Любовь, как следствие вендетты - Энн Хампсон

Об этом ей стало известно только сегодня утром. И рассказал об этом Харитос, который думал, что Тони одна.

Она и Пэм вышли в Линд сделать кое-какие покупки, и, пока Пэм была в газетном киоске, а Тони ждала снаружи, подошел Харитос. После приветствия ее своим обычным «kalimera», он серьезно спросил:

— Кто эта женщина, которую я видел в Родосе с Даресом? Покраснев, Тони внезапно помрачнела и пробормотала:

— Я не знаю.

Но она знала, потому что слышала, как Дарес договаривался о встрече по техтрону. Оливия звонила несколько раз еще до отъезда Тони к сестре, и Тони, как только вернулась, не переставала думать о том, виделись ли они в ее отсутствие.

Она хотела бы встретиться с Оливией и оценить ее.

Та была потенциальным разрушителем их брака, и Тони чувствовала, что смогла бы защититься более эффективно, если бы знала своего противника.

— Опиши ее.

— Темноволосая, высокая и очень красивая. Ты не знаешь ее?

— Я… — она прервала себя, когда из магазинчика вышла Пэм. Тони побледнела, глаза беспокойно и вопросительно светились. — Пэм, познакомься с моим другом — Харитос Леонти. Он живет в том великолепном особняке на склоне. Ты еще восхищалась им, когда мы проезжали мимо.

— Да, я знаю.

Они протянули руки друг другу и пожали их.

— Могу я угостить вас кофе? — спросил он, указывая на таверну через дорогу. — Там подают кофе с молоком, если не хотите по-турецки.

— У нас нет времени, — извинилась Тони, посмотрев на часы. — Дети придут домой раньше нас. Они по средам заканчивают в половине двенадцатого.

— А, конечно, у них большая перемена. Хорошо, в следующий раз.

— Тони, — сказала Пэм, когда они снова остались одни. — Извини, я услышала то, что говорил этот молодой человек!

— Ты имеешь в виду об Оливии?

— Так ты ее знаешь?

— Я никогда с ней не встречалась, но это бывшая любовь моего мужа.

— И он выезжает с ней? — резко спросила Пэм, ее широкий лоб пересекли глубокие морщины. — Ты никогда не рассказывала, как познакомилась с Даресом, — решившись наконец спросила Пэм. — Я как-то тебя спрашивала, но ты тогда не ответила.

Тони заколебалась.

— Это длинная история, Пэм, и не особенно приятная. Я расскажу тебе как-нибудь потом.

— Неприятная? — задала следующий вопрос Пэм, несмотря на финальные нотки в голосе сестры.

— Да, Пэм, на самом деле, совсем неприятная встреча.

Тони убыстрила шаг, направляясь к припаркованной на площади машине.

— Я должна подумать об этом, — добавила она, когда они забрались в машину. — Я, правда, не знаю, буду ли рассказывать кому-либо в подробностях.

— Но ты должна! Ты так загадочно это сказала. Ты расскажешь мне?

Слабая улыбка тронула губы Тони.

— Я расскажу тебе, Пэм, но когда буду готова.

— Эта Оливия, она в это замешана?

— Не совсем. Она появилась позже.

— Ты ревнуешь к ней, Тони! Пэм замолчала, дожидаясь, пока Тони за рулем преодолеет опасный поворот. — Я уверяю тебя, что все твое беспокойство из-за ревности, — продолжила она. — Я думаю, что ты счастлива, — добавила она беззаботно. — Дарес удивителен. О, Тони, я уверена, что у тебя нет повода для волнений!

Уверенность эту можно было понять, потому что даже за то короткое время ее знакомства с Даресом ее восхищение им сильно возросло.

Когда она, сидя на пляже, наблюдала за ним, он почувствовал ее тревогу и, повернувшись к ней, дружелюбно улыбаясь, спросил:

— Что-нибудь случилось, Пэм? Ты, похоже, чем-то обеспокоена?

— Нет… нет, — она выдавила из себя улыбку. — Полагаю, что мне скоро надо будет думать об отъезде с детьми, — сказала она, меняя тему. — Это был волшебный отпуск, и я действительно очень благодарна тебе.

Правда, не знаю, когда смогу отдать тебе все, что задолжала.

— Отдать мне? — у него приподнялись брови. — Ты мне ничего не должна, Пэм. Мы очень рады, что ты с нами. А что касается поездки домой, то пока нет ни малейшей нужды об этом беспокоиться. Дети совершенно освоились, и я не вижу, зачем тебе их дергать, когда в этом нет необходимости.

— Но это необходимо. Я не хочу быть нахлебником, Дарес.

Он сильно нахмурился.

— Это слово мне не нравится. Мы семья; когда мои сестры хотят этого, они приезжают, и все, и ты должна чувствовать то же самое. Ты должна считать этот дом своим, Пэм, и оставаться здесь столько, сколько захочется. Пэм мельком взглянула на Тони; не сложно было прочитать ее мысли. Как Дарес мог так действовать: тайно, нечестно? Это невозможно.

— Дарес прав, Пэм. Оставайся пока здесь. Да и для чего тебе возвращаться в Англию? Работы у тебя нет… по крайней мере ты сказала, что твой шеф написал тебе о невозможности сохранить для тебя место. Или он передумал?

Пэм покачала головой.

— Нет. У меня все письма, которые приходили сюда, и от него не было ничего, с того последнего, в котором он написал, что место занято.

На лбу Пэм появилась глубокая морщина. Она выглядела несчастной и беззащитной. Тони взглянула на мужа. Она чувствовала, что он охотно помог бы Пэм деньгами, но он, так же, как и она, знал, что гордость сестры не позволит той взять деньги. Ей и так придется взять деньги на четыре билета до Лондона, и она станет решительно настаивать на выплате долга, сколько бы времени на это ни понадобилось. Конечно, Тони знала, что Дарес стал бы сопротивляться и наотрез отказался бы взять деньги от кого-нибудь, кто еле сводит концы с концами. Как бы там ни было, еще пока не было причин заключать какое-либо соглашение по этому поводу, и Тони забыла об этом. Но она сильно беспокоилась за сестру, и чем больше думала о ее возвращении в Англию, тем сильнее ей не нравилась эта мысль.

— Если бы только Пэм смогла остаться здесь, — сказала она Даресу.

Был поздний вечер, они сидели на веранде, пили легкое вино, а прохладный морской бриз обвевал их лица. Пэм уже ушла спать.

— Я думал об этом, — послышался неожиданный ответ. — У нее нет работы дома, поэтому ей и в самом деле незачем возвращаться, не так ли?

— Да, так. Дом они только снимали. Фрэнк никогда много не зарабатывал, и они никогда бы не встали на ноги, потому что сразу после их свадьбы появились дети.

— Я мог бы найти ей работу на Родосе, — сказал он, наморщив лоб. — К сожалению, у меня нет ничего в Линде. Потом, у мамы есть очень симпатичный домик там, на склоне…

— У твоей матери? Ты никогда мне не рассказывал.

Он улыбнулся и сказал:

— Я, кажется, уже говорил, что мы мало знаем друг друга. Ты почти ничего не знаешь о моей семье, а я, за исключением Пэм и детей, ничего не знаю о твоей.

Он осушил свой бокал и, выйдя в гостиную, налил себе еще. На веранде всегда стоял маленький столик, и Дарес, принеся с собой бутылку, поставил ее на него.