Война - Владимир Козлов

Девушка начинает плакать. Воронько смотрит на нее.

– Где твои мозги были? Когда увидела автоматы, надо было сразу делать ноги из этой вашей коммуны. А теперь все, «пиздец пришел», как говорил этот ваш Матвей.

Девушка плачет все громче, трясется от рыданий.

– Чт-т-то я могу сд-д-делать? – говорит она сквозь слезы.

– Во-первых, рассказываешь все про вашу коммуну. От и до. Во-вторых, говоришь, что на нападение на мигрантов и ОВД тебя взяли насильно, что ты сопротивлялась, что тебя били. Если что, побои есть при задержании, так что… Остальные скажут по-другому – это тебя волновать не должно. Все ясно?

– Д-д-да, – говорит девушка, продолжая рыдать.

Кевин и Вика выходят из университета.

– Отец не хочет остаться в России, – говорит Кевин. – Даже в Москве. И я тоже, по-честному, не хочу. Он ищет работу дома, в США. Здесь происходит плохо. Этот чувак, Матвей. Атаки в милиция. Это все происходит плохо.

Они подходят к остановке трамвая.

– Если я еду в США обратно, ты хочешь ехать со мной? – спрашивает Кевин.

Вика пожимает плечами.

Подходит трамвай, останавливается. Раздвигаются двери. Выходит пенсионерка с сумкой-тележкой.

Кевин и Вика заходят, останавливаются у заднего стекла. Трамвай трогается.

– Россия – плохая страна, – говорит Кевин. – Я думал, я буду ее полюбить. Но нет. Почему ты молчишь?

– А что я должна говорить?

– Что-то. Дискуссировать со мной, говорить против.

– Я ничего не хочу говорить. Мне все равно.

Квартира Стаса.

– …не, вопрос в том, какие мы ставим задачи, – говорит Сергей. – Если мы хотим пугануть ментов, чтобы они начинали сруливать из ментуры, чтобы новые туда не шли, то проще воздействовать на женщин. Эта судья – она ж уже сказала журналюгам, что уходит из суда. Значит, мы на нее смогли повоздействовать…

– Нельзя делить людей по половому признаку, – перебивает Оля. – Мент есть мент, независимо от того, женщина это или мужчина. У нас должно быть ко всем как бы одинаковое отношение…

– А я не говорю, что должно быть разное. На пацанов мы уже нападали, можно сейчас и на баб. Это было бы даже эффектнее… Сейчас слишком много баб идут в менты, надо их отучить…

– Здесь еще такой момент, – говорит Саша. – Атака на женщин-ментов означала бы, что мы выбираем слабых…

– Что значит – слабых? – выкрикивает Сергей. – Ментовка с пистолетом и дубиной для тебя слабая?

– Дело не только в этом. Нам сейчас очень важно продумать следующий шаг. Не надо торопиться. И так атака на судью вызвала неоднозначную реакцию в блогах. Да, мы к этому были готовы, но если мы сейчас опять атакуем женщину, реакция может оказаться совсем не такой, как мы хотим…

– Ладно, ладно. – Сергей машет рукой.

Коллега Андрея, Витя – парень с дредами – заходит в комнату. Андрей сидит у компьютера.

– Слышал последнюю новость? – спрашивает парень. – Дело о мере пресечения рассматривалось другим судьей, принято решение арестовать этих гондонов.

Андрей отрывается от монитора.

– Все это вонюче. С одной стороны – хорошо, что менты сдались под напором общественности. Но, в то же время, они просто отдали на растерзание мелкую рыбешку. А начальство, которое, в сущности, все это поощряет, оно вроде как и ни при чем.

– Знаешь, мне все равно приятно. Я вроде человек, не склонный к насилию, но мне так хочется, чтобы уродов посадили, а на зоне их бы мудохали все подряд!

– Это, мой друг, человеческая природа. Я имею в виду – природа нормального человека. А не урода, как они. Кстати, всплыл Кирьянов – в качестве владельца охранного предприятия. Помнишь, кто это?

– Не-а.

– Ну да, ты еще молодой тогда был. Это – зять прошлого губернатора, Самохваленко. Ну, про Самохваленко я тебе рассказывать не буду – ты что-то слышал наверняка…

– Да, что-то слышал.

– А про дочку его?

– Нет.

– Ну так вот. Спуталась она с реальным гопником, залетела от него и вышла замуж. Пацан – гопарь просто карикатурный. Ну, Самохваленко делать нечего, он его трудоустроил. Сделал специально для него должность – «начальник общего отдела» в аппарате. Чувак ничего не делал, но стабильно должен был быть на работе – чтобы не бухал хотя бы днем и по бабам не валандался. И чувак просек фишку: надо ж пользоваться положением. Поехал с корешами праздновать день рождения в Италию. За госденьги, естественно. Но, как честный пацан, решил сэкономить: взять с собой водку. Ему сказали, что там дорогая. И на таможне итальянской их, конечно, тормознули. Сказали – нельзя столько водки ввозить, а эти подняли хай, чуть до драки не дошло, полицию вызывали. В результате местные журналисты про это узнали и написали статью. Потом на сайте ИноСМИ был перевод. Ну и скандал немаленький возник. Кирьянова из аппарата, естественно, выкинули. Потом, говорили, и дочка Самохваленко с ним развелась…

– А что в конце концов с водкой получилось?

– Не знаю, про это не писали.

Кухня Стаса. Вечер. Свет не горит. В стекле отражаются огоньки сигарет Жени и Стаса.

– Ты точно не был с этим связан? – спрашивает Женя.

– С кем – с этим?

– Не надо делать вид, что ты не понимаешь. С этой группировкой, сектой… С этим отмороженным Матвеем…

– Что за безумные предположения? Как я мог быть с ним связан? Так и я могу сказать, что ты была с ним связана…

– Ты что-то скрываешь от меня. А слухи ходят разные – что он собирался захватить город, всю область. Отделиться от России. Установить республику…

– Это полный бред. Ты что – такому веришь?

– Так говорят. И еще говорят, что у него было много союзников в городе, что они все тоже готовились, собирали оружие… Что, если бы он не съехал с катушек…

– Меня не волнует, что было бы «если бы». Ты сейчас несешь какой-то бред, мне это слушать противно.

– Если тебе меня противно слушать, можем сделать так, что ты меня вообще больше не увидишь и не услышишь…

– Нет, ну зачем так говорить? Извини, если я что-то резко сказал, но ты ведь сама начала меня обвинять, говорить, что я связан с этими отморозками…

– Ты правда считаешь их отморозками?

– Ну а кем еще я могу их считать?

Поздний вечер. «Девятка» Сергея едет за маршруткой. Маршрутка останавливается у девятиэтажки. «Девятка» обгоняет ее, тормозит чуть впереди. Из маршрутки выходит девушка-полицейская, идет к дому. Маршрутка уезжает. Сергей выходит из машины, быстрым шагом идет за девушкой, сокращает расстояние. Она заходит в арку дома. Сергей бьет ее сзади по голове. Девушка падает. Пилотка слетает с головы.

Гараж освещает лампочка, свисающая с потолка. На полках – запчасти, пустые бутылки и банки. В углу – несколько шин. Девушка-полицейская привязана к стулу, ноги примотаны скотчем к задним ножкам, руки – к передним. На ней – китель, рубашка, юбка, черные колготки. Темные волосы собраны в хвост и заколоты. Сергей – в черной маске с прорезями для глаз, в перчатках стоит перед ней.

– Что тебе нужно, урод?

Сергей ухмыляется.

– А ты, я вижу, заебистая. Это зря. Ты не в том положении, когда можно выебываться. Я тебе задам конкретные вопросы, а ты на них ответишь.

– Я тебе по-хорошему говорю – прекращай всю эту херню. Для тебя же лучше. Ты и так уже легко не отделаешься, но хотя бы…

Сергей резко бьет ее ногой в живот. Девушка со стулом падает назад, вскрикивает.

– Не надо мне угрожать, – говорит Сергей. – Я этого не люблю. Ты не в той ситуации. Я буду говорить, что делать, ясно?

– Ясно…

– И, на всякий случай, предупреждаю: кричать бесполезно, место здесь безлюдное, соседние гаражи пустуют.

Сергей поднимает стул, вытаскивает на середину гаража. Девушка двигает руками, пытается освободиться от скотча.

– Значит, я задаю вопросы, ты отвечаешь. Первый вопрос – зачем ты пошла работать в ментуру?

– Это тебя не касается.

– Неправильный ответ.

Сергей дает девушке оплеуху.

– Если не будешь «сотрудничать», все затянется на долгое время, поняла?

Девушка кивает. На ее щеке – большое красное пятно.

– Итак, повторяю вопрос: зачем ты пошла работать в ментуру – в эту садистскую контору, которая не защищает своих граждан, а издевается над ними? У тебя что – отец мент? Или брат?

– Нет.

– Твой парень?

– Нет.

– А зачем тогда?

– А куда мне было идти? Образования нет, институты все платные… Продавцом работать – за три копейки? Я уже поработала, хватит…