Завещание каменного века - Дмитрий Сергеев

Море лежало спокойное, чуть тронутое мелкой рябью. Мы вышли на берег.

Настало время исполнить свои замысел. Итгол сам подсказал мне его: если я погибну здесь-то немедленно окажусь на Земле. Но сохраню обо всем память. И я уже буду знать, что это никакой не сон. Резко, чтобы Итгол не смог помешать, я сорвал маску с лица. Слабый бриз окатил меня порывом влажной прохлады. Дышалось легко и свободно.

Моя затея провалилась.

На галечник выползло лупоглазое чудовище, круглыми немигающими глазами уставилось на меня. Выходит, жизнь не погибла. Может быть, вот такое страшилище и даст впоследствии новую ветвь эволюции.

Итгол вынул из кармана крохотную ракушку – в таких гнездятся улитки. Только эта ракушка выглядела чуточку странно – казалось, очерк ее формы постоянно меняется. Он бросил ракушку под ноги. Она лежала на песке, и вход в нее размером немного больше горошины зиял чернотою, будто уводил в центр планеты. Я почему-то не мог отвести взгляда от него.

– Пойдемте. – Итгол жестом пригласил идти за собою.

Я оторопело смотрел на него – он звал меня идти в ракушку, словно это был вход в его квартиру.

– Не бойтесь. – Игара шагнула вперед.

Еще шаг – и вдруг она уменьшилась сразу вдвое. Сделала еще шаг – и ее едва можно было разглядеть на песке. Я видел, как она вошла в отверстие раковины,

– Смелее! – издали-издали донесся ее голос.

Я шел вслед за нею. Наши шаги звучали гулко, будто мы ступали по железной кровле. Невольно стало не по себе: каждый шаг казался последним.

Мы были внутри подземелья. Я не хотел верить, что мы находимся в ракушке, каких добрый десяток свободно уместится, на ладони. Рядом были Итгол и Эва, далеко впереди раздавались шаги Игары. Внутри раковины наши размеры казались обычными.

– То, что ты принял за ракушку – канал прямой связи между гиперфантомом и нашей планетой, – объяснил Итгол. Теперь, когда он посвятил меня в часть тайн, он как будто считал долгом объяснять мне и все остальное. – На астероиде, когда суслы подорвали стену, я впопыхах позабыл ракушку у камина – у нас она одна на двоих с Игарой. Из-за этого и начались все наши беды. Иначе мы бы просто могли улизнуть у них из-под носу. Она же выручала меня на Земтере, когда мне приходилось скрываться от преследования. У них чересчур строго был поставлен учет. Всякий пришелец, как человек незарегистрированный, вызывал подозрения. Мне постоянно приходилось пользоваться ракушкой.

Переход на другую планету занял не больше минуты. Выйдя из раковины, мы очутились в помещении. Я пораженно озирался – только что вокруг было пустынное побережье.

Итгол нагнулся, поднял с пола раковину, из которой мы вышли, и спрятал в карман.

То, что я принял за помещение, было пещерой. Посоедине грота горел костер, вблизи огня лежали гладкие валуны. Мы присели на камни.

Мое внимание привлекла огромная каменная плита оснащенная металлическими рычагами и стрелками. Я совершенно терялся в догадках – что бы это могло быть?

– Мы в карантинной станции, – сказал Итгол. – Сейчас прибудет дежурный.

Послышались гулкие шаги. Я не мог понять, в какой стороне они раздаются, да и не видно было нигде выхода из подземелья.

По другую сторону костра ниоткуда возник крохотный человек, словно на экране миниатюрного телевизора. Узнав Итгола, приветливо вскинул руку, она сделалась громадной – одна только ладонь заслонила всего человечка. Итгол подал ему руку – и словно бы выдернул его из другого измерения, – перед нами стоял человек обычного роста. Лишь теперь я разглядел в камне черную скважину, уводящую вглубь, точно такую, как в раковине Итгола.

– Спасибо. Возвратились благополучно, – произнес Итгол. – Этот человек, – указал он на меня, – понимает нашу речь.

– Воквер, – понимающе сказал дежурный и приветливо улыбнулся мне.

– Это не все, – продолжал Итгол. – Я посвятил его в происходящее. Как-никак, с ним особый случай.

– Ну что ж. Вам это ничем не угрожает, – обратился дежурный ко мне.

– Знаю, – сказал я. – Я не буду ничего помнить. Только я предпочел бы…

– Понимаю. Но, как нн прискорбно, ничего не могу поделать. Это и в ваших интересах: воспоминания только мучили бы вас. Но скоро все кончится, – утешил он. – Через минуту я включу прибор… Кстати, Итгол…

Они еще о чем-то разговаривали между собой, я уже не вникал. Мне стало не до этого.

"Эва!" – мысленно позвал я.

"Что, Олесов?"

"Делай то, что я скажу тебе. Они не заподозрят тебя ни в чем. Ты хочешь помнить, что было?"

"Хочу".

"Как только человек подойдет к каменной плите, внимательно следи за ним. Он повернет какой-нибудь рычаг – запомни, какой. Я ненадолго отвлеку их. А ты непременно возврати рычаг на прежнее место".

"Хорошо, – согласилась она. – Я сделаю все, как ты скажешь".

Я боялся одного, как бы не выдать себя. От волнения у меня тряслись руки. Если бы я был актером! Сейчас мне предстояло сыграть свою единственную роль. Всего несколько минут выдержки нужны были мне.

– Попрощаемся, Олесов, – сказал Итгол.

Мы обнялись с ним. Меня продолжало трясти. Я косил глаза на дежурного. Он направился к пульту.

"Эва! – не спускай с него глаз – смотри, что он будет делать".

Игара подала мне руку.

– Поверьте, Олесов, нам тоже жаль расставаться с вами. Увы, так бывает почти в каждой экспедиции. Боюсь, что больше я не выдержу и откажусь, – последние слова она сказала Итголу и дежурному.

– И я тоже, – согласился с нею Итгол. – Это нелегко, поверь, Олесов.

Дежурный наклонился над приборной доскою.

"Он уже включил", – предупредила меня Эва. Она находилась рядом с дежурным, который не обращал на нее внимания.

– Одну минуту, ради бога, одну минуту! – воскликнул я.

Итгол с Игарой сочувственно глядели на меня, дежурный тоже направился к нам.

"Эва – действуй!"

Видимо, мне неплохо удалось разыграть сцену. Когда дежурный приблизился, я сделал вид будто что-то стараюсь припомнить и не могу и смотрел на Итгола, словно стал забывать, кто он.

– Начало действовать, – произнес Итгол. – Мне жаль его.

– Довольно быстро сказалось, – дежурный внимательно поглядел на меня, но, видимо, ничего не заподозрил.

"Не переигрывай!" – мысленно одернул я себя и сделал вид, будто с трудом припомнил кто передо мною, но говорить ничего не стал.

– Ну вот, скоро можно и выключить, – сказал дежурный.

Я схватил его за руку и с растерянным видом заглядывал ему в лицо.

"Эва! Поставь рычаг на место".

Итгол разжал мои пальцы. Я не противился.

– Он уже совершенно ничего не помнит, – сказал он.

Дежурный возвратился к пульту и щелкнул рычагом выключателя.

– Все. Теперь нужно провести их в возвратную камеру.

Нас вели по длинному подземному коридору.

"Ничем не выдавай себя, – наставлял я Эву. – Делай вид, что никого не узнаешь, ничего не помнишь. Осталось совсем немного".

Между тем Итгол и дежурный разговаривали между собой.

– У вас тут разительные перемены, – сказал Итгол. – Для чего эта бутафория понадобилась?

– Ты имеешь в виду пещеру, костер, каменную плиту и все прочее? – в свою очередь спросил дежурный и сам воскликнул: – Театр! Чистый театр.

– Зачем это? – повторил Итгол.

– Для предосторожности. На случай, если вдруг почему-либо случится авария, откажет акнезатор и испытуемый сохранит память, решили установить эту маскировку. В возвратной камере даже чертей увидишь, – рассмеялся он. – Все для той же цели: чтобы они не могли видеть, как все выглядит на самом деле.

"Вот дьяволы!" – мысленно выругался я, но виду не подал. А то и этого не буду помнить. Долго ли им возвратить нас и повторить облучение? Нет уж, хоть что-нибудь да унести с собою.

Мы очутились в склепе. Здесь все было изумляюще надежно и прочно, как сама вечность – будто нас занесло в тартар. Из стены вышел косолапый, похожий на чертика прислужник. Итгол что-то сказал ему. Чертик взмахнул рукою.

Теперь я понимал: чертик – это в моем воображении, а каков он на самом деле – мне неизвестно.

Где-то в глубине сильно загудело, каменный пол, который только что представлялся надежным, как пьедестал мироздания,- разверзся. Откинулись тяжелые створки люка – оттуда с гудением вырвалось пламя, потом выползла клеть. Чертик подождал, когда она установится вровень с полом, и распахнул дверцу. Клеть напоминала кабину подъемного лифта.

Чертик поднес ладонь к пламени – оно послушно отступило книзу. Он опускал руку до тех пор, пока вход в кабину не открылся полностью.

"Прощай, Эва!" – воскликнул я. И шагнул в пламя. Как-то вдруг засвербили все раны, полученные мною: следы от наручников, уколы пик в грудь и плечо…

Позади наглухо захлопнулась дверца – меня опрокинуло и закувыркало в потоке времени…

"Прощай, Олесов!" – донесся Эвин голос.

– О-ле-со-о-о-о-в!!! – слышалось мне.

Я попробовал шевельнуть онемевшей рукой – от боли едва не закричал. Казалось, мои руки все еще стиснуты наручниками.