Игра королев - Дороти Даннет

Трив, с выщербленными от древности стенами, но по-прежнему грозный, возвышался над ними. Пока готовилась камера, Лаймонда непочтительно сдернули с лошади и привязали к стене одной из четырех башен. Он совсем побелел, пальцы его были прикручены к кольцу в стене, что заставляло его стоять очень прямо. Скотт, разговаривавший с жизнерадостным упитанным мужчиной, комендантом крепости, увидел, как вокруг башни беснуется толпа, и отвернулся. Оглянулся он только тогда, когда услышал, что каким-то непостижимым образом гул голосов зазвучал в иной тональности.

Они поспешили к башне. Лаймонд, вроде бы просто от скуки, стал отвечать толпе. Скотт расслышал звук его голоса, затем оглушительный рев, потом заговорил кто-то другой, потом снова Лаймонд, и снова рев. Но в этом реве уже не было ничего угрожающего — он был скорее восхищенным. Через минуту, подумал Скотт с яростью, рев превратится в смех, а смех, как и любовь, отмывает все оковы.

Чтобы получить максимум удовольствия от происходящего, толпа решила учинить шуточный суд. Скучившись вокруг фигуры беззаботного пленника, они выкрикивали обвинения, а он отвечал им с издевкой, двойной и тройной смысл которой был груб, а порою непристоен. Комендант оглушительно хохотал — он весьма развеселился и присоединился к перепалке: к возмущению Скотта, он, по-видимому, не усматривал в этом ничего дурного. Замок опустел, вся прислуга высыпала во двор.

Представление продолжалось минут десять, но внезапно Лаймонд замолчал. Толпа продолжала задирать его, но он лишь нетерпеливо пожимал плечами. Они вопили, но Лаймонд не отзывался, они визжали еще громче, но он молчал. Возможно, он устал от игры, а может быть, в этих крайних обстоятельствах остроумие его выдохлось. Во всяком случае, гвалт сейчас звучал недвусмысленно: посыпались угрозы, полетели камни.

Комендант прокладывал себе путь в толпе:

— Эй, потише там. Нам он нужен живым. Что с тобой стряслось? Ответь же им! Ну! С тобой по-человечески говорят!

Лаймонд молчал, но во взгляде его читалось оскорбление.

— Какой же ты щепетильный! Не хочешь отвечать простым смертным вроде меня?! Ну погоди же, ты у нас соловьем запоешь, не сойдя с этого места. Ну же, открой ротик, дай нам услышать твой голосок…

Молчание.

Капитан повысил голос. Скотт успел заметить, что он пользуется здесь популярностью.

— Ах так? Хорошо. Мы знаем, что делать с такими упрямцами. За отказ отвечать он должен понести законную кару. Алек, есть у нас гири? Нет — ну тогда цепи. Побольше цепей, Дейви. Вон там, высоко, два кольца. Сними веревки и подвесь его туда. Вот так! Хорошая цепь, а? Немного заржавела, но это не беда: не пачкать же об тебя чистое железо. Первую повесим на шею.

Эта пытка применялась к тем, кто отказывался отвечать: грузы добавлялись один за другим, пока подсудимый не умирал. Скотт воскликнул:

— Подождите! Нам следует доставить его живым. Судьи не простят нам, если мы казним его раньше времени и лишим их такого удовольствия.

Капитан укладывал первую цель, словно то был римский акведук: он даже не обернулся.

— Не бери в голову. Он у нас заговорит так, что язык устанет.

Его заставят, конечно. Лаймонд, может быть, своенравен и легкомыслен, но отнюдь не глуп. Цепь повисла у него на шее как некий орденский знак, он весь напрягся, раскинув руки наподобие крыльев. Лицо его казалось отлитым из железа. Только теперь Скотт почувствовал в полной мере всю силу духа этого человека.

Под одобрительный гул толпы комендант приблизился к Лаймонду, напоказ держа в руках еще одну цепь. Лаймонд выдержал и это со странной смесью нетерпения и покорности. Скотт, зачарованный невиданным, хотя и страшным зрелищем, чуть не пропустил короткий взмах ресниц: Лаймонд кинул мимолетный взгляд куда-то вверх, на окна замка. Скотт незаметно обернулся.

У одного из раскрытых окон второго этажа стояла Кристиан Стюарт. Он успел только разглядеть ее напряженное лицо и взметнувшиеся рыжие волосы — и тут с шумом, куда большим, чем стоял во дворе Трива, показался отряд его отца. Острый взгляд Бокклю скользнул по толпе, по распятой фигуре пленника, по коменданту, подскочившему к нему, по багровому лицу сына.

— Цепи. Что-то новенькое. Слава Богу, ты их не прихватил в Крамхо… Вы комендант? Так вот, Хозяин Калтера конечно же бич Божий, но все же он…

Окно опустело. Кристиан ушла, подумал Скотт. Слава Богу, она не слышала имени. Затем он заметил просвет в толпе: Кристиан локтями прокладывала себе путь; рыжие волосы разметались по плечам. Разгневанная, она неслась вперед, как стрела, а Сим бежал рядом с нею.

— Бокклю? Здесь убивают человека. Ваш сопливый щенок и эта обезьян…

— Эй! — воскликнул капитан возмущенно.

Бокклю, ничего не понимая, был озабочен и встревожен.

— Вы гостите здесь? Ступайте в замок: там Хантер, я видел его. Здесь никого не убивают, но девушкам тут не место.

Но Сим уже тянул ее вперед — и она не обратила на слова Бокклю никакого внимания.

Весь обвешанный железом, с посиневшими руками, Лаймонд смотрел на нее, как кошка на мышонка, откинув голову назад. Его взгляд заставил даже Сима побледнеть. Приблизившись к нему почти вплотную, Кристиан сказала:

— Господин Кроуфорд!

То, как она это произнесла, поразило Скотта в самое сердце; Бокклю присвистнул сквозь| зубы, вокруг уже раздавались удивленные шепотки — тут Лаймонд впервые посмотрел Скотту прямо в глаза. Юноша выскочил вперед и положил руку на плечо Кристиан.

Он громко заявил:

— Это Лаймонд, младший брат лорда Калтера. Мы поймали его. Пойдемте в дом. Не беспокойтесь, мы о нем позаботимся.

— Я знаю, кто это, болван: я слышала твоего отца. Эти невозможные, глупые цепи все еще на нем? Сим, сними их. Фрэнсис Кроуфрод, вы тоже глупец, изображающий святого мученика. Я ведь говорила вам, что мой мир состоит из звуков, а ваш голос я знаю с двенадцати лет. Вы собрались, я полагаю, умереть здесь на потеху толпе…

Слезы навернулись ей на глаза.

Сим взялся крепкими руками за последнюю цепь, кольца которой впечатались в пропитанную кровью одежду. Лаймонд, которым владела одна-единственная мысль, раскрыл наконец плотно сомкнутые губы и торопливо заговорил:

— Вас слушают двести человек. Бокклю, черт возьми, заберите ее отсюда.

— Мне все равно, — вскрикнула Кристиан, — пусть даже две тысячи! Я не привыкла публично отрекаться от друзей.

— Леди Кристиан, стало быть, знает пленника? — оживился комендант, который, как и все остальные, почуял скандал в высших сферах.

Скотт кинулся девушке на помощь: