Прикосновение - Колин Маккалоу

– Разумеется, я огорожу свой участок, возделаю его и буду жить там, мистер Уинфилд, – усмехнулся Александр. – А как можно приобрести вот эту землю? – продолжал он, указывая место на карте, где была обозначена гора. – Насколько мне известно, мистер Чарлз Дьюи арендует лишь долину и речную пойму. Гора высокая, с крутыми лесистыми склонами – абсолютно никчемная, но я прикипел к ней сердцем.

– Гору выставят на торги, мистер Кинросс, предварительно дав объявление. Если я правильно понимаю, вы хотите присоединить ее к своим владениям?

– Само собой. Какую часть горы мне будет разрешено купить?

Осберт Уинфилд пожал плечами:

– Сколько вы сможете себе позволить. Если найдутся и другие покупатели, цену установят не более нескольких фунтов за акр, а если на гору никто не польстится – десять шиллингов за акр. Только вряд ли она кому-нибудь понадобится. Я в таких делах не разбираюсь, но, по-моему, золота вы там не найдете.

– Верно. Золото добывают в реках с песчаным и галечным дном, куда оно оседает под действием сил земного притяжения.

В тот вечер Александр пригласил Осберта Уинфилда отужинать с ним в отеле, а заодно решил, что в Сиднее будет останавливаться только здесь – жест, который наверняка оценят представители власти. Бумаги, согласно которым Александр становился владельцем трехсот двадцати акров земли, подписать предстояло на следующий день, до торгов оставалось еще две недели. Поразмыслив, Александр нацелился на покупку десяти тысяч отмеренных акров земли.

– Имейте в виду, Александр, – разговорился мистер Уинфилд за превосходным портвейном, – ситуация изменится, если город разрастется и дойдет до границы вашей земли. Придется вам делиться с городом, понимаете? Естественно, вы останетесь владельцем земель, не подлежащих секвестру, но ряд участков перейдет к государству – под строительство почты, полицейского управления, школы, больницы, церкви. И городскому совету тоже понадобится земля.

– Я и не подумаю возражать, – заявил Александр с широкой улыбкой. – Стройте что угодно – только не церковь. И я даже готов стерпеть англиканскую и католическую церковь, но чтоб мне провалиться, если я пущу на свою землю пресвитерианцев!

– Личная неприязнь? Я принадлежу к англиканской церкви, так что… В сущности, это легко уладить. Если хотите, мы можем отписать все земли, приходящиеся на долю религиозных зданий, англиканской и католической церкви. Но выгнать из города пресвитериан невозможно – вы же понимаете, они пользуются некоторым политическим влиянием. Однако землю им придется покупать, а если вы не согласитесь продать ее – строить храм на ничейной земле, в стороне от города.

– Осберт, – с улыбкой отозвался Александр, – вы поистине кладезь ценных сведений. – Он нахмурился, гадая, насколько далеко можно зайти в порыве откровенности, и в конце концов решил проявить благоразумие. – Дружище, денег у меня хватает, так что в случае финансовых затруднений буду счастлив оказать вам услугу.

Выслушав его, Осберт Уинфилд проявил себя как истинный чиновник на службе колониального правительства.

– Признаться… – он откашлялся, – я кое-что задолжал банку…

– Тысячи фунтов хватит, чтобы умилостивить кредиторов?

– О, безусловно! Какая щедрость! Неслыханная щедрость!

Почти не церемонясь, довольный собой Александр выпроводил его. Он только что купил первого солдата для будущей армии слуг, пополнять которую намеревался из числа чиновников и членов обеих палат парламента Нового Южного Уэльса.

Так Александр Кинросс стал полноправным владельцем 320 акров превосходных земель, в том числе участка по берегам реки, которая теперь фигурировала на картах земельного управления как река Кинросс, а также десяти тысяч акров склонов и вершины горы с водопадом в придачу. Последние были куплены на торгах по десять шиллингов за акр. Александр получил лицензию золотоискателя и разрешение вести поиски на своей реке, благодаря чему казна Нового Южного Уэльса пополнилась 5321 фунтом стерлингов и еще одним фунтом пошлины. А еще новоиспеченный землевладелец узнал, что в случае обнаружения золота на своем участке имеет исключительные права на его добычу, поскольку и земля принадлежит одному ему.

В августе 1872 года Александр снова отправился в Хилл-Энд, к Руби, расставшейся с сыном и потому безутешной. Впрочем, Александру она обрадовалась.

– Еще года два поживу в Хилл-Энде – и хватит, – объявила она однажды вечером, покуривая сигару в постели в Голубой комнате. – Пожалуй, в Галгонг переберусь – вроде бы он еще держится. А когда оттуда все разбегутся, что дальше?

– На твоем месте я бы об этом не беспокоился, – заявил Александр и сменил тему: – Руби, познакомь меня с Сун Чжоу.

– С Сун Чжоу? Зачем?

– У меня к нему есть деловое предложение, а если дело выгорит, то и к тебе.

Уже хорошо зная вкусы Руби, при встрече с Сун Чжоу Александр не удивился: его новый знакомый ростом шесть футов был светлокожим красавцем лет сорока. Контору он обустроил при пивоварне, носил только китайскую одежду, но не мешковатое грязное рванье, как вездесущие носильщики-кули. Длинный халат Сун Чжоу был сшит из блестящего сапфирового шелка и расшит цветами, под ним виднелись узкие синие шелковые брюки и вышитые туфли.

– Я мандарин, – пояснил Сун Чжоу, усаживая Александра в изящное лакированное кресло. – Родом из города, который вы называете Пекин, там судьбе и было угодно лишить меня чинов и привилегий. Вот почему Ли говорит на мандаринском наречии и будет выдавать себя за китайского князя, даже если в школе встретится с другими китайцами. А колониальный английский выговор – последствия общения с гувернанткой. Но так или иначе, скоро Ли научится чисто говорить по-английски.

– Ваш английский безупречен. Что привело вас в Новый Южный Уэльс? – спросил Александр.

– Леденящий ужас перед чумой, которую распространяет в Китае британская Ост-Индская компания, – опиумом, – ответил Сун Чжоу. – Не желая пресмыкаться перед британскими посланниками, я выбрал иной путь и покинул страну в поисках золота.

– И что-нибудь нашли?

– Достаточно, чтобы начать свое дело. Моя пивоварня, прачечная, пансионы и рестораны приносят солидный и постоянный доход, хотя богатством это не назовешь. – Он вздохнул. – В Хилл-Энде золота больше нет, и в Галгонге тоже. Софале конец. Трудно и опасно быть китайцем-золотоискателем, сэр.

– Просто Александр. Продолжайте, пожалуйста, мистер Сун.

– Просто Сун. Видите ли, Александр, китайцы редкостно трудолюбивы и бережливы. Но чужаков нигде не любят: те, кто не похож на местных жителей и не говорит на их языке, становятся мишенью для насмешек мужчин и женщин, которые либо не умеют упорно трудиться, либо не ценят деньги, заработанные тяжким трудом. Нас, китайцев, ненавидят – и это еще мягко сказано, поверьте мне. Нас избивают, грабят, даже мучают, иногда убивают. Британское правосудие нас не защищает, полицейские – наши самые злостные мучители. Как видите, за возможность искать золото приходится слишком дорого платить – особенно таким людям, как я, обладающим другими способностями и деловой хваткой. – Сун развел руками с длинными ухоженными ногтями. – Руби говорила, у вас ко мне предложение.