Под чужим небом - Василий Стенькин

— Прежде всего я хотел бы, ваше величество, сердечно поблагодарить вас от своего имени и от имени русского воинства за то, что в поворотные моменты истории вы не оставляли нас без великодушной помощи и высочайшего внимания. — Пока Семенов произносил эту заученную фразу, смуглое лицо его все больше темнело, покрывалось бурыми пятнами. Таров перевел. Император улыбнулся, выпростал руки из широчайших рукавов.

— Мне приятны, генерал, ваши слова благодарности. Надеюсь, сегодня вы порадуете меня новыми приятными известиями.

— Да, ваше величество, я пришел с хорошими вестями. События развиваются вполне благоприятно. Мы заканчиваем формирование Захинганского казачьего корпуса. Командиром назначен генерал-лейтенант Бакшеев. В состав корпуса входят пять казачьих полков, два отдельных дивизиона и одна отдельная сотня специального назначения.

— Очень хорошо. Приятное сообщение.

— «Русский отряд Асано», в составе которого казаки раньше проходили военную подготовку, развертывается в «Российские воинские отряды». Оные части вливаются в армию вашего величества.

— Очень хорошо, — повторил Пу И. Он хотел еще что-то сказать, но вошли два молодых китайца с расписными подносами, и разговор прервался. Расставив сладости и наполнив чаем фарфоровые чашечки, слуги удалились.

— Простите, ваше величество, за дерзость, но я хотел бы напомнить: момент сейчас действительно поворотный, — сказал Семенов, видимо, полагая, что император не обратил внимание на эти слова.

— Я согласен, генерал, — подтвердил Пу И, поднося к губам чашечку.

— Если сюда придут войска русских коммунистов, опасность распространится на весь Китай.

Тонкие брови императора взметнулись. Он отставил чашку.

— Вы допускаете такую возможность, генерал? Разве непобедимая Квантунская армия уже покинула нашу страну?

— На войне, ваше величество, случаются самые неожиданные повороты, — сказал Семенов, дипломатично уклоняясь от ответа на вопросы императора. — Нынешний момент я характеризую, как критический, требующий напряжения всех наших усилий.

— Каких же усилий, какой помощи вы ждете от меня? — спросил Пу И, выслушав перевод. Он обеспокоенно задвигался, догадываясь, конечно, что речь пойдет о деньгах.

— Прежде всего материальной, ваше величество. Условия эмиграции лишают русские войска необходимых средств. Скоро я не смогу выплачивать жалованье, и солдаты разбегутся. Мое войско рассыпется, как горох из рваного мешка.

— Я весьма сочувствую вам, генерал, но, к большому сожалению, моя казна в упадке...

— Ваше величество, в свое время я делал все для реставрации трона...

— Я хорошо помню и высоко ценю ваши услуги, генерал. Полагаю, вы согласитесь со мною: во все поворотные моменты истории, позволю себе выразиться вашими словами, я не обделял вас своей милостью и помогал вам в меру сил и возможностей. Сейчас я уж и не помню, сколько денег и драгоценностей истратил на содержание вашего войска. В двадцать седьмом году от ваших отрядов оставались лишь шайки бандитов... — Тут император обернулся к Тарову и попросил перевести последнюю фразу как-нибудь помягче. — Во все времена я возлагал большие надежды на вас, генерал, и верил, что вы способны совершить великие подвиги, уничтожить коммунистов и восстановить династию...

— Конечная цель достигнута, ваше величество. Трон восстановлен.

— Ценою каких потерь! Если иметь в виду династию Цин, она не реставрирована. А на это я не жалел средств. На ваше имя был открыт счет в банке, десятки тысяч юаней уплыло из моей казны в ваш бездонный карман. Вы разорили меня, генерал, больше я не могу...

— Что же делать, ваше величество? Сидеть на сундуке с золотом и ждать коммунистов? — сердито бросил Семенов. Его глаза налились кровью.

— Берегите себя, генерал, я по-прежнему буду днем и ночью молиться за ваши преуспеяния, — проговорил Пу И, ханжески опуская глаза.

Это означало, что аудиенция окончена. Семенов был взбешен до предела. Он поднялся, не очень учтиво поклонился императору и направился к выходу.

Когда сели в машину, генерал разразился площадной бранью, награждая Пу И самыми нелестными эпитетами.

В номере гостиницы он долго еще метался, точно тигр в клетке, и рычал:

— Без моего участия не видеть бы ему трона, как своих ушей. Я установил контакты в высших сферах японского общества. Я запугивал коммунистической опасностью, убеждал членов японского императорского правительства, влиятельных аристократов наладить сотрудничество с Пу И и помочь реставрации. Я сумел склонить в его пользу англичан, итальянцев и французов. Я добился молчаливой поддержки в этом деле со стороны американцев, они готовы были приветствовать вступление на трон последнего отпрыска династии...

Таров, не снимая пальто, стоял у порога и слушал гневную тираду атамана. Он понимал: Семенову в те минуты был нужен человек, нечто вроде громоотвода, через который он мог бы разрядиться, выплеснуть негодование и возмущение. Ермак Дионисович терпеливо играл эту роль.

Немного успокоившись, генерал опустился в кресло и вяло махнул рукой. Ермак Дионисович, не попрощавшись, вышел.

Утром Семенов через горничную пригласил Тарова, угостил русской водкой. Он тихо жаловался на суетную жизнь и, высказав несколько наставлений, как тому обязывало его высокое положение, велел возвращаться в Харбин. Прокопия, обычно неотлучно находившегося при атамане, на этот раз почему-то не было с ним.

XII

Капитан Токунага был в отъезде. Таров воспользовался этим и один отправился на квартиру к Асаде, который, кстати, не раз приглашал его. Ермак Дионисович доехал трамваем до Вокзального проспекта и, сойдя, прошелся по магазинам. Хотелось удивить мадам Фусако зимними цветами, но, к большому огорчению, цветов в продаже не оказалось. Его выбор остановился на дорогом, но в общем-то обычном подарке — коробка трюфелей, бутылка коньяка и какая-то мелочь. Все это было красиво завернуто в цветную бумагу и перевязано шелковой лентой.

На звонок вышла та же служанка. Таров осведомился, дома ли Асада-сан. Китаянка поклонилась.

Асада встретил Тарова по всем правилам японского этикета. В памяти Ермака Дионисовича всплыли строчки из книги Окакури: японский этикет начинается с изучения того, как предложить человеку веер, и заканчивается правильными жестами для совершения самоубийства.

— Простите, Асада-сан, если презент мой не соответственен строгому японскому этикету, — сказал Таров. — Очень сожалею, что всех тонкостей его я еще не успел познать.

Асада, продолжая приветливо улыбаться, принял сверток и тут же передал служанке. Ермак Дионисович так и не понял — уместным был подарок или нет.

Они прошли в гостиную, уселись возле низкого столика, закурили. Началась дружеская беседа. Асада сообщил, что Фусако уехала в Токио навестить больную мать. Он ждет вестей от жены, поэтому и приехал нынче из Пинфаня.

Ермак Дионисович рассказал о поездке в Синьцзян, о встречах с генералом Семеновым и императором Пу И. Расчет оказался верным: это сообщение, как было видно, благоприятно подействовало на Асаду.

— О, Таров-сан. Это очень интересно! Я всю жизнь мечтал хоть одним глазом заглянуть в ту сферу. Там, наверное, все не так, другой мир и люди особенные.

— Боюсь ошибиться, Асада-сан, но люди, по-моему, такие же. Только заботы тяжелее наших: в их руках судьбы миллионов.

— Что они думают о перспективах войны? — спросил Асада, и Таров понял, что этот вопрос тревожит его.

— Пу И пока не думает об этом. У меня сложилось впечатление, что политик он не дальновидный, спит и видит себя императором всего Китая...

— Ну до этого наши не допустят: Японии выгодно, чтобы Китай оставался лоскутным.

— Семенов, кажется, отлично понимает, куда мы идем, — продолжал Таров. Он оставил без внимания замечание Асады и подводил разговор к нужной теме. — «Звезда нашего счастья повернула на закат», — признался Семенов. Генерала трудно обвинить в паникерстве, хотя для него-то исход войны — вопрос жизни и смерти...

— Как и для каждого из нас.

— Вообще перспектива мрачная.

Таров стал рассказывать о положении на западном фронте, о победах Советской Армии — об этом он знал от доктора Казаринова. Германия находится на грани краха, говорил Таров, ее людские ресурсы на исходе. Напротив, военная мощь России развернулась, небывало возросла. Теперь каждому ясно: Советский Союз может не только полностью изгнать немцев со своей земли, но и освободить от фашистского ига европейские страны. Италия фактически уже выведена из войны.

— Я не знаю, как будут развиваться события потом, но думаю, что Россия придет на помощь своим союзникам на востоке. — Ермак Дионисович следил за тем, какое впечатление производят его слова на Асаду. — Русские никогда не были неблагодарными. Разве Япония выдержит объединенную мощь СССР и США? Уже сейчас она завязла в тихоокеанских операциях. Китай — пороховая бочка, готовая взорваться в любой час. Надо быть слепым или глупым, чтобы не видеть, куда мы идем. Поражение Японии — объективная закономерность.