33 простых способа создания зон здоровья и счастья у вас дома и на даче - Рушель Блаво

— Алексия, как это? Как взять энергию там, где ее нет? Вы же не имеете в виду маньяков, которые, убивая…

— Фу, гадость какая, Рушель! В смерти энергии нет, но, отодвигая смерть, мы получаем ее энергию, понятно? Ваш эгрегор за счет чего так силен?

— За счет…

— Не надо объяснять, мы все это превосходно знаем: за счет положительной энергии ваших предков и всех тех, кого они и вы сами исцелили. Отдавая энергию правильно, человек усиливает свою.

Вот о чем мы говорили ночью в аланчике Медведя-шамана, пока спал наш Хозяин. Я рассказал своим друзьям про Александра Федоровича Белоусова, про то, что у него все просто отлично с Хранительницей Серафимой, — я же видел их с Верхнего неба. И еще я понял в своем эзотерическом походе, что Александр Федорович прав: он оставил нас ради любви и ради нашей общей миссии.

Часть 4

Тайна курганов смерти

Долина пирамид

Прощание с Медведем-шаманом

Долина, куда нас привел Медведь-шаман на следующий день, вся была уставлена небольшими пирамидами. Сложенные друг на друга камни располагались в десяти — пятнадцати метрах друг от друга, и среди цветов смотрелись странно: здесь, в медовых альпийских лугах, ничто не должно было напоминать о смерти. Нам же пирамиды показались грудами мертвых костей; камни были желтовато-белыми, и откуда они здесь взялись, было совершенно не понятно.

— Сюда придет Белый Царь, — Медведь-шаман опустился на колени перед одной из пирамид.

— Кто такой Белый Царь?

— Откуда он придет?

— А нам рассказывали, что он уже приходил, его видела алтайская девочка…

— Белый Царь же правил курумчинскими кузнецами!

— Он погиб!

Как обычно, мы все заговорили одновременно. Но Медведь-шаман — не Хранительница, он не стал всплескивать руками и смеяться; он молчал, глядя вдаль и скрестив руки на груди. А через минуту замолчали и мы — очень уж неуместной была наша детская непосредственность в этой странной долине.

— Белый Царь приходит к людям, когда они нуждаются в нем.

Голос шамана звучал глухо, будто бы из-под земли. Если бы я не видел его рядом, я подумал бы, что сама долина говорит с нами голосом своих мертвецов.

Медведь-шаман, вполне живой, продолжал:

— Белый Царь живет с чудью, он властен отодвинуть от человека старость и смерть.

Больше нам не удалось вытянуть из Медведя ни слова. Молча он поднялся с колен, молча повернулся и пошел назад, мы же смотрели ему вслед, пока его могучая фигура не скрылась в лесу. В глубь долины нам предстояло идти одним.

Полька открывает тайну пирамид

— Дорогие друзья, как вы думаете, возможно, имеет смысл связаться с моими замечательными внуками прежде, чем углубляться в эту жутковатую долину? — нормальный голос Мишеля, нормальная, живая человеческая речь вернула нас в реальность — снова зажужжали шмели, запахли цветы, засеребрился ковыль.

— Вы совершенно правы, Мишель!

— Папá, а можно, я сама? Пожалуйста! А то все ты да ты, а я соскучилась, между прочим!

— Алексия, доченька, давай, мы по очереди, хорошо? Сначала поговорю я…

— Нет, я! Папá, ну, пожалуйста, я очень тебя прошу!

Как всегда у Мессингов, в споре победила Алексия — Мишель ни в чем не мог отказать своей девочке. Пока они общались с детьми и Петровичем по «магическому кристаллу» Мессинга, мы с Настей, оставшись не у дел, начали фантазировать о том, откуда в этой долине могли взяться пирамиды, и что они вообще такое.

— Рушель, вам не кажется, что это — кладбище курумчинских кузнецов?

— То есть вы думаете, Настенька, что Страна Белых Вод погибла, а кладбище осталось? Как-то это очень уж фантастично выглядит.

— А почему бы и нет? Всякое случается.

— А может быть, это могилы чуди?

— Рушель, зачем чуди, живущей под землей, делать могилы на земле? Нет, думаю, все-таки это — кладбище курумчинских кузнецов.

Мессинги вернулись, переговорив со своими. Судя по счастливому выражению лица Алексии, дома все было в порядке, и милые детки не теряли больше никаких фишек. Не могу передать, как меня это обрадовало: было грустно без Александра Федоровича, мне не хватало его глубокомысленного баса, и совсем не хотелось лишиться общества еще кого-нибудь из друзей.

— Дорогие коллеги, а почему вы вообще думаете, что это чьи-то могилы? — спросил Мессинг.

— Как дела? Алексия, Мишель, рассказывайте скорее!

— Все хорошо, друзья мои! Полька, Колька и Петрович миновали нашу долину пирамид и бодро продвигаются по карте дальше, чего и нам желают.

— А что это за пирамиды, Мишель? Может быть, ваши внуки поняли их предназначение?

— Наверняка только Петрович говорит, что они скрывают это от него — молчат, как юные герои-подпольщики.

— Алексия, а чему вы так загадочно улыбаетесь?

— Вы хотите, Рушель, чтобы я открыла вам все свои загадки? Тогда я утрачу всю свою привлекательность в ваших глазах, ведь в женщине должна быть загадка, что-то неизведанное, непонятное!

— Алексия, вам это никогда не грозит, никогда, поверьте мне!

— Ну хватит, коллеги! Напомню вам, Рушель, что моя дочь замужем за нашим общим другом. Шучу, шучу, не обижайтесь.

— Если серьезно, Рушель. Полька мне рассказала, что это за пирамиды, вернее, не рассказала, дала понять, как мы можем самостоятельно решить эту задачу.

— И как же, доченька?

— Папá, каким образом ты смог проникнуть в дольмен, когда хотел освободить меня от общества духов покойных партийцев Заболотова и Арсенюка?

— Лебелянский! — хором воскликнули мы.

— И я, кажется, знаю, какое именно из его стихотворений поможет нам разобраться с пирамидами! — и Мессинг стал читать нараспев:

Призрак пути озарен самыми странными нормами,И впереди на закате меркнет в песчаных холмахТот, кто давно покорен уникальным феноменом,Что возрождается где-то в загадочных снах или тьмах.Меркнут давно исхудалые, светлые бледные истины,Кто-то давно утомился в неравной и скучной борьбе,Если бы кто-нибудь мысли кому-то прочистил быТам, где распадаются звуки в таинственной сказочной мгле.

Несколько мгновений мы сидели в полной тишине, пораженные красотой поэтического слова, а потом одновременно почувствовали вибрации — все пирамиды, которые мы могли видеть, еле заметно дрожали, как будто бы началось небольшое, не ощутимое человеком землетрясение.

Вибрировали пирамиды несколько минут, а когда успокоились, все мы почувствовали прилив энергии: хотелось петь, плясать, кататься по траве. Настя с Алексией, побежали вперед, взявшись за руки и крича что-то радостное, а мы с Мессингом — зрелые, солидные мужи, серьезные ученые, — стали возиться, как щенята!

— Уф-ф. Что это было? — Алексия опомнилась первой.

— Как же я сразу не догадался! Это же пирамиды силы! Мог бы и сам почувствовать это!

— Нет, Рушель, не могли вы ничего почувствовать. Обратите внимание: чтобы разбудить пирамиды, понадобилось стихотворение Лебелянского, иначе говоря, эти пирамиды реагируют на определенные звуковые частоты. Мы знаем, что гений поэта дал ему возможность чувствовать вибрации Вселенной и создавать тексты, созвучные с ними. Этими текстами можно лечить, Рушель, и вы их используете в своих медицинских практиках. Данное стихотворение заставляет предметы пирамидальной формы отдавать энергию. Я об этом знал, но в отличие от Польки не догадался, что эти пирамиды — предметы силы. Я, как и вы, друзья мои, почему-то тоже думал о кладбище.

— Жизнь и смерть неотделимы друг от друга…

— Да, Настенька, это так. Но как же здесь появились эти пирамиды? И как о них узнал Лебелянский, не будучи знаком ни с чудью, ни с алтайцами, ни со староверами, ни с Медведем-шаманом, ни с Серафимой?

— Рушель, это как раз просто. Полагаю, эта долина — место камланий алтайских шаманов. Именно камов, а не Медведя-шамана, потому что он — не человек, ему не нужна энергетическая подпитка. Думается, звуки шаманских бубнов тоже вызывают вибрации пирамид и заставляют их отдавать энергию.

— Друзья мои, поздравляю вас с новым открытием! — обрадовался я обретению нового целительского метода. — Теперь каждый человек может повысить свой тонус, так сказать, зарядиться энергией в любое время, когда ему это необходимо!

— Но какой же замечательный поэт Василий Дмитриевич! Он, наверное, первый во всем мире стал сочинять стихотворения, которые приносят непосредственную пользу!

— Конечно, Настенька, Лебелянский — потрясающий поэт, но не будем считать его первым, кто воздействовал на мир словесными вибрациями. Еще древние греки заставляли почву плодоносить своими стихами. А русские масленичные песни! Да ими женщины тучи над деревней разгоняли!