умилением останавливаюсь возле прилавка, на котором продают нескольких связанных из шерсти котят. Котята как на подбор – и рыжие, и белые и даже один черный с белыми лапками и грудкой.

– Купить тебе котика? – лукаво посматривает на меня Макс.

– Купи, – сжимая пальцы его руки, улыбаюсь я.

– Какого вам? – оживляется девушка, продающая игрушки ручной работы.

– Того, что с белыми лапками.

– Мне тоже больше понравился черный с белыми лапками, – сообщает Макс. Потом достает из кармана деньги и отдает за игрушку.

– Спасибо! Он чудесный!

Я встаю на цыпочки и целую его в губы. Макс обнимает меня за талию. Дальше мы идем, крепко держась за руки. В кармане моей курточки поселился шерстяной котенок с белыми лапками. Кажется, я окончательно потеряла голову от обаяния Макса. Я счастлива каким-то глупым детским счастьем, от которого хочется по-дурацки улыбаться и петь во все горло.

На большой сцене концерт.

– Здесь не интересно. Пойдем в кафе? – предлагает мой спутник.

– Если найдем место, то конечно, – соглашаюсь я.

Нам удается найти место только в «Кофепаб». Уютная кофейня с огромным выбором кофе и десертов.

– Мы с мамой любим круассаны и кофе. Когда приезжаем в Париж, всегда останавливаемся в одном и том же отеле, и завтракаем в любимой кофейне, – рассказывает мне Макс.

– Тогда не будем изменять твоим семейным традициям? – подмигиваю ему я.

– Не будем, – с улыбкой соглашается он. – Закажем круассаны и капучино.

– А сниматься в рекламе одежды сложно? – с интересом посматриваю на Макса я, когда мы усаживаемся за высокую барную стойку на мягкие барные стулья.

– Мне – нет. Только скучно, – отправляя в рот половину круассана с шоколадной начинкой, поясняет он. – Они такие чопорные и монотонные, эти французы, которым за пятьдесят. И всегда вертятся вокруг мамы. Я же просто модель. Мое дело – улыбаться и позировать. Наверное, мама и сюда прилетела от скуки сегодня.

– Постой, твоя мама прилетела к нам в город? – удивляюсь я.

– Ага. Решила поздравить Кирю с днем рождения. Видела бы ты лицо нашего папаши, когда мы встречали маму в аэропорту! Мы обедали в ресторане в полном молчании, а потом Кирилл постарался как можно скорее смыться к друзьям.

– Может, она хотела, как лучше? Побыть рядом с Кириллом в его день рождения?

– Я никогда не смогу ее понять, – огорченно качает головой Макс. – Мсье Гратин, мамин воздыхатель из Парижа, предлагает ей руку и сердце, а она, бросив все, едет сюда. И знает же, что отец, когда психует, становится неуправляемым. Еще неизвестно, чем закончится сегодняшний вечер.

– Сочувствую.

Я кладу свою руку на руку Макса. Мне, правда, жаль, что у него такая сложная семья.

– Все, забудь. Хочешь еще десерт?

– Нет, иначе я лопну.

– Тогда пошли на «американские горки»? – с веселым вызовом посматривает на меня Макс.

– Вот еще, – отчаянно качаю головой я. – Лучше на «веселые горки».

– Там катаются одни малыши! – брезгливо морщится мой герой.

В итоге мы плетемся пешком до каруселей и останавливаемся у аттракциона «Орбита». Это когда вы вдвоем сидите в креслах, и вас крутит вперед и выше, а потом ниже.

Мы садимся в кресла и беремся за руки.

Когда аттракцион взмывает вверх, площадь видно, как на ладони. Мерцающие ярким светом фонари, веселящаяся толпа. Нас кружит на карусели, и я вдруг думаю, что меня тоже вот так закружило в отношениях с Максом. Резко, в полную силу, и неясно, что будет через десять дней, когда он упорхнет в свой Париж на съемки. Я поворачиваюсь к нему и внимательно смотрю в его карие глаза. Что это? Любовь навсегда или просто очередной роман-однодневка, который растворится в закате?

Волков ловит мой взгляд и улыбается.

– Поцелуй меня, – нахально просит он.

– Это же неудобно, – приподнимаю бровь я.

– Удобно, если придвинуться друг к другу ближе.

Он достает из кармана джинсов свой сотовый.

– Давай, Оля! Поцелуемся и сделаем селфи на фоне ночного города!

Он придвигается ко мне так близко, как это только возможно, и наши губы сливаются в поцелуе. Телефон отщелкивает фотографии, одну за другой. Где-то справа раздается взрыв первого салютного залпа. За ним второй. Разноцветные залпы раскрашивают небо в яркие цвета.

Карусель плавно опускается вниз.

Мы выходим с аттракциона, и восторженно смотрим на разноцветное небо, взрывающееся тысячами искр. Макс привлекает меня к себе, и его губы скользят по моим. Сначала нежно, а потом все настойчивее. Я обвиваю его за шею руками, и отвечаю на поцелуй. Весь остальной мир не имеет никакого значения. Красивый салют – это всего лишь фон. Наш страстный поцелуй затмевает и его.

Макс касается пальцами моего лица и неотрывно смотрит мне в глаза. Я с наслаждением ловлю его прикосновения. Тоже касаюсь его немного колючих щек, и таю от его взгляда. Кажется, мы оба попались в расставленные дерзким Купидоном сети.

Но вот, салют завершился. Толпа начинает расходиться. Как будто закончилось интересное кино, и все спешат к выходу. Только мы с Максом никуда не спешим. Крепко обнявшись, мы медленно прогуливаемся по стремительно пустеющим тропинкам. Мы болтаем обо всем на свете, и нам совсем не хочется расходиться.

– Оля, время, – спохватывается Макс. – Я же обещал твоему папе!

– Нет, Макс! Не порть наше свидание, умоляю!

– Оля! Я же ему пообещал.

Макс качает головой и тащит меня в сторону выхода из парка.

– У нас пятнадцать минут, чтобы добраться до твоего подъезда, – открывая мне дверцу, сообщает он. – И не смей дуться!

Я понуро смотрю в окно. Впрочем, пробок нет, и мы успеваем подняться на восьмой этаж как раз, когда часы показывают без двух минут двадцать три часа.

– Обещай, что тоже пойдешь домой, – притягивая его к себе за воротник рубашки, прошу я.

– Клянусь! – он обхватывает меня за талию и крепко прижимает к