Окончательный приговор - Сергей Самаров

Уехали мы со стоянки раньше дальнобойщиков. Хотя не намного, они тоже уже собирались в дорогу.

Северный Кавказ, согласно общепринятому понятию, начался еще с Ростова-на-Дону. И Ставропольский край тоже числился входящим в этот регион, хотя самого Кавказа нам пока видно не было. Ставропольские степи и холмы мало напоминают суровые высоченные горы и хребты. Но приближение гор все же ощущалось – даже в воздухе. Воздух в этих краях был совсем иным, чем в срединных областях России, – и более чистым из‑за неимения предприятий тяжелой индустрии, и уже слегка разряженным. И чем дальше по дороге, чем ближе к горам, тем это ощущение усиливалось.

Еще накануне этой поездки вставал вопрос о способах преодоления немалого в общем‑то расстояния. Поезд, самолет, автобус – все просчитывалось и с точки зрения безопасности, и с точки зрения удобства. И все же выбор свой мы остановили на машинах, которые могли нам пригодиться в Чечне. Если учесть еще и скверность всех российских дорог вообще, и северокавказских дорог в частности, то и выносливая «Волга», привычная ко всякому, и шустрый, но при этом не уступающий по проходимости «Хаммеру» «Джимни» – все это были как раз те машины, которые были нужны нам при выполнении операции.

Примерно через час пути заголосил мобильник. Я глянул на определитель номера и пожал плечами. Полковник Переславцев, как старший по званию, не прислушивался к советам младших по званию и не отправился в эту ночь отсыпаться домой.

– Слушаю, товарищ полковник, – ответил я, и не смог удержаться от укора. – Просто жалею от всей души, что не имею права приказывать вам. А советы мои вы не воспринимаете…

– Воспринимаю, Паша, воспринимаю, – полковник с утра был настроен благодушно, и я готов был поверить, что он воспринимает советы хотя бы частично.

– Если бы воспринимали, вы бы уже спали. Вернее, еще спали…

– Твой упрек в мой адрес из‑за того, что я тебе не дал выспаться? Тогда извини…

– Мы уже час в дороге.

– Ну, тогда, значит, я тебя не разбудил, а меня вот только что разбудили. Поскольку есть для тебя интересное и, не знаю уж насколько, приятное сообщение.

– Я слушаю, товарищ полковник.

Я даже скорость слегка сбросил, чтобы спокойно выслушать сообщение. «Джимни» – хорошая машина, но слегка шумная на асфальте.

– Вся Чечня дружно ждет вас. Некоторые отдельные личности считают, что вы уже на месте и, более того, начали активно действовать, создавая в республике атмосферу паники, чтобы под шумок сделать какие‑то свои дела и списать их на других. Короче говоря, Артур Юрьевич Розов еще вчера вечером прилетел в Грозный. Его попросили прибыть срочно, поскольку вы втроем, оказывается, устроили вчера террористический акт – взорвали автомобиль с оперативными сотрудниками ФСБ республики; в результате погибли семь человек. Все, кстати, из той группы, что захватила вас больше двух лет назад. Так что вы товарищи мстительные, и вас следует обезвредить, чтобы не напакостили другим. Одновременно со взрывом кто‑то из вас, имитируя кавказский акцент, позвонил в русскоязычную газету и предупредил о своих делах, назвавшись в очередной раз Вахой-Взрывателем. Именно в русскоязычную газету потому, чтобы не пришлось говорить по‑чеченски. Из вас же никто этого языка не знает. А Ваха раньше, когда звонил, всегда по‑чеченски разговаривал. Так что же это вы творите, товарищ капитан, а?

– Мне ужасно стыдно, товарищ полковник, – поддержал я тон разговора.

– Когда в Чечне будете? – уже серьезно спросил Антон Павлович.

– Часа через четыре, может, через пять. Я этой дорогой не ездил, не знаю условий.

– Не думаю, что вас попытаются поймать на въезде, хотя усиленные проверки тоже должны быть. И даже спецназ ГРУ задействовали в поисках. Кроме нашей группы. Наша группа доверием не пользуется. Но три группы из других бригад заставили свернуть все собственные операции и поступить под командование ФСБ. А там ребята подстать вам. Не попадитесь.

– Будем действовать аккуратно, лишний раз не высовываться. Спасибо за предупреждение. А сам старший следователь чем занят?

– Я думаю, главная у него задача – выставить ловушку вокруг дома Висангири Майрбекова. Село там громадное. Почти поселок, а не село. Места для оперативного простора хватает. Местные жители будут на стороне тех, кто вас ловит, потому что вы убили их односельчан. Вам там надеяться не на кого. Придется действовать без поддержки. У меня, Паша, все. Машина за мной пришла. На службу поехал.

– До связи, товарищ полковник.

– Докладывай новости. До связи…

Мы по‑прежнему быстро ехали. Правда, уже после Ставрополя нас остановили сотрудники ДПС, и старший лейтенант долго вертел в руках сначала мои документы, потом документы Вадима Корчагина, потом потребовал права у Вальтера, на что старший прапорщик пожал плечами и сказал чуть виновато, что по состоянию здоровья не может водить машину, и потому в правах не нуждается. Вальтер почему‑то не захотел показывать милиционеру свои права. Но он не сидел за рулем, и потому претензий к нему предъявить было нельзя. Мент и так и сяк документы вертел, придумывая, видимо, с какой стороны подойти к нам, чтобы стрясти денег. И конец этой ситуации положил опять Вальтер, который прямо из машины несколько раз сфотографировал патрульного. Тот заметил съемку, сделал останавливающий жест рукой; тем не менее, снимки уже были сделаны, и это менту, как ему показалось, чем‑то грозило.

– В Чечню едете?

– В Чечню, – кивнул я, соглашаясь.

– Цель поездки?

– Редакционная командировка.

– Из газеты, что ли?

– Из журнала.

Милиционер вздохнул и с видимым сожалением вернул документы. Очевидно, решил, что рыбка попалась не по его снасти. И счел за благо остаться без подачки, но с погонами. Без погон и следующую подачку не получишь.

– Счастливого пути, – даже пожелал он на прощание.

– Счастливо оставаться, – пожелал я в ответ.

И мы благополучно двинули дальше, к самой Чечне. До границы республики оставалось совсем немного. И границу мы определили сразу, по усиленному посту. Но милиционеры на посту, как обычно бывает, проверяли все машины, едущие нам навстречу, и только выборочно – машины, едущие в республику. По закону вредности остановили меня. Корчагин благополучно проследовал дальше, но успел сказать мне по «переговорке», что они с Вальтером будут ждать меня за поворотом и приготовят завтрак. Это меня устраивало, потому что завтракать было уже пора.

Что такое в данной ситуации «приготовить завтрак», я понимал, потому что мы все знали о существовании за поворотом придорожного кафе, и даже заранее планировали там остановиться. Значит, после проверки я подъеду к кафе, когда шашлык будет уже почти готов и не придется долго ждать.

К моей машине одновременно с трех сторон направились инспектор дорожно-патрульной службы, два омоновца и два военных. До этого они стояли как‑то в стороне друг от друга, вместе со своими коллегами.

Я вышел из «Джимни», потянулся – и на пару секунд, не больше, почувствовал некоторую неуверенность. Военные, солдат с офицером, были из спецназа ГРУ. Более того, мы с этим старшим лейтенантом несколько раз мимоходом, во время проведения каких‑то широкомасштабных мероприятий, встречались, хотя я даже не знал ни его фамилии, ни имени. Полковник Переславцев предупредил, что в облавы включили части спецназа ГРУ, но не сказал, какой приказ отдали нашим парням на случай обнаружения моей группы. Могло и так получиться, что эти ребята не знают об операции, проводимой собственным командованием. Тогда вполне возможным было ждать неприятностей. Однако вида, что узнал старшего лейтенанта, я не подал. Да мне и смотреть на него не пришлось, потому что я предъявлял документы милиционеру и при этом умышленно повернулся к спецназовцам спиной. Но они, словно присматриваясь, обошли машину и оказались прямо против меня. Пара омоновцев осталась за спиной.

– Что в Чечне ищете? – спросил мент, разговаривая с кошмарным акцентом.

– Служебная командировка, – отделался я стандартной фразой.

– Командировочное удостоверение ваше посмотреть можно? – спросил один из омоновцев из‑за спины. Этот тоже был из местных.

Командировочное удостоверение лежало у меня в том же бумажнике, и достать его было недолго. Сначала посмотрел мент, потом передал за плечо омоновцу. Тот осмотрел внимательно, зачем‑то даже бумагу на просвет попытался проверить, словно в командировочном удостоверении должны быть водяные знаки. Странно, что на язык не попробовал.

– Телефонный номер здесь московский указан, – заметил омоновец. – Номера на машине кабардино-балкарские. Так откуда вы?

– Собственный корреспондент московского журнала на Северном Кавказе. Есть специальный корреспондент, который приезжает из Москвы, есть собственный корреспондент, который на месте живет.