Жизнь моя - Армия - Любовь Рябикина

Савицкий бежал всех медленнее из-за солдата, который все еще не докумекал о грозившей смертельной опасности. Командир не мог бросить подчиненного, к тому же виноватого лишь в том, что не понимает, что произошло и продолжал упорно тащить за собой. Объяснять было некогда. Парень, как ему казалось, еле переставлял ноги. Когда ракета вернулась, они были всего метрах в двухста. Полковник прыгнул назад и уронив парня, накрыл собой.

Страшный взрыв оставил на месте окопа глубокую воронку. Земля и клочья травы простучали по спине командира, сбив кепку В воздухе висела мутная пелена, когда он поднял голову. Скатился с рядового и потряс его за плечо. Неестественно громко спросил:

— Живой?

Тот очумело потряс головой, приподнимаясь и глядя в ту сторону, где находился всего пару минут назад. Уставившись в лицо командира, прошептал:

— Живой… Что это было?

Полковник усмехнулся и потряс его за плечо:

— Потом скажу. А пока комиссия здесь, ты этот вопрос лучше не задавай!

ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ СОНЕЧКИ

Генерал-лейтенант Елистратов, оказался настоящим дамским угодником. Как старшему по званию, полковник Савицкий не мог указать ему на недопустимость подобного поведения и скрипя зубами наблюдал, как не молодой генерал «крутит шашни» с совсем недавно прибывшим девичьим взводом. По вечерам его невозможно было застать в палатке и Савицкому уже дважды пришлось «выуживать» генерала из «дамских покоев», где он пил чай и травил анекдоты. Василий Федорович, вместе с девчонками, радушно приглашал его посидеть «в домашней обстановке». Ивану, чертыхаясь в душе, приходилось соглашаться.

Полковник и сам-то еще толком не знал, как всех зовут, а генерал вовсю улыбался каждой встреченной девчонке. Называл по имени, останавливал и хоть минутку, но уделял «объекту». За эти вечера полковник поклялся себе, что никогда и ни при каких обстоятельствах больше не возьмет с собой на учения баб.

Оправившись от потрясения, которое навела на всю комиссию самонаводящаяся ракета, генерал-лейтенант решил устроить вечер отдыха. Он так и сказал Савицкому:

— Иван Артемьевич, надо бы нам нервишки немного поправить. Обязательно девочек пригласите! Без женского пола скучновато будет…

Полковник поморщился про себя, но с начальством не поспоришь. Он прекрасно понимал, что этот «вечер» вновь обойдется части в «копеечку». Вызвал к себе начальника продовольственного обеспечения и дал соответствующие указания. К восьми вечера под навесом были накрыты столы. Девчонки, как и все переодетые на период учений в полевую форму, сгрудились стайкой вокруг Лидии Карпович, метрах в ста от навеса. Она что-то говорила им вполголоса.

Лидка стала у них «командиром» по просьбе самого Савицкого, который остерегался, что новый взвод может оказаться спервоначалу таким же, как и первый. Карпуша легко нашла с девчонками общий язык, ничуть не скрыв, что она «сваха» и они могут обращаться к ней по «щекотливым» вопросам. Уже трое «клюнуло» на последних не женатых «оболтусов». Молодые лейтенанты пока не прибыли и девчонки вовсю встречались с «объектами». Савицкий знал и надеялся, что мужиков теперь удастся женить и надоевшие проблемы, связанные с холостяками, немного отступят от него.

Подполковник Уфимцев разговаривал с Аристарховым чуть в стороне, специально встав лицом, чтобы постоянно видеть жену. Именно так он называл Лиду, хотя все еще не расписались. До свадьбы оставался месяц. Бывшая женушка протянула с разводом, но Карпуша ничуть не обеспокоилась. Она даже успокаивала Павла, когда он начинал извиняться и нервничать из-за постоянных ехидных вопросов-намеков соседки по лестничной площадке:

— Паш, прекрати! Я все понимаю и знаю. Чего ты маешься? Мы любим друг друга и подождать какой-то месяц… Это же смешно! Мы же все равно вместе живем!

Подполковник успокаивался на какое-то время. Лидия знала о проблемах у командира с полковниками из управления. После нападения на Янченко Савицкий, Аристархов и Уфимцев сдружились. Часто встречались после работы в квартире начальника компьютерного отдела да и на учениях часто разговаривали, так что она была в курсе и решила помочь полковнику, используя новеньких девчонок. Карпуша заметила, что Иван Артемьевич многим приглянулся, как командир. Это обстоятельство надо было использовать во благо. Тихо спросила:

— Девчонки, вам наш командир нравится?

Они заулыбались:

— Симпатичный. Тут с нами чай пил и постоянно краснел. А что, Лид?

— Полковники с управления гадость готовят и мы командира можем лишиться. Переведут куда-нибудь и все. И еще неизвестно, кого пришлют…

Все двенадцать обеспокоились и улыбки пропали:

— Как?.. Лид, мы что-то можем сделать? Может кого-то с кем-то столкнуть?..

Карпович огляделась. Не заметив мужчин поблизости, попросила:

— Разве что генерала с полковниками, но как, я пока не придумала…

Симпатичная чернобровая девчонка с яркими губами, усмехнулась:

— Это я на себя беру. Лид, ты можешь «цыганочку с выходом» организовать? Ну, в музыкальном смысле…

Лидка кивнула:

— Попытаюсь через мужа. Я пошла договариваться…

Она подлетела к разговаривавшим мужчинам и извинилась перед начштаба:

— Прошу прощения, Сергей Александрович. Дело есть…

Она рассказала обоим о своем замысле. Аристархов от радости аж в лице переменился. Он тоже раздумывал все эти дни, чтобы такое устроить полковникам и остаться «не при чем». Рванул к командиру пулей. Приволок, по дороге объяснив, что придумали девчонки. Савицкий подхватил Павла и Лиду под ручки и поволок к палатке музыкантов:

— Сейчас организуем!

Музыканты после ужина валялись на походных кроватях. Инструменты были свалены в углу. Они считали, что работы для них в ближайшее время не предвидится. Появление командира сразу доказало обратное. Все подскочили и вытянулись, одергивая форму. Полковник оглядел заспанные лица и сообщил:

— В общем так! Чтоб через час «цыганочку с выходом» сбацали. Не выходя из палатки, под видом репетиции! Ясно? Сыграете плохо, завтра целый день будете маршировать по траве и одновременно от выстрелов из ПЗРК уворачиваться! Сам на поле выгоню!

Музыкантам ничего не было ясно, но они кивнули. Прапорщик спросил:

— Прошу прощения, товарищ полковник, может мы к этому делу нашего барабанщика подключим? — Указал рукой на молодого коренастого парня с погонами сержанта: — У Антона голос сильный. Куплеты споет. Нам играть легче…

Полковник собирался уходить, но тут обернулся. Окинул взглядом Антона и со зловещей гримасой выдал в тишине:

— Да вашему барабанщику — я его слышал! — только в опере «Иван Сусанин» петь и то партию подыхающих поляков!

Сержант покраснел и отвернулся. Лидия, Уфимцев и Аристархов выкатились из палатки, держась за животы. Савицкий вышел следом и недоумевая поглядел на ржущих, словно лошади, друзей:

— А чего я такого сказал?

Начштаба посоветовал:

— А ты вспомни…

Полковник с минуту раздумывал, а потом хмыкнул:

— Да, что-то я погорячился!

Чернобровую девчонку звали Соней. Она села напротив Елистратова, а тот усадил рядом понравившуюся блондинку Машу. Ухаживал, никого не стесняясь. Что-то шептал на ушко, обнимая за плечики. Она смеялась, прижималась к генеральской груди и отвечала ему в той же манере. Чуть дальше сидели мрачные полковники. Соня несколько раз посмотрела на них и чуть улыбнулась. Те к чарам девчонки остались не равнодушны. Оба, разом, подняли головы. Мрачность начала медленно пропадать. Искоса поглядывали на начальника и вновь смотрели на Сонечку. Оба улыбались в ответ на взгляды девчонки. Водка с коньячком потихоньку горячили мозг. Выпили уже по несколько раз. Разговоры за столом заметно оживились. То и дело звучал смех.

И тут из палатки музыкантов донеслись странные звуки, которые начали медленно перерастать в «Цыганочку». Соня встала и направилась к площадке, слегка покачивая плечами и притопывая. Все тут же уставились на нее. Над столами стояла тишина. Генерал, как и все, наблюдал за Сонечкой.

Девчонка оглянулась и подмигнула полковникам. Оба заулыбались еще шире. Внимательно поглядела на Савицкого. Плавно раскинув руки и поворачивая кисти, слегка притопывая, вышла на пятачок и началось. Она выделывала такие коленца, что мужики диву давались. Все молодое тело ходило ходуном. Елистратов забыл о блондинке и не сводил глаз с танцующей, словно настоящая цыганка, девчонки. Он, неожиданно, вспомнил деревенскую молодость.

Мужики за столом дружно хлопали. Напевали, что знали из частушек. Некоторые встали со скамейки, чтобы лучше видеть. Генерал-лейтенант медленно встал, невольно подчиняясь призывному взгляду девчонки. Перешагнув через скамейку, пошел к пляшущей Сонечке. Оказалось, что Елистратов плясать был горазд. Генеральские погоны вились вокруг зазывно смеющейся девчонки. Она смотрела на него с одобрением. Василий Федорович старался изо всех сил!