Казино "Палм-Бич" - Пьер Рей

– Ален, хочешь кофе?

Ферреро подвинул ей впечатляющую стопку жетонов.

– Семьдесят тысяч франков я высчитал за самолет.

– Квитанцию выписывать на двоих?

– Плачу сама,- ответила Надя, ставя свою подпись на розовом листочке бумаги.

Ферреро отошел в глубь комнаты и подумал, что этот парень не вырвется из коготков Нади. Сейчас он начнет играть и все проиграет. Если бы добрая фея дала ему такую удачу – стать обладателем 1 200 000 франков, он без всяких угрызений совести всадил бы пулю в затылок Наде.

– Пошли!- возбужденно сказала Надя.

Нагрузившись жетонами, она направилась к играющим.

Подходя к столу, Надя еще не знала, какая сумма поставлена на игру, но ноздри ее расширились, и она крикнула:

– Банк!

– Банк,- как эхо повторил крупье.- Два миллиона франков в банке, господа!

Ален остановился как вкопанный: ему показалось, что в солнечное сплетение уперлось дуло револьвера.

Надя взяла карты, которые ей выбросил банкомет, и открыла их.

– Шесть на понтер,- сказал крупье.

У принца Хадада оказалось больше.

К пяти часам вечера посетители стали покидать «Романос», в семь в зале осталось несколько запоздалых бродяг. В восемь Том закрыл заведение. Он бросил быстрый, незаметный взгляд на Баннистера и незнакомца, сидевших в глубине зала. Парень был крепкого телосложения, с рожей протестантского пастыря, волосами цвета ржавчины и с пенсне на носу. Его звали Корнелиус Грант. Он работал адвокатом и когда-то просиживал штаны за одной партой с Баннистером. Время от времени Баннистер неофициально консультировался с ним по наиболее острым профессиональным вопросам. Но сегодня разговор шел о личном…

– Я не говорю, что такой случай имеет место, Корнелиус, а прошу только представить, что…

– Ну-ка расскажи еще раз свою туфту.

– Пожалуйста. Предположим, что волею необъяснимого случая кто-то, ничего не требуя, получает чек на огромную сумму…

– Фирма «Хакетт», например,- подсказал уверенно Грант.

Самуэль быстро поднял глаза, но тот даже не смотрел на него.

– Если тебе так хочется, пусть будет «Хакетт».

– На какую сумму чек?

– Сумма очень большая. Что-то больше миллиона долларов.

– С чего это вдруг?

– Я уже тебе говорил, просто так… Ошибка!

Грант недоверчиво посмотрел на него.

– Сэмми, хватит валять дурака! За здорово живешь такие деньги не выписывают.

– Согласен, давай предположим, например, что сделали перечисление на мой счет: возместили убытки… Мне должны были перечислить десять долларов, а я получаю тысячу. Ошибаются на два нуля, если ты догоняешь мою мысль.

– Прекрасно! Дальше.

– Этот чек у меня в руках. Что я должен делать?

– Ни в коем случае не притрагиваться к нему! Возвратить…

– Я не могу снять деньги? Почему?

– Рискуешь оказаться в дерьме.

– Том, еще два виски!- крикнул Баннистер, допив содержимое стакана. Расстроенный, он покусывал себе губы.

– Подведем черту,- начал Корнелиус.- Ты хотел узнать, можно ли воспользоваться ошибкой, в которой ты не виновен?

– Совершенно верно.

Том поставил два стакана на стол и демонстративно посмотрел на часы.

– Сэмми, скажи честно, это ты получил чек?

– Нет.

– Я хочу, чтобы это было именно так.

– Но в чем дело? Ведь не ты допустил ошибку?

– Но ты знал, что она есть. Не темни. С кем это случилось?

– С моим другом,- ответил Баннистер и тяжело вздохнул.

– Он снимал деньги?

Баннистер задвигался на стуле, чувствуя, что ему становится все хуже и хуже…

– Да.

– А! Ты знаешь, что я сказал бы твоему другу? Верни, парень, капусту!

Том начал громко двигать стульями. Баннистер бросил на стол мятую десятидолларовую бумажку.

Несмотря на то, что Грант и Баннистер были друзьями детства, у последнего не хватало смелости сказать, что вдохновителем операции был он. Корнелиус встал и хлопнул его по плечу.

– Не загружай свои мозги, Сэмми! Ничто, с точки зрения юриспруденции, не доказывает, что я прав.

Самуэль уже не слышал его. Единственным его желанием было немедленно предупредить Алена. Нужно прекращать их затею…

Ноги отказывались повиноваться ему, и Ален вынужден был сесть.

Позолоченный стул угрожающе скрипнул под его весом. Только что Надя в мгновение ока проиграла принцу Хададу два миллиона франков. Охваченный страхом, он встал со стула и подошел к столу, за которым играли. С презрительной улыбкой на лице Хадад поставил на кон все только что выигранные у Нади деньги. Он смотрел на нее, как кошка смотрит на мышку. Она и бровью не повела.

– В банке два миллиона,- сказал крупье.- Господа, делайте ваши ставки!

В зале стояла церковная тишина. Ее нарушил напряженный, холодный голос Нади:

– Банк.

Крупье бросил на нее пронзительный взгляд и громко сазал:

– Игра! Карты…

Но принц, державший колоду в руках, не шелохнулся.

– Мадам,- сказал он и пристально посмотрел на Надю.

Она знала, что нужно «засветить», то есть выставить на игру заявленную сумму. Перед ней лежало жетонов всего лишь на 400 000 франков.

– Минутку!- попросила она.

Она пронзила Алена своими фиолетовыми глазами и произнесла низким глухим голосом:

– Не дай этому типу унизить меня. Я знаю, у тебя в кассе кредит на пятьсот тысяч долларов. Возьми его!

Не в силах произнести ни слова, Ален отрицательно покачал головой. Он с ужасом заметил, что в этой звенящей тишине все взгляды были устремлены на него.

– Иди,- повторила Надя.

Принц нервно поигрывал пальцами по столу.

– Я их сразу же тебе верну! Ты ничем не рискуешь!

– Иди!

Она повернулась к принцу и высокомерно сказала:

– Секунду…

Надя впилась пальцами в руку Алена и толкнула его к кассе.

– Джованни! Жетоны на весь его кредит!

Ферреро вопросительно посмотрел на Алена.

– Делай, как я сказала,- крикнула Надя.- Он согласен.

И снова немой вопрос кассира.

– Спасибо!- сказала Надя Алену, который, оцепенев, сидел с открытым ртом.- Джованни!

Ферреро вздохнул и выложил жетоны на стойку. Потеряв к Алену всякий интерес, Надя собрала жетоны и мелкими шажками направилась к столу.

Алену не хватало воздуха. От слабости его мутило. Неожиданно среди плотного шума голосов он услышал: «Карты!» Парализованный страхом, он закрыл глаза и молча обратился к небу с молитвой.

Если бы Баннистер присутствовал на этом спектакле, он умер бы прямо у стола.

Графиня де Саран появлялась на пляже только в утренние часы и только в прозрачных одеждах. Шофер подвозил ее к бассейну, который соединялся с морем. Она арендовала на весь сезон одну из многочисленных кабинок, разбросанных по пляжу, в которых можно было укрыться от нескромных взглядов и заниматься чем угодно: есть, пить, раздеваться догола, принимать душ, спать или заниматься любовью…