Ментаты Дюны - Брайан Герберт

Тареф и Лиллис стояли у иллюминатора, дивясь увиденному. Даже мрачный Шурко был не в силах скрыть свои опасения, глядя на медный шар планеты. Там, внизу, остался Арракис – и это представлялось совершенно невероятным. Самый большой сиетч отсюда казался не больше песчинки, а песчаные черви слишком маленькими, чтобы их разглядеть. Даже Арракис-Сити, самый большой город, какой доводилось видеть или даже воображать Тарефу, стал всего лишь точкой на окруженной скалами равнине. Шаттл продолжал подниматься, и вскоре Тареф мог найти город только после долгих поисков при помощи Лиллис.

– Мы когда-нибудь вернемся? Правильное ли решение мы приняли, Тареф? – спрашивала она, и Шурко тоже напряженно ждал ответа.

– Конечно, вернемся. Наш народ будет нами гордиться.

– Наш народ никогда нас не поймет, – сказал Шурко. – Не поймет, зачем мы это сделали.

Тареф всегда чувствовал себя неудачником. Он воображал другие миры и придумывал разные истории, тогда как окружающим достаточно было ощущать песок под ногами и ветер в лицо. Но он помнил историю своего народа.

– Много поколений назад наши предки сбежали от рабства и улетели на неуправляемом корабле на наш новый дом. С тех пор мы оставались на Арракисе, а теперь просто возвращаемся во Вселенную, разрываем цепи рабства, уходим от пустыни. И если у нас там получится, друзья мои, мы станем первыми фрименами, которым удалось вырваться на свободу. Нашему народу отныне необязательно жить там, где нет ничего, кроме дюн и перспективы смерти от жажды.

Тареф сомневался, что когда-нибудь захочет вернуться в эту чашу с песком, но он знал, что в сиетче мало кто думает так же. Хотя ему удалось пробудить в друзьях любопытство, они, в сущности, не понимали всей глубины его мечты. Остальные скорее слушали его страстные рассказы, чем мечтали сами.

Большую часть жизни Тареф чувствовал себя в изолированном примитивном окружении, словно в ловушке. Отец осуждал его за то, что он мечтал о чем-то несбыточном.

– Чем это поможет тебе в жизни? Если во время твоих скитаний по пескам к тебе придет шай-хулуд, станет он слушать твои рассказы, прежде чем сожрать тебя?

Но Тареф все равно грезил о небывалом. Его раздражало отношение наиба Рурика, и он подвергал сомнению многие правила жизни в пустыне. Он знал, что традиции – основа повседневного существования, но некоторые старые обычаи утратили смысл. Он спрашивал об этих старых обычаях, но ответом обычно был гнев соплеменников. «Этот странный Тареф никогда не станет наибом своего племени»… А он и не хотел им становиться. Наиб Рурик, вероятно, будет править еще много лет, а потом место отца займут старшие братья Тарефа.

Тареф видел единственно возможный путь, по которому, как по каналу, пробитому в скалах, должна была пойти его жизнь, и ему не нравилось то, что он видел. Ему нужна была Вселенная, наверняка удивительная – одна волшебная планета за другой. Вдыхая чистый сухой воздух пустыни, он часто смотрел на звезды и мечтал об иных мирах. Несколько раз он отправлялся в Арракис-Сити, просто чтобы посмотреть, как садятся и взлетают космические корабли… и мечтать о том, что могло бы стать возможным.

Тареф хотел быть похожим на жителей других планет. Перед ними простиралось множество дорог… но чем-то они его злили. Несколько раз он нанимался на сбор пряности, зная, что отец этого не одобрит. Когда он с друзьями портили рабочее оборудование, он считал, что мстит чужакам за то, что у них такие большие возможности.

Когда ментат Драйго сделал свое предложение, Тареф хотел остаться в стороне, но его страсть была подобна жажде.

Свертывающий пространство корабль разгонялся, планета уходила все дальше, уменьшалась, а Тареф пытался представить, что увидит на далеких планетах. Двигатели Хольцмана свернули пространство, и корабль устремился к системе звезды Канопус.

К новобранцам пришел Драйго.

– У вас есть все необходимое? Мы можем дать воду, еду, новую одежду.

– Столько воды, – сказала со вздохом Лиллис.

– И одежда у нас уже есть, – заметил Чумель.

Тареф знал, что их сберегающие воду костюмы весьма надежны, они неоднократно спасали фрименам жизнь в открытой пустыне, но Драйго морщился, глядя на эти одеяния.

– Вам нужно выглядеть, как другие работники. Вы не сможете выполнить свою задачу, если будете выделяться. Вы должны быть незаметными, как тени. – Он сморщил нос и принюхался, хотя Тареф никогда не замечал запаха жителей пустыни. – Мы должны приучить вас к традиционной гигиене.

– Ни один фримен не отдаст свою одежду, – хрипло заявил Бентур; обычно он держал свое мнение при себе.

– Мы дадим вам на время одежду получше. А ваши вещи сохраним и вернем, если вы захотите улететь на Арракис.

– Я слышал, инопланетяне воры, – заметил Шурко.

Драйго чуть улыбнулся.

– А я слышал, что фримены из пустыни очень мало знают об инопланетянах.

Шурко обиделся и готов был подраться с ментатом.

Тареф вмешался:

– Перестань, Шурко. Ты дал мне слово.

– Я не соглашался терпеть оскорбления.

– Перестань делать глупости. Нас увозят с Арракиса, тратят большие деньги, чтобы дать нам шанс. Им незачем красть у нас. Помните планету с океаном и падающим с неба дождем? Если он собирается нас обманывать, то это очень дорогой и сомнительный способ.

– Но чего он ждет в ответ от нас? – спросила Лиллис.

– Это не обман, это шанс, – произнес Драйго. – Мы расскажем вам о жизни инопланетян и о наших конкурентах. Откроем вам современные чудеса, о которых на родине вы могли только слышать.

– Наши деревни называются сиетчи, – заметила Лиллис.

Драйго коротко кивнул.

– Хорошо. Я буду учиться у вас, а вы – у меня.

Тарефа ошеломило то, что его самого и его друзей обливали водой, чтобы смыть грязь и пыль, а воде позволяли просто вытечь; вероятно, ее все-таки рециклировали. Раньше он всегда оттирал руки и тело мелким песком, но теперь чувствовал себя гораздо более чистым – чище, чем человек, переживший без защиты песчаную бурю.

Такая трата воды была невероятной роскошью и намеком на то, что ждало их дальше. Драйго рассказывал, что в империи много планет, и большинство гораздо гостеприимнее Арракиса. Вспоминая теперь свою жизнь, Тареф начал понимать, что ничего не видел, ничем не занимался, нигде не был. И если «Венхолдз», как обещал, позволит ему путешествовать, у него возможностей будет, как звезд на ночном небе.

Лиллис пришла к нему в чистом комбинезоне, взволнованная и неузнаваемая. Вымытые светло-каштановые волосы были распущены и – это больше всего удивило Тарефа – еще чуть влажные. Ваддоч пил и пил бесплатную воду до тошноты, что его ужасно смутило. Рабочие на корабле смыли рвоту, опять-таки при помощи большого количества воды.

– Это… невероятно!

Тарефу едва не стало плохо от такого изобилия влаги; ему и его товарищам было трудно дышать во влажном воздухе, но он решил, что постепенно к этому привыкнет.

Когда корабль прибыл на Колхар, защитное поле сняли, чтобы пропустить спускающийся шаттл. Корабль прошел сквозь дождевые тучи, и вода била его по бортам и ручейками стекала по иллюминаторам.

Они приземлились, вышли в новый мир, и Тарефа ударил в лицо падающий с неба лед. Он никогда не знал такого жгучего холода. Обжигающие льдинки вымочили Тарефа и его спутников. Шурко закрыл лицо руками и испуганно всматривался сквозь пальцы в небо.

Драйго рассмеялся и увел их.

– Это называется снег – замерзшая вода. Снег падает с неба и собирается на земле. Некоторые планеты полностью покрыты им, как Арракис песком.

Тареф протянул руку, дивясь тому, как снежинки тают на ладони.

– Это вода? Замерзшая вода?

Снег продолжал падать, и, хотя в теплом космопорте он таял, окружающие город холмы были словно выкрашены в белое.

– Вас, возможно, интересует погода на других планетах, но для нашего дела это не важно. – Драйго смахнул белые хлопья с плеч. – Это только часть новой вселенной, которую я хотел вам показать. Позже покажем кое-что еще, и у нас будет время для обучения.

На следующий день Драйго отвел Тарефа и его товарищей на поле протонавигаторов – закрытый участок, где добровольцы проходили трансформацию.

Тареф принюхался.

– Пахнет меланжем.

– Надеюсь, не слишком, – ответил Драйго. – Пряность чересчур ценна, чтобы зря пускать ее на ветер.

Лиллис подошла к одному из баков и вгляделась в смотровое окно.

– Там внутри люди, они погружены в газообразную пряность.

– Пряность помогает им меняться. Поэтому нам нужно добывать на Арракисе так много меланжа. «Комбайнд мерчантайлз» помогает нам создавать навигаторов, которые водят наши корабли.

Фримены собрались вокруг баков и разглядывали уродливые фигуры, будто парящие в газообразной пряности.

– Пряность помогает фрименам расширять сознание и открывать новые возможности, – произнес Тареф.