Бретёр - Андрей Акцынов

«Российская семья удушает мужчину. Только партия…» Настя как-то зачеркнула эти строчки, когда они ехали в машине. Зверь подчинялся только в постели, а в миру Бретёр ежедневно боролся с ее диктаторскими замашками. Когда Бретёр под конец той встречи попросил Лимонова подписать книжки, то они рассмеялись. Ох уж эти девки!

Еще Бретёр тогда подарил Лимонову нож «Калашников», красивый и довольно дорогой, с ручкой, напоминающей приклад автомата. Эдуард тут же бросился за линейкой его измерять – не холодное ли оружие. На память они сделали фото с топором, который висел рядом с заранее завязанным черным галстуком. В квартире царил воинственный мужской дух: черный галстук, топор и каменный член для девственниц!

– Вы вообще политикой интересуетесь или вам по одному месту? – спросил Лимонов после того, как Бретёр высказал что-то ошибочное в плане ситуации в стране.

– Интересуюсь!

Это была уже следующая их встреча спустя несколько недель. По делу. Они встретились уже не как герой с журналистом, но как соратники. За это время много чего произошло. Лужков отсудил у Лимонова пятьсот тысяч рублей за то, что тот в одной из радиопередач сказал: «Все московские суды подконтрольны Лужкову». К нему явились судебные приставы и описали имущество: масляный обогреватель, телефон-факс… и нож черного цвета. Бретёр подумал, что судьба подаренного им ножа может быть экстраординарной. Лимонова вся эта свистопляска даже забавляла, он заранее позвал журналистов и весело рассказывал: «У Карла Мордехая Маркса они описали даже детскую колыбель!» Журналисты: «Ха-ха-ха!» Бретёра только оскорбило, что подаренный им нож приставы оценили в сто рублей. Эти ребята ничего не понимают в ножах!

Лимонов жил духовной жизнью, на мирскую ему было плюнуть и растереть. Из мирской его больше всего волновали политические страсти. Он по-прежнему хотел использовать либералов.

– Они, блин, думают, что без нас они что-то смогут. Хрена лысого они смогут. Немцов в полной заднице. Хакамада там же. У них вообще нет никакого опыта уличной политики. На улице они никто. Ноль.

– А что вы планируете делать? Я с вами. Я готов вас поддержать!

Черная гэбэшная «Волга» была припаркована в крохотном дворике рядом с магазином «Фаланстер», где они договорились увидеться. Бретёр с Лимоновым сидели в машине, неподалеку прогуливалась команда охранников нацболов, экипированных профессиональными рациями. Без рации был только недавно освобожденный Макс Громов.

– Я им уже предложил: триумвират оппозиции. Касьянов, Каспаров, Лимонов. Они пока думают. Я готов занять третье место и идти за их спинами. Партия ступила в это либеральное болото, и она сделала правильно. Мы держали круговую оборону. Нас бы просто растоптали тогда.

– А если они не согласятся?

– Тогда я пойду один.

Лимонов был облачен в панаму цвета как у войск Конфедерации в Гражданской войне США. После выхода из тюрьмы он стал еще ближе к простому народу.

Свое предложение Бретёр написал на листке бумаги, который они потом сожгли. Оно было злободневным и касалось реальных партийных дел.

– Все это очень интересно! – ответил Эдуард и написал свой ответ.

Лимонов подписал ему роман «Укрощение Тигра в Париже»: «Дорогому другу…» Во как! Бретёр притащил книгу в кармане и в двух словах рассказал, как только что расстался со своим Тигром.

– Осторожнее! А то убьют вас на хрен!

– А вы боитесь смерти, Эдуард Вениаминович?

– Я ничего не боюсь. Последний свой страх я потерял, когда в Югославии в атаку ходил… А нет ли у вас девок каких?

– Да вот расстался только что со своей…

– Нет, – дальше он назвал его по имени, – ваших мне не надо. Мне б свою.

Такая кандидатура была. Нежная и воздушная, как фея, Аня возрастом ненамного превышала Беатриче. Данте выбрал изумительное имя для своей героини, что может быть лучше, чем «дарующая блаженство». Туловище Ани, в сущности половозрелого, но ребенка, обещало немало будоражащих запретных наслаждений, в особенности для старого опытного солдата. Бретёр познакомился с ней через друзей, Аня снималась голой и вывешивала свои фото ВКонтакте.

Из того, что Бретёр успел прочесть у Эдуарда, многие его книги – это, как известно, репортажи из жизни, он узнал, что все его значимые женщины были крейзи. Он любил экзальтированных сумасшедших красоток, это был его конек, как мужчины и как художника. Он отдавал предпочтение исключительно молодым, потому что после тридцати душа женщины чернеет от психологических травм, цинизма и разочарований. Выбирайте щенков! – таков был девиз.

Зрелая, за тридцать, Катя Волкова была скорее исключением. Остальные девки были лет по двадцать. Бретёр подумал, что если ты враг государства № 1, то в плане общения со слабым полом есть свои преимущества и недостатки. С одной стороны, твоя популярность и харизма Негодяя с большой буквы. С другой, есть и сугубо технические сложности. На улице – наружное наблюдение, пара машин ежедневно. Дома прослушка, нельзя нормально потрахаться – все фиксируется на пленку. Ни шагу без охраны, это минимум три-четыре человека. Не от правоохранителей и киллеров, вовсе нет, а просто от неожиданных нападений отмороженных мудаков, нашистов там, и так далее.

С Волковой, Бретёр сделал вывод, они расстались, но были все еще мужем и женой. После этого было несколько девочек и даже стриптизерша Лена из Петербурга. Она работала в жанре бурлеск – это такой театрализованный ретростриптиз пятидесятых. Лимонов называл ее сгустком черной материи и признавался, что она своим присутствием опустошает запасы его сил, как энергетический вампир. Многие темпераментные красотки являются вампиршами, и с этим ничего невозможно поделать, такая у них планида. Лимонов, склонный к эпистолярному жанру общения, получал от нее такие электронные письма: «Я сейчас приду и разнесу твою долбаную дверь! Я ведь знаю, где ты живешь…» Это начало письма.

Бретёр тоже стал получать от Насти время от времени неприятные сообщения, но до «долбаной двери» было покамест далеко. Она писала о том, что он слабый мужчина и трус, что не может за нее отомстить. Не может, а вот другие смогли. Бретёр продолжал разрываться и чувствовал себя скверно. Хотелось быть злым и безжалостным, но в то же время он понимал, что мстить не за что. Его никак не привлекали лавры обманутого осла, осла с рогами. Даже брошенный Зверь продолжал на расстоянии высасывать душевные силы.

Лимонов рассказал свой случай. Во время своей депутатской кампании – он баллотировался выдвиженцем в Госдуму, Наташа Медведева позвонила и сказала, что ее изнасиловали. Он все бросил и помчался к ней. Певица оказалась спокойной и вполне в порядке, как ни в чем не бывало. Она что, забыла? Девки всегда врут, это их умение, выработанное в процессе эволюции, чтобы защищаться.

Так вот Аней Эдуард, имевший на тот момент в своем сердце вакуум, активно заинтересовался и подписал ей книгу стихов. Само крохотное создание тоже было не прочь познакомиться с известным писателем, до тех пор, пока она не рассказала об авантюре своему нимфеточному парню – это существо никак не одобряло эту затею. Вдобавок ко всему Аня получила реальный или мнимый аппендицит. Встреча не состоялась.

Почему Бретёр считал Лимонова врагом государства № 1? А вот почему. Только под государством в данном случае следует понимать не Россию и народ, но путинский режим.

Картина в российской оппозиции была следующей. Зюганов и Жириновский более десятка лет на пару сливали левый и патриотический электорат в канализацию истории. Справлялись с этим великолепно.

А либералы? Что либералы… Либералы в правительстве, такие как Греф и Кудрин, отличались от либералов в оппозиции только доступом к кормушке. Рожи одни и те же. Немцов и другие господа мечтали эвакуировать Путина из Кремля и всей разжиревшей коллективной задницей залезть в его кресло, ничего не меняя, кроме второстепенных нюансов. Никакого демонтажа режима они на самом деле не хотели.

Буржуазные политики, парализованные трусостью напополам со скудоумием, вообще на какой-то момент пребывали в глубокой коме оттого, что Путин поганой метлой выгнал их из Думы, где они сидели уже довольно долгое время. Это Лимонов насильно вытащил их за шкирку из болота и вернул в политику.

Лимонов хотел не только сменить вывеску на лавке, но и опрокинуть с ног на голову всю государственную машину. Он выступал за лозунг:

Первым делом он хотел национализировать крупную промышленность, нефть, газ, крупные заводы и предприятия. И еще избавиться от серой, бесформенной, как морская жижа, массы клонов-чиновников, чтобы привести во власть молодую кровь – кадры из молодежи и провинции. Вот это была бы буча! Никто из оппозиции даже в своих самых смелых мыслях не посягнет на такое.