Отзвуки родины - Эльза Вернер

Элеонора хотела ответить, как вдруг Лоренц изо всей силы бросил свой почтенный, до сих пор с таким страхом и опаской оберегаемый мушкетон и, подняв руки, воскликнул:

— Слава Богу! Теперь нам больше не нужно это смертоносное оружие!

Во дворе замка между тем раздавались радостные возгласы. В тот миг, как в приближавшихся солдатах узнали спешивших на помощь друзей, опасность и заботы были забыты. Все бросились к заграждениям, спеша разрушить с таким трудом возведенные баррикады. Открылись широкие решетчатые ворота, и Отто действительно выбежал первым приветствовать капитана Горста, шедшего во главе своего полка.

— Вот и мы! — обратился Горст к Арнульфу Янсену, протягивая ему руку. — Мы пришли как раз вовремя!

Янсен с чувством ответил на его рукопожатие.

— Да, капитан. А мы приняли вас за наступающих датчан.

— Ну, едва лишь они увидят нас, как повернут назад! — заметил Горст и обратился к подходившему Гельмуту: — Я уже слышал, барон, что вы — комендант вашего замка; поэтому я прошу вас как товарища и друга разместить меня и моих людей.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — пригласил Гельмут.

Действительно, редко какая просьба исполнялась с большей готовностью, чем эта, редко предлагалось помещение с большим удовольствием, чем в данном случае.

Обширный, обычно тихий двор замка едва мог вместить прибывшее подкрепление. Радостный гул носился в воздухе — гул, вовсе не похожий на тот, который раздавался здесь утром.

Горст с Гельмутом, Арнульфом и Отто, ни на шаг не отступавшим от капитана, вошел в замок, где его ожидало множество сюрпризов. Он надеялся, конечно, найти здесь еще и Элеонору с баронессой, но рядом с двумя дамами, ожидавшими его на площадке лестницы, показалась белокурая головка, и два голубых глаза радостно приветствовали его.

— Ева! — воскликнул капитан, и в его тоне было столько восторженной страсти, что это превзошло все ожидания маленькой, романтичной Евы, и, забыв об опекуне, своей ненависти к пруссакам, даже о присутствии посторонних, она бросилась к капитану с возгласом:

— Фриц!

— Вот это я называю счастьем! — промолвил Горст, бурно обнимая ее. — Из-за этого стоило идти в дождь и непогоду!

— Но, Фриц, откуда вы явились так неожиданно? — спросила его баронесса Мансфельд.

Горст изумленно взглянул на нее и повторил, не выпуская Евы:

— Неожиданно?

— Конечно, — вмешался Гельмут. — Какой счастливой случайности мы обязаны вашим внезапным и очень своевременным появлением?

— Это вовсе не случайность, барон. Мы прибыли сюда, чтобы оказать вам помощь.

— Вам стало известно, что мы нуждаемся в вашей помощи? Но это известие никак не могло достичь вас!

— И все-таки достигло. Я внезапно получил приказ немедленно направиться к замку, чтобы освободить от военного суда предводителя шлезвигского крестьянства Арнульфа Янсена; еще до вечера нам следовало быть на месте. У Янсена я и без того в долгу; таким образом мы спешили изо всех сил и весь путь прошли за три часа.

— Это совершенно непонятно, — недоумевал Арнульф. — Кто это мог оказать нам столь необходимую услугу?

— Я! — раздался за ним торжествующий голос, и Отто, до сих пор державшийся в стороне и с затаенным восторгом слушавший Горста, с гордым достоинством вышел вперед.

— Отто… ты? — послышались изумленные восклицания.

— Да, милый Гельмут, я, твой маленький брат, которого ты хотел разложить на школьном столе для порки. Пока вы спорили о том, как вам удержать замок до прихода наших войск, я прямо привел наших друзей сюда. Ну, что, вы теперь будете отсылать меня наблюдать погоду?

Он с высоко поднятой головой встал пред сестрой, которая теперь разгадала, наконец, причину его таинственного исчезновения.

— Но ведь не мог же ты за такое короткое время сходить туда и обратно? — недоумевала Элеонора.

— По суше, конечно, нет, но в шлюпке, прямо через бухту, до передовых постов я добрался меньше чем в час.

— В такую бурю ты был на море? — ужаснулась баронесса Мансфельд.

— Да, бабушка! Я, правда, поспорил с бурей, но зато вовремя попал к коменданту. Он — старый полковой товарищ моего отца, и я знал, что он выслушает меня. Я изложил ему все наши обстоятельства, и он уверил меня, что сейчас же пришлет помощь. Что ты скажешь на это, Фриц?

— Что ты — превосходный мальчик! — воскликнул капитан. — Не будь приказа, мы пришли бы сюда только завтра к вечеру; я и не подозревал, что этого приказа добился ты. Но почему ты не присоединился к нам? Зачем ты вторично рискнул плыть по бурному морю?

— Потому что морем я через час мог уже быть дома, — ответил Отто, почти обиженный таким вопросом. — Тем временем сюда могли бы явиться датчане, здесь завязался бы бой, а меня-то и не было бы. Как видишь, Фриц, не мог же я рисковать?

— Я вижу одно, что ты родился быть солдатом, — расхохотался Горст.

— Конечно! В будущей войне я буду драться, во второй буду офицером, в третьей…

— Отто, довольно, ради Бога! — прервал его Лоренц. — Неужели на свете нет ничего другого, кроме войны?

Юный герой, не обратив внимания на увещевания воспитателя, бросился к своему другу Янсену, ничем не выразившему ему своей благодарности.

— Арнульф, что с тобой? Ты стоишь один, такой мрачный. Что случилось?

Арнульф, действительно, стоял в стороне, молчаливый и хмурый, не принимая участия во всеобщей радости. Он обернулся к юноше, пытаясь рассмеяться, но в его голосе чувствовалось скрытое страдание.

— Ничего, ничего со мной, мой милый Отто!

— Ты сердишься, что нам не удалось подраться с датчанами? — решил Отто, которому такое объяснение казалось очень близким к истине. — Да, я тоже недоволен! Кто мог предполагать, что Фриц так поспешит? Собственно говоря, он пришел слишком рано, мог бы и доставить нам удовольствие отразить небольшое нападение датчан.

— Прибереги свои сожаления на будущее, мой мальчик, — серьезно сказал Горст. — На этот раз наша задача — справиться с неприятелем. Завтра прибудут наши войска, и тогда произойдет решительное сражение.

Разговаривая, все перешли в главный зал; баронесса захотела узнать подробности беседы с начальником прусских войск, и в то время как она осыпала внука то ласками, то упреками за его отчаянную смелость, капитан Горст воспользовался случаем, чтобы отвести в сторону Еву, при последних его словах снова потерявшую свое мужество.

— Фриц, вдруг ты теперь погибнешь в бою? — со страхом пролепетала она.

— Наоборот! Я одержу победу и женюсь! — с непоколебимой уверенностью возразил он. — Но на этот раз нам во что бы то ни стало необходимо объясниться, Ева, иначе нам опять помешают, как тогда.