Колдун высшего звена - Анна Велес

– И шикарный такой пустырь, – продолжала Елена. – Там даже обычные дома рядом с ним старались не ставить. Гиблое место.

– Вопрос в том, с чего вдруг оно такое гиблое? – удивился демонолог. – Что там могло быть до пустыря?

– Может, кладбище? – предположила медик.

– И когда это на кладбищах отказывались церкви строить? – взвился Алек. – На костях стоит лучше. И в память павших, знаешь ли, можно помолиться. Вон у нас посреди города стоит церковь, возведенная уже после Второй мировой. Сам фотки видел, как прямо на братские могилы фундамент клали.

– Извините. – Елена скорбно улыбнулась святому отцу.

– Но это же правда, – так же скорбно ответил он. – Так же строили церкви и на языческих капищах. Вам наверняка понятно зачем.

– Значит, вариант капища тоже отпадает, – тут же решила Юля.

– Тогда от чего можно защищать церковь? – опять спросил Алек. – От каких-то чар? Но чьих?

– А вот это идея! – обрадовался Женька. – Кто может наложить чары? Колдун. А с какой стати колдун может навести столь страшные чары?

– Если… – Елена на миг задумалась. – Слушайте, а это и правда весьма подходящая версия! Как на Руси с колдунами поступали?

– Практически так же, как и в Европе, – отозвался святой отец. Все происходящее вызывало у него живейший интерес.

– Именно! – победно провозгласила хозяйка «Бюро». – У нас их сжигали, заперев в собственном доме.

– А это значит, – подхватил Алек, – что на этом пустыре как раз и мог стоять дом колдуна. А чары – это…

– Последнее проклятие! – закончил демонолог. – Проклятие на крови сильного колдуна может продержаться хоть целую вечность!

– Что и требовалось доказать. – Елена улыбнулась. – Ну что? Алек, ты как? В состоянии ехать?

– Как скажешь. – Алек пожал плечами.

– А я? А как же я? – жалобно заскулил Женька. – Я что, опять на хозяйстве?

– Такая у тебя кривая карма, – насмешливо усмехнулась Юлька. – Удачи вам.

– Жень, – Елена натягивала плащ и давала ценные указания, – не забудь выписать Володьке задание про автослесаря. И еще…

– Да все я помню! – возмутился демонолог. – Идите уже.

Все его негодование исчезло, как только он остался один в кабинете. Демонолог закурил, включил радио. Крутили русскую версию «Бэль». Женька досадливо поморщился. Теперь эта песня будет преследовать его дня три. Смирившись, он начал старательно подпевать:

– «И после смерти мне не обрести покой, я душу дьяволу продам за ночь с тобой».

– Какое потрясающее пристрастие к попсе, – раздался от двери насмешливый голос.

На пороге стоял Швед. Он был их другом, их гением, их вдохновителем. Высокий, стройный. Весьма и весьма похожий на викинга. С копной непослушных светлых волос, спадающих на плечи, весь затянутый в черное. Женька с завистью потаращился на клепаную новую косуху. Как известно: вечная мальчишеская мечта. Швед был названым Ленкиным братом и всеобщим другом «Бюро». А еще, так сказать, по совместительству – потрясающе талантливым художником.

– Ты чего так пугаешь? – проворчал демонолог, дружески хлопая гостя по спине.

– Тебя грех не напугать, – опять усмехнулся Швед. – Врубил дурь какую-то на всю мощь и кайфуешь.

– Это от отчаяния, – пожаловался Женька. – Ленка с утра была не в духе, а я ей первый на глаза попался. В результате сижу весь день на хозяйстве. А господа соизволили укатить на выезд. Только что, кстати. Странно, что ты на них не нарвался.

– А я у Наташки отсиживался, – шкодливо улыбаясь, сообщил Швед. – Кофе дашь?

– Да за не фиг делать! – Женька включил чайник. – Так ты их дожидаться не собираешься?

– Нет. – Швед чуть поморщился. – Я сейчас под домашним арестом. Если Гала узнает, что я сюда мотался, скандалов хватит до самого отъезда.

Гала была женой Шведа. На самом деле ее звали Светланой. Просто однажды Елена, пребывавшая с этой дамой в вечных контрах, в шутку назвала супругу своего ненаглядного братца Галой. Естественно, прозвище прижилось. Гала ненавидела всех друзей Шведа поголовно. Елену и Алека – в особенности. Причиной столь острого недружелюбия была банальная и в принципе глупая ревность. Просто Гала видела, что именно в компании этих двоих Швед был счастлив. И практически половину своих картин гений посвящал им. А вот Гале, своей вечной музе, он не посвятил ни одного эскиза. И это при том, что писать он мог только при ней. Она была его проклятием и предназначением. Она была хранительницей его таланта. Однако их совместная жизнь больше напоминала непрекращающуюся войну.

– Так ты уезжаешь? – Женька разлил дымящийся кофе по чашкам. – А за что у тебя арест?

– Да сделай ты это чертово радио потише, – взмолился Швед. – Сил нет, как орет. Уезжаю я через три дня. Через долгих три дня. А чего скандалим? Так ведь я это… – Он пожал плечами. – Ну, честно скажу, сглупил.

– И с кем на этот раз? – усмехнулся демонолог, передавая Шведу кофе. Женька знал, что изменять жене их другу нужно для творчества так же сильно, как и присутствие самой жены в его жизни.

– С натурщицей. – Швед поморщился. – Она того, конечно, стоила, но согласись, банально.

– Если она того стоила, то не очень, – с видом профессионала провозгласил Женька.

– Ты меня успокоил, – усмехнулся Швед.

– Ну, ладно. – Демонолог посмотрел на друга выжидающе. – Так, а чего ты у Наташки отсиживался? С Ленкой-то встречаться не хочешь?

– Да как-то… – Швед замялся. – Меня тут ночью посетило вдохновение…

– Понятно, – Женька заранее расстроился. Швед был не просто гениальным художником. Он был еще и одаренным человеком. Точнее, у него имелся один, но мощный дар. Большая часть картин Шведа оказывались пророческими. Одна из таких висела на стене Елениного кабинета. Швед подарил эту картину Алеку в день открытия «Бюро». Картина была великолепна. Но демонолог считал, что себе он такого подарочка не хотел бы. И вот теперь Швед приволок подарок Елене. На ум Женьке пришел состоявшийся всего полчаса назад разговор об окончании пути и Еленин ответ по этому поводу. Вернее, даже тон, каким она ответила. А теперь является Швед с картиной.

– Показывай, – обреченно вздохнул он.

Швед достал из кармана миниатюру. Женька, сам того не желая, присвистнул от восхищения. На первый взгляд могло показаться, что это миниатюрная гравюра размером где-то с обычную фотографию. Но на самом деле это не был черно-белый рисунок. На миниатюре изображалась ночь. Таинственная и какая-то пугающая. Маленький эпизод ночи. На картине были просто спящие цветы, на которых блестели капли вечерней росы. В общем, обычный пейзаж. Он мог бы быть обычным, если бы его не нарисовал Швед. От рисунка веяло не только угрозой, но и глубокой печалью. И Женька даже не мог сказать, что конкретно здесь навевает такие чувства. Ну, цветы, ну, роса, ну… странная тень, плывущая над землей, так похожая на волка. И странное пятно, похожее на кровь, испачкавшую один из сонных лепестков.

– Слушай, а ты в курсах, что сегодня ночь осеннего равноденствия? – спросил у художника расстроенный Женька.

– Естественно, моя сестра – ведьма, – чуть нервно усмехнулся Швед.

– Вот именно. – Демонолог закурил с досады. – И ей лучше сегодня этого не видеть.

– Вот потому-то я и не решился отдать это ей лично, – серьезно отозвался Швед.

– Хорошо, – немного подумав, решил Женька. – Я уберу картину в ее заветный шкаф с ценностями. Потом сама найдет.

– Вот и лады, – Швед поднялся. – Я потек.

– Теки, – согласился демонолог.

– Ты это… – Швед остановился в дверях. – Присмотри за ней сегодня, лады?

Женька лишь кивнул в ответ.

Честно говоря, ему совсем не хотелось обо всем этом сейчас думать. День вообще-то сегодня выдался неплохой. Он бездельничал и распивал кофе. А вечером намечалась гулянка. А тут такое…

– «И после смерти мне не обрести покой…» – пропел он и матернулся. Песня, как и ожидалось, прилипла к нему надолго.

Он только успел убрать Шведов подарок в Еленин шкаф и уже мечтал об отдыхе на любимом диване, когда дверь в кабинет широко отворилась от резкого удара, видимо, ногой.

– Господи, – взмолился Женька. – Меня сегодня в покое оставят?

– А я тебя и не трогаю, – буркнул Володька, нервно взбивая свои патлы. Он явно пребывал не в лучшем расположении духа.

– Я тоже рад тебя видеть, – смиренно приветствовал его демонолог.

– Ага. – Володька плюхнулся на диван и достал сигареты.

– И что у тебя стряслось? – как и подобает доброму самаритянину, вопросил Женька.

– Да ничего! – ожидаемо раздраженно ответил маг. – Знаешь, что я тебе скажу? Неправильно говорят, что на Руси только две беды: дураки и дороги. Почему молчат про наших бюрократов?

– Ну, надо же, какое сенсационное открытие, – съязвил Женька. – Типа новая глобальная проблема России. Тебе, милок, небось, и на ум не приходило, насколько мудр народ русский. Сказано же тебе было: дураки и дороги. Ты думаешь дураки это кто?