Генерал-адъютант его величества (СИ) - Леккор Михаил

Священник слегка пошатнулся от такой благодати, перекрестился, представился:

— Полковой священник Илизарий, преподобный. Что мне теперь дальше делать, подскажите?

Стоящие неподалеку солдаты и офицеры зашевелились, зашептались, стоящие в задних рядах и поодаль вытянули головы, пытаясь понять, что там произошло.

Макурин посмотрел на них, на яркое солнце. Молодец Илизарий, сметливый все же. Не потому, что не знает, что делать, а потому, что рядом с ним Святой и от него надо что-то услышать!

— Батюшка, — негромко, но открыто попросил, почти благословил на богоугодное действие святой священника, — пройдите за мной вдоль строя с иконой, а дьякон пусть окропит священной водой. Я же пойду впереди, буду благословлять наших воинов!

Небольшая группа священников, Макурин среди них, хоть на Земле его никто не причащал на сан, зато на Небесах озаботились, прошлись вдоль строя.

Прошли медленно, Андрей Георгиевич никуда не спешил, благославлял, стараясь, чтобы божий дух оказывал влияние не только на солдат первой линии, но и задних. Благословлял, не только крестом водил по горизонтали и по вертикали, святой захватил Божье терпение и радость и передавал его воинам, да так, что они, казалось, вот-вот взлетят на крыльях Божьего внимания.

А когда батальный командир капитан Ротман, протестант по исповеданию, начал слишком громко выражать нетерпение по поводу затянувшего богослужения, Макурин и к нему подошел и спокойно заговорил, а потом даже перекрестил. Трудно сказать, что он говорил, разговор был негромкий, даже близлежащие его не слышали, но Ротман в итоге был явно ошеломлен и смотрел на всех, никого не видя.

А уже в конце святой на виду у всех перекрестил и благословил полковое знамя. Ткань его мелко затрепетала, словно кто прилежно его чистил. Затем вдруг лик Божий ярко засиял, а его взгляд потеплел.

Макурин прочитал проповедь. Не потому что надо, а потому как что за это приход священника в народ без небольшой речи:

— Воины! Это война не религий, Господь добр и милостив ко всем вне зависимости от того, как вы молитесь и как креститесь. Но Бог очень не любит, когда целый народ через чур наглеет и считает, что он первый изо всех. И если вас ждет там смерть, то потом только благословенный рай. Благословляю вас, дети мои!

И после прочее молитву во славу Господа.

Солдаты и офицеры Астраханского полка и без этого были с большим моральным веянием, а после стали готовы с радостью идти в бой.

Макурин же вернулся обратно. Он выполнил свой долг святого и теперь очередь за генералами. А вот с этим было как раз неблагополучно. Во всяком случае, с фельдмаршалом Вингенштейном.

На краю селения, в котором располагались Ставка и Главный штаб Действующей армии, Макурин встретил строй всадников (в больше степени генералов и офицеров) во главе с хмурыми цесаревичем и не менее хмурым Главнокомандующим.

— Не поедите с нами, Андрей Георгиевич, — мягко приказал, а, по сути, попросил Александр, — Петр Христианович хочет показать мне бедственное положение хотя бы близлежащих полков. Посмотрим доводы, как ЗА так и ПРОТИВ активной войны.

Кроме слов Александр показал и глазами — помоги, Главнокомандующий уперся в своей позиции и не двигается ни на дюйм. Я один ничего не смогу сделать.

Андрей Георгиевич согласно кивнул. Нет, он, конечно, не хотел бы показать себя рядом с первыми лицами в Действующей Армии, но если не получаются у них самих, то он поможет. Ставки-то велики, тысячи жизней убитыми и ранеными. Кроме того, ему очень хотелось увидеть свою структуру снабжения. Как-никак, потрачено уже сейчас более миллиона рублей (астрономические для того времени деньги). А сколько людей он сюда направил и сколько личного времени потрачено. Хочешь — не хочешь, а поинтересуешься, как дела, любезные?

Поскакал чуть поодаль Александра и Петра Христиановича, но впереди господ генералов. Не потому что заважничал, просто так положено.

К своему крайнему удивлению, они приехали в тот же самый Астраханский полк, в котором он только что провел богослужение и затем уехал. Не зря говорят, торопливость хороша только при ловле блох. А в остальном лучше не торопится. Последовал бы совету полковника Самойлова пообедать, проверил бы, как старательно работают его люди и высокопоставленных сановников бы дождался. Эх, торопыжесть, и ведь не пятнадцать уже лет!

Построили полк, и уже Витгенштейн скрипел зубами и досадовал. Да, мундиры у солдат и даже офицеров были заметно обтрепаны, от обуви остались одни оденки. Но моральный дух военнослужащих был удивительно высок, солдаты утверждали на вопрос, готовы ли в бой? охотно и даже радостно, словно их там ждали не кровь, страдания и даже смерти, а обильный обед с мясом и водкой. В армии фельдмаршал отличается поручика, прежде всего, большими возможностями для удовлетворения собственных потребностей, в том числе любопытства. И капитан Ротман раскрыл полковую тайну, — оказывается, здесь только что было богослужение!

Цесаревич и Главнокомандующий переглянулись. Потом оба обернулись на Макурина. Что уж там было больше — укоризны от секретности его задания, или благодарности от эффектности действий — Макурин так и не выделил. На всякий случай отбрехался:

— Что вы от меня ждете, господа? Я непременный слуга Господний и в армию приехал, прежде всего, для молитв и богослужений. Если вы думали о другом, то поздравляю вас — вы очень наивны!

Два таких высоких деятеля, конечно, не ожидали от собеседника столь нелюбезных слов. В другой стороны, а что они ждали от святого? И доклада они, кстати, и не должны были ожидать. Пусть один из них является представителем императора и сам вскоре станет императором, а второй был Главнокомандующим Действующей Армией и фельдмаршалом, то есть по линии военной ему никто командовать не мог, наоборот, он сам мог приказывать любому, кроме, пожалуй, военного министра. Однако и их собеседник был не лыком шит. И если над ними еще были начальники на Земле, или начальник хотя бы, то над Макуриным лишь один Господь Бог. А учитывая его статус — святой, то есть представитель Бога, — это ему требовалось командовать ими. По крайней мере, он был точно чином старше.

Витгенштейн, как старый военный, снова понял это первым. Он отдал честь и сказал, что отныне он будет его преданный слуга.

«Еще бы, — подумал Макурин, — Ротман, наверняка, рассказал, как повлияла на него краткая проповедь. А я ведь говорил вам — Богу все равно, какие у вас перья и как вы молитесь. Богу, главное, ваша искренность и рьяность».

Андрей Георгиевич подумал еще немного, потом решил, что хватит нудеть. Скоро начнутся довольно-таки жесткие бои!

Глава 13

Петр Христианович Витгенштейн, имея огромный жизненный опыт, сумел найти выход из рискованного положения — из «артиллерийского огня глазами». в котором он, как неожиданно самый слабый, скорее проиграет, — предложил пойти пообедать, чем полковая кухня пошлет.

При этом он требовательно посмотрел на полковника Савельева. Чувствовалось, что командир полка сейчас поставил перед жестким ультиматумом — или подыграть Главнокомандующему или немедленная отставка с тяжелыми бумагами. Еще в советскую эпоху так делали. Выпнут вежливо — нечего тут себе нервы портить. Ну а в Санкт-Петербурге распечатают служебный пакет, да прочитают характеристику Витгенштейна, так только и остается, что «повысить» до командующего какого-нибудь гарнизона в провинциальной Сибири. И чтобы на тысячи верст вокруг безлюдье…

Командир полка высчитал ситуацию ничуть не хуже попаданца. И в XIX веке умели играть в подковерные игры не хуже, чем в будущем. Гостеприимно картинно раскинул руки:

— Ваше императорское высочество, господа! Позвольте вас пригласить к столу полкового собрания. Рецептура не сложная, но весьма сытная. голодными вы отсюда не уедите!

Эк полковник, а все-таки промахнулся, малой, будет тебе от Главнокомандующего на орехи! Вот если бы ты пригласил на жидкую кашу размазню, да на остаток ржаных сухарей вдобавок, тогда бы ты потрафил своему фельдмаршалу. А то ведь действительно не голодный паек, хотя и столичным его не назовешь: на первое уха из стерлядки, густая, аж ложка стоит, на второе даренные копченые куры. Запить на выбор — французское шампанское, итальянские вина. На десерт кофе с ликером, торты и пирожные, фрукты. Вот ведь как!