Лик над пропастью - Иван Любенко

Прошло более десяти столетий, и в середине X века убрус перенесли из Эдессы в Константинополь. Но в 1204 году, после захвата Рима крестоносцами, Эдесский образ исчез. Где находится теперь святыня — никто не знает. Ходили слухи, что она ушла на дно вместе с кораблем, который плыл в Венецию. И тем интереснее появление наскальной иконы у нас. Я вполне убежден, что она создавалась по образу и подобию той самой Эдесской — Константинопольской, — закончил повествование диакон.

— Тогда можно предположить, что аланы, желая оградить себя от завоевателей, также решили изобразить Святой лик над своим городом, — задумчиво проронил Ардашев.

— Вы положительно правы! Именно так я и думаю.

— Только для этого им надо было увидеть оригинал.

— Не обязательно. Дело в том, что после Вознесения Господа нашего Иисуса Христа Кавказ посетили пять святых апостолов: Андрей Первозванный, Матфей, Иуда Фаддей, прозванный Левием, Варфоломей и апостол от семидесяти Фаддей. Они заложили основу христианства на Кавказе. От них местные жители и узнали о наличии Спаса Нерукотворного. Иконописец, скорее всего, был византийцем и не раз лицезрел Священный убрус.

— Я слышал, что причерноморские земли всегда оставались неким форпостом христианства на Северном Кавказе. Ведь и Боспорское царство в итоге превратилось в провинцию Римской империи. Насколько я знаю, это произошло в эпоху Юстиниана, по-моему, в VI веке от Рождества Христова.

— Вы правы, Клим Пантелеевич. А позже, в X веке, христианская Алания простиралась от самых верховьев Кубани до реки Аргун в Чечне, к западу от Урупа и до Аварии в Дагестане. Представляете?

— Да, большая была территория. Вполне возможно, что, сохранись Алания до наших дней, и не было бы никакой Кавказской войны.

— Вполне резонное предположение. Скажите, а вам не доводилось знакомиться с работой Шоры Ногмова «История адыхейского народа»?

— Признаться, нет.

— А между тем это был замечательный ученый. Он служил поручиком в Отдельном кавказском корпусе и одновременно занимался историей Кавказа. По его утверждениям, адыгские племена давным-давно поклонялись Иисусу. Православие в первую очередь принимала знать. Именно от христианских священников и берут свое начало большинство дворянских родов Черкесии. Адыги (черкесы) считали себя христианами и крестили детей, но только по достижении ими восемнадцатилетнего возраста. А в церкви молились исключительно старцы.

— Почему?

— Основная часть мужского населения жила грабежом, а это грех. Из-за этого им запрещалось входить в храм. Но как бы там ни было, благодаря Византии в горы пришло просвещение, появилось искусство. Христианство принесло на Кавказ свет цивилизации. Я уверен, свитки Аланской митрополии это подтверждают. Вот почему так важно их отыскать. — Диакон внимательно посмотрел на адвоката и вдруг спросил: — Как вы думаете, Клим Пантелеевич, может ли убийство Маевского быть связанно с его письмом владыке?

— Такую возможность отрицать нельзя. Но меня сейчас беспокоит другое: до сих пор я не имею ни малейшего представления о том, как Поликарп Спиридонович, находясь за сотни верст от аланских памятников, сумел определить местонахождение тайника.

— Возможно, мы поймем это на месте.

— Утешение слабое. Однако сдается мне, что легковерный титулярный советник разоткровенничался и выложил злоумышленнику свои соображения. Я подозреваю, что и убили его лишь для того, чтобы никто не узнал тайну монашеского хранилища. Другого объяснения у меня пока нет.

— Тогда получается, что преступник уже завладел перепиской?

— Не знаю. Прошло не так уж много времени. Вполне вероятно, что мы можем встретить его в горах.

— Но ведь это опасно? — В голосе священнослужителя послышались настороженные нотки.

— К сожалению, вся наша затея — штука до крайности рискованная. Поэтому я прошу вас быть внимательным и осторожным.

За разговорами часы и версты летели незаметно. Тем временем поезд миновал колонию Каррас и Николаевскую. Выскочив из леса, локомотив начал медленно подниматься на степную возвышенность. Слева виднелась гора Машук, а справа, немного в стороне, — острые вершины Бештау. На спуске состав увеличил скорость и полетел стрелой. Вдали замаячил сигнальный огонь. Протяжно и хрипло засвистел паровоз, и, точно испугавшись, дрогнули вагоны. Неожиданно прямо из-за поворота открылся Пятигорск.

Город будто обработали ретушью: золотом сияла осенняя листва, и в садах светлыми пятнами проступали аккуратные домики, казавшиеся ослепительно-белыми на фоне сумеречного неба.

По коридору носились проводники, предупреждая публику о прибытии. Показался вокзал, и поезд, замедлив ход, остановился. Стоило кондукторам отворить двери, как на перрон высыпали пассажиры. Муравьями суетились носильщики. Беспокойно выглядывали из-за чужих спин встречающие. Чуть поодаль, у открытого окна жандармской комнаты, нервно курил офицер.

Клим Пантелеевич и диакон вышли из синего вагона. Услужливый носильщик, завладевший их багажом еще в коридоре, катил впереди чемоданы. Добравшись до парного экипажа, он что-то сказал извозчику и тут же принялся укладывать вещи на задок коляски.

— Куда прикажете? — осведомился возница.

Диакон замялся и рассеянно посмотрел на Ардашева.

— В «Бристоль», — распорядился адвокат.

Окинув вельможного господина почтительным взглядом, кучер тронул лошадей, и рессорная коляска мерно застучала колесами по известняку Романовской улицы, тянувшейся с востока на запад, от вокзала до Елизаветинской галереи.

Главный бульвар города по высоте расположения делился на три части: верхний, средний и нижний. Средний, с примыкающим к нему Николаевским цветником, и был самым главным. Собственно, здесь сосредоточивались самые важные здания и учреждения Пятигорска: казенный ресторан, контора группы, городская управа, банк, библиотека, почта и многочисленные магазины. Вся курортная жизнь с ее нежданными, вспыхивающими, как бенгальский огонь, романами протекала большей частью под этими липами и каштанами. Именно по главной аллее фланировала беззаботная публика: купеческие семейства с целым «выводком» вечно галдящих детей; пленительные и неприступные, как холодные вершины Эльбруса, дамы строгого вида, шествующие в сопровождении гордых кавалеров; перезрелые барышни из провинции с престарелыми тетушками, немолодые офицеры, прибывшие подлечить здоровье за казенный счет, и разного рода авантюристы — искатели состоятельных любовниц и богатых вдовушек. Последний тип можно было легко определить по закрученным кверху усам, щегольской, но недорогой трости и внимательному, стреляющему по сторонам взгляду.

Экипаж миновал Лермонтовский сквер и Александровскую площадь, за которой виднелась ограда Казенного сада. Стоило проехать два квартала, как взору открылся величественный пятиглавый Спасский собор с синими куполами. Отец Кирилл и Ардашев перекрестились. Немногим дальше, рядом с «Парикмахерской Андреева», на боковой стене четырехэтажного здания хорошо читалась выполненная саженными буквами надпись: «Отель «Бристоль».

Не успел извозчик остановиться перед входом, как из дверей выскочил носильщик в красной венгерке. Он проворно выгрузил чемоданы и потащил их в гостиницу. Ардашев протянул кучеру целковый, и тот стал искать сдачу.

— Оставь себе, — соскакивая с подножки, вскликнул Клим Пантелеевич.

— Благодарствую, барин. Приятного вам отдыха! — получив тройную плату, возница учтиво склонил голову.

Путешественники вошли внутрь. Полукругом стояла дорогая мягкая мебель и кофейные столики. С украшенного лепниной потолка свисала массивная люстра с электрическими лампами.

Завидев гостей, метрдотель расплылся в дежурной улыбке, и от этого его пшеничные усы показались еще длиннее.

— Гостиница и впрямь неплохая, — протягивая паспорт, выговорил Клим Пантелеевич.

— Простите, не соглашусь — отель лучший в городе-с.

— Что ж, посмотрим. Третьего дня я бронировал у вас номер.

— Точно так-с, извольте, — метр протянул ключи. — Второй этаж.

— Благодарю. Но нам нужна еще одна комната, — адвокат кивнул в сторону диакона Кирилла.

— Сожалею, но ничего нет. — Служащий гостиницы уставился в потолок. — Все комнаты оккупированы.

У присяжного поверенного начало портиться настроение. Он прикрыл глаза, медленно провел ладонью по лицу, будто снимая паутину, и, тяжело вздохнув, вымолвил:

— У вас, любезный, есть два варианта: первый — я даю вам красненькую и за эти деньги вы напрягаете все имеющиеся в вашем распоряжении извилины. Результатом этой титанической работы должна стать еще одна, точно такая, как у меня, комната; второй вариант: я звоню директору Вод и прошу его лично вмешаться и разрешить досадное недоразумение, случившееся со мной в вашем, безусловно лучшем, отеле города.