Основы истинной науки - I - И Калышева

II. Лукреций Кара различал душу (пневма) и дух (нус). И то, и другое он считает тесно соединёнными между собою составными частями человека. Как рука, нога, глаз составляют органы живого существа, так же и дух. Он отвергает воззрение, по которому душа состоит лишь в гармонии всей телесной жизни. Теплота и жизненный воздух (которые составляют тело при смерти) образуют душу, и тончайшая самая внутренняя составная часть её, которая имеет своё местопребывание в груди и единственно чувствует, - есть дух; и душа, и дух имеют вещественную природу и состоят из мельчайших, самых круглых атомов.

Когда в воздухе разносится букет вина или запах благовонного масла, то не видно, однако, никакого уменьшения их веса. То же самое происходит с телом, когда исчезает душа. (Ланге, т.I, стр. 114).

III. Ксенофонт считал основою всего существующего единственное существо, называемое Богом, или - что для него всё равно - это мир. Но мир он почитал не как множество различных вещей, а как одно великое и таинственное целое.

Он признавал основными началами мира четыре элемента: землю, воду, воздух и огонь.

IV. Джон Толанд говорил, что Бог есть всё, из Которого всё рождается и к Которому всё возвращается. Его культ чтит истину, свободу и здоровье, - три высшие блага мудрого. Его святые Отцы Церкви - суть выдающиеся умы и самые лучшие писатели всех времён, в особенности классической древности; но и они также не должны представлять авторитета, который мог бы держать в оковах свободный дух человека. В сократовской Литургии предстоящий взывает: «Не клянитесь словами учителя»! И на это из собрания несётся ответ: «Ни даже словами Сократа». (Ланге, т.I. стр. 257).

V. Гессенди считал мир за устроенное в порядке целое, и спрашивается только, каким образом он устроен, а именно - одушевлён он или нет. Если понимать под душою мира Бога и утверждать только, что Бог Своею сущностью и Своим присутствием всё сохраняет, всем управляет, и, таким образом, одушевляет, - то это, конечно, можно признать.

Его учение об атомах, пустом пространстве, неделимости до бесконечности, движении атомов и т.д. вполне следует Эпикуру. Замечательно только то, что Гессенди отождествляет вес или тяжесть атомов с их внутренней естественной способностью к движению. Впрочем, он признавал, что этим движением атомы одарены Богом с самого начала.

Бог, заставивший землю и воду произвести растения и животных, сотворил определённое число атомов, чтобы они составляли семена. Затем только начался ряд творений и разрушений, который существует и до сего дня, и будет существовать потом.

«Первая причина всего есть Бог», однако всё рассуждение далее имеет дело лишь со вторичными причинами, которые ближайшим образом производят каждое частное изменение. Но принцип его должен быть необходимо телесным. В искусственных продуктах двигающее начало отлично от вещества; но в природе деятель действует внутренне, и есть только самая деятельная и самая подвижная часть материи. Между видимыми телами одно двигается всегда другим; самодвижущееся начало - суть атомы.

Его система знает только материальную, состоящую из атомов душу, но дух должен принять на себя роль бессмертия и бестелес-ности. (Ланге, т.I, 207 - 210).

VI. Гоббс: «Познание Бога вообще не принадлежит науке, потому что там, где нельзя ничего придать или вычесть, прекращается мышление. Правда, связь между причиною и следствием ведёт нас к тому, чтобы принять последнее основанием всякого движения, - первичное движущее начало; но ближайшее определение его сущности остаётся чем-то совершенно немыслимым, даже противоречащим мышлению, так что действительное признание и выполнение идеи Бога должно быть предоставлено религиозной вере». (Ланге, т.I, стр. 219).

Гоббс не считает возможным отвергать чудеса, но он сравнивает их с пилюлями, которые надо проглатывать, но не следует жевать.

Человек, по его мнению, есть субъект ощущения, объект-предмет, который ощущается; но образы или чувственные качества, посредством которых мы воспринимаем предмет, не суть самый предмет, а некоторое изнутри нас самих происходящее движение. Следовательно, от светящихся тел не исходит никакого света, от звучащих - никакого звука, но от обоих исходят только известные формы движения. Свет и звук суть ощущения и возникают, как таковые, лишь внутри нас, - как обратное, исходящее от сердца движение. Отсюда выходит сенсуалистическое следствие, что все так называемые чувственные качества как таковые не принадлежат вещам, но возникают только в нас самих. Но рядом с этим стоит чисто материалистическое положение, что и человеческое ощущение есть не что иное, как движение частиц тела, возбуждаемое внешним движением предметов.

В отношении к рассмотрению мирового целого Гоббс придерживается исключительно познаваемых и объясняющихся по закону причинности явлений. Всё, о чём нельзя ничего знать, он предоставляет теологам. Замечательный порядок заключается ещё в положении о деятельности Бога, которое, конечно, не утверждается прямо, так как оно противоречит одному из членов веры англиканской церкви, но он только намекает на него, как на возможное следствие. (Ланге, т.I, стр. 227).

VII. Де-ла-Меттри: «Для нашего спокойствия безразлично знать, есть ли Бог или Его нет, сотворил ли Он материю, или она вечна. Какое безумие мучиться о вещах, знание которых невозможно, но которые, если бы мы знали их, ничуть не сделали бы нас счастливее?»

О бессмертии Ла-Меттри трактует подобным же образом, как о представлении Бога, но, очевидно, он стремится представить бессмертие возможным. «И самая умная из гусениц, - говорит он, - конечно вовсе не знает, что из неё должна выйти бабочка; мы же знаем лишь ничтожную часть природы, и так как маша материя вечна, то мы не знаем, что ещё может из неё выйти. Наше счастье зависит в этом случае от нашего незнания (?). Кто думает таким образом, тот становится мудрым и справедливым, покойным о своём жребии, а следовательно - счастливым. Он будет ожидать смерти, не страшась её и не желая».

Принципа жизни Ла-Меттри не только не находит в душе (которая для него есть лишь материальное сознание), он не находит его и в целом, но в отдельных частях. Каждое мельчайшее волокно организованного тела приводится в движение присущим ему принципом.

Человек относится к животным, как планетные часы Гюйгенса к обыкновенным часам. Как знаменитый механик Вокансон употребил для своего механического флейтиста больше колёс, чем для своей утки, так и устройство человека сложнее устройства животных. Для говорящего человека Вокансон употребил бы ещё больше колёс, и такую машину нельзя уже более считать невозможной. (Ланге, т.I, стр. 315 - 318).

VIII. Джиордано Бруно был пантеистом. Бог, по его учению, есть бесконечный разум, причина причин, источник жизни и духа, великая сила, проявление которой мы называем Вселенной. Но Бог не создал Вселенную. Он одарил её жизнью, бытием. Он Сам -Вселенная, но лишь в том смысле, в каком причина есть действие. Он заключает в Себе вселенную, порождает её, но не входит в её границы. Он самосущ, и деятельность настолько свойственна Ему, что Он непрерывно проявляет Себя как причину всего совершающегося. Высшее Существо отличается от подчинённых ему низших существ тем, что оно абсолютно единообразно и не имеет частей. Оно есть единое целое, тождественное в самом себе и вездесущее, между тем как другие существа - суть лишь индивидуальные части, отличные от великого целого. Над видимой вселенной и кроме неё существует бесконечное невидимое, - неподвижное, неизменное Тождество, управляющее всем разнообразием. Это существо существ, единство единств - есть Бог.

Бруно утверждает, что, хотя природу нельзя представить себе отдельно от Бога, но Бога можно постигнуть отдельно от природы. Бесконечное существо есть средоточие и субстанция вселенной, оно возвышается над сущностью и субстанцией всего существующего, оно - supervessentialis, supersubstantialis. Так нельзя представить себе мысль независимо от ума, но можно себе составить понятие об уме независимо от мысли. Вселенная есть мысль Божественного Ума, и - более того - бесконечная деятельность этого ума. Воображать, что мир конечен, значит ограничивать могущество Божества. «На каком основании мы можем думать, что Божественная деятельность прекращается? Можно ли утверждать, что Божественной благости, способной проявляться и изливаться бесконечно, угодно ограничивать самое себя? Вследствие чего бесконечная способность Божества окажется недействительной и будет лишена возможности создавать бесконечные миры? Наконец, что может побуждать нас искажать совершенный образ Божества, образ которого полнее отражается в бесконечном зеркале, будучи по своей природе бесконечным и необъятным?» (Истор. Филос. Льюис, т.II, стр. 41 - 42).

Таким образом, не только нет ни одной философской системы, которая могла бы опровергнуть Бога или доказать Его небытие, но нет даже ни одной, которая могла бы отрицать или отвергать Его, ибо никакая из них не может довести своих умозаключений до конца без этого высшего элемента Вселенной; но, вместе с тем, ни одна из них действительно не могла понять Его. Это понятие было всегда превыше силы человеческих способностей, а подавно выше сил тех людей, которые никогда не развивали себя в этом направлении; знания же законов материи не могут дать ровно никаких необходимых к тому указаний.