Не может быть - tanasa

Её слова Аню немного успокоили, но какой-то червячок беспокойства остался. Не работай она в школе…

Сказала она Оле и о своём желании поговорить с директором и попросить её не распространяться о произошедшем. Оля была категорически против разговора, заявив, что этой просьбой она поставит себя в зависимую ситуацию, даст понять, что боится.

Аня решила перестать думать о произошедшем и жить, как будто не было той нелепой встречи с Еленой возле сквера. Но целовать себя на улице она Оле запретила. Та, конечно, возмущалась:

– Почему я не могу целовать мою девушку?!

– Потому что я учительница, сеющая вечное и доброе в школе постсоветской страны, – безапеляционно заявила Аня.

Глава 34

Через весь рабочий понедельник Ларисы Петровны изречение «Кто владеет информацией, тот владеет миром» проходило красной нитью.

Она снисходительно, как бы сверху-вниз, поглядывала на коллег, копошащихся в болоте неведения. Только она и Елена Владимировна знали! С одной стороны, конечно, это несколько преуменьшало чувство могущества, а с другой – ставило её, завуча, на одну ступень с директором!

Она бросала уничижительные взгляды на Анну Николаевну. Этого волка в овечьей шкуре! Не переставала удивляться, до чего же может быть обманчива внешность. Такая тихая, скромница… Хотя, когда ЗНАЕШЬ, то всё начинаешь видеть совершенно под другим углом.

«Вон как кончиком языка губы облизывает… Тренируется! Они ведь там всё лижут… А как на Нину Петровну смотрит! Ведь просто раздевает глазами! А та, бедняжка, ничего не подозревает.

Это ж она на всех нас, женщин, так смотрит! – пришла шальная мысль. – А ученицы? – набатом зазвучало в голове. – Кто даст гарантию, что она уже не соблазнила кого-то?! Не сломала девочке ещё неокрепшую психику!

Это надо срочно пресечь! Педсовет! Общешкольная линейка! Расширенное заседание профкома! Открыть глаза! Всем!

«Но почему никаких действий со стороны директора?! Почему конспирация? – недоумевала завуч. – Такую змею на груди пригрели! Куда катится мир! Если даже среди педагогов такое… А что, если… – в голову пришла безумная мысль, – в коллективе ещё есть лесбиянки?»

Принялась вспоминать, кто не замужем. Дело застопорилось на работниках кухни и техничках. Жаль, она не владела всеми сведениями по кадрам.

«Надо выяснить!» – поставила себе мысленную галочку.

Желание поведать миру такую новость росло с каждой минутой. К концу рабочего дня Лариса Петровна стала невероятно раздражительной. У неё начался нервный зуд. Даже историк, вечно пребывающий в полудрёме, это заметил:

– Что это вы, дорогуша, всё чешетесь и чешетесь? – и посмотрел ехидноподозрительно.

– Нервы, – сухо ответила завуч.

– С чего бы это? – с деланным участием осведомился тот.

– Работа такая, – отрезала она, а сама подумала злорадно: «А вот тебе, противный старикашка, я ничего не расскажу. Будешь потом локти кусать».

Лариса Петровна чувствовала, что погружается в стресс. Даже пришлось дома поведать новость мужу, чтобы уменьшить количество стрессовых гормонов. Да только это мало помогло: отреагировал он без должного внимания, как то вяло. Ни тебе огромных глаз, ни разинутого рта, ни возгласов удивления.

Поэтому во вторник, придя на работу, Лариса Петровна первым делом помчалась в кабинет биологии, где и нашла Наталью Александровну, копающуюся в таблицах.

– Доброе утро! У меня такая новость… – завуч выжидающе умолкла после

анонса, с удовольствием заметив, как загорелись глаза коллеги в предвкушении. Она и сама уже закачалась на волнах удовольствия – что может быть приятнее возможности поделиться чужим секретом?

Начав свой рассказ неспешно, постепенно распалялась, смакуя все подробности:

– …потом её рука опустилась, ну вы понимаете куда…

Наталья Александровна, как китайский болванчик, закивала головой. Её глаза настолько увеличились, что грозили выскочить из орбит, а рот как приоткрылся вначале, так и остался в таком положении, периодически издавая «Ох!» и «Ах!».

Лариса Петровна чувствовала, как уходит стресс и настроение улучшается с каждой минутой. Чтобы закрепить эффект и продлить приятные мгновения, она немножко приукрасила свой рассказ:

– …а потом Анна Николаевна повалила её на капот машины…

Увидев, как Наталья Александровна поднесла руку ко рту, пытаясь удержать крик, готовый вот-вот сорваться с губ, и подалась вперёд, Лариса Петровна немножко поумерила свой пыл:

– Я не видела, что там было… – заметив, как в глазах собеседницы промелькнуло разочарование, попыталась оставить интригу, – но стоны я слышала прекрасно! – припечатала, уже и сама безоговорочно веря в придуманное.

– Только, Наталья Александровна, рассказываю вам как завучу, человеку, которого безмерно уважаю, которому доверяю, – Лариса Петровна сделала весомую паузу: – Надеюсь, вы никому не расскажете!

– Ну что вы! Конечно нет! – клятвенно заверила её коллега, уже предвкушая, как расскажет только Нине Петровне, потому что та – «могила». А как носить такую новость в себе и не взорваться?!

– Как вы могли так долго молчать?! – выразила она своё восхищение Ларисе Петровне.

– Ну вы же понимаете, просьба директора. Я думаю, что Елена Владимировна готовит общее собрание, на котором и раскроет всем глаза.

Глубокомысленно помолчали.

– А ведь такая симпатичная, с образованием и умная. Я, даже грешно подумать, жалела её: не складывается личная жизнь… Ведь бывает же так, – Наталья Александровна тяжело вздохнула.

– А там всё очень хорошо складывается! – гневно произнесла Лариса Петровна. – Мы ведь с детьми работаем! Вы же понимаете, что это значит?

– Лиса в курятнике, – закивала головой Наталья Александровна.

Разошлись по звонку на урок очень довольные собой и друг другом.

***

Ане не нужна. Лёшке – тоже. Да и сыну, по большому счету, не особо. Елена сделала большой глоток коньяка. Никакого удовольствия. Поставила бокал на журнальный столик, поплотнее закуталась в плед. Хотелось поплакать, но не получалось.

А ещё хотелось чувствовать, что тебя любят! Нуждаются в тебе! Скорее бы среда – методический день, чтобы не идти в школу, не иметь возможности столкнуться с ней… И что? Пить коньяк и жалеть себя? Она поморщилась. Ведь и не уродина, и не дура, и не старая… Можно, конечно, позвонить Маринке, или даже Ольге… Но ведь и телесного тепла хочется. Чтобы прижаться, чтобы обняли…

А Вовка?! Извечный поклонник, периодически женящийся, разводящийся и опять возвращающийся к маме – холостяковать. Сколько ж лет они знакомы? Елена принялась подсчитывать. Получалось, больше десяти. Тогда он раму на балконе ставил. Вцепился как клещ: «Вы женщина моей мечты». Хорошо, что Лёшка такой лопух – ничего не заметил. Она печально улыбнулась, на секунду представив, как бы сложилась её жизнь, уйди она от Лёшки десять лет назад.

Лена принялась искать его номер. Позвонила. Вовка жил у мамы. На предложение приехать к ней завтра вечером в гости согласился сразу же.

Во вторник она приехала домой пораньше. Решила запечь мясо. «Надеюсь, его не придётся бросать в гостя», – подумала, помешивая соус.

Лёшка дома практически не появлялся. Видимо, у Ларисы ему было лучше.

«А если вдруг и появится, – мелькнула мысль, – какие уже могут быть ко мне претензии? Надо же, за считанные дни всё рухнуло».

***

Вовка явился к восьми