Механизм пространства - Генри Олди

– Вы хотите сказать, что каждый человек в принципе…

– Совершенно верно. Мы активируем эту способность любому желающему. Есть апробированные методики…

– Но ведь это же хаос! Катастрофа! Вся мировая история летит кувырком! Рвется связь времен! Если любой имеет шанс перекроить прошлое… Убить врага во младенчестве! Предупредить друга об опасности… Спасти Эвариста Галуа! Доставить порох артиллеристам Наполеона при Ватерлоо! Нанизать на булавку допотопного кузнечика, праотца саранчи египетской… Кровь Христова! Это же… – Огюста несло. – А если я убью своего дедушку, то никогда не появлюсь на свет! И некому будет отправиться в прошлое, чтобы совершить убийство, а значит…

– Временной парадокс, он же хроноклазм, – выждав, пока собеседник охрипнет, глаз подвел итог. – Классика фантастики. Поздравляю, вы предвосхитили целое литературное направление. За шестьдесят лет до Уэллса. Вынужден вас разочаровать: действия такого рода попросту невозможны.

– Почему?!

– Материальные тела не перемещаются во времени. Только информация.

– А как же я?!

– А вы и есть – информация в чистом виде. Душа без тела. Вернее, темпоральная проекция души…

Шевалье был готов к чему-то подобному. Думаешь, выкрутился, хитрый глаз? Нет уж, нас на мякине не проведешь!

– Очень хорошо, мсье Переговорщик. Итак, моя душа попала к вам. За грехи мои тяжкие. В итоге я получаю информацию, которой не обладал бы, живя в XIX веке!

– Ну и что?

– Как это – ну и что?! А если я расскажу обо всем, что видел здесь?

– Рассказывайте на здоровье. Вас выслушают – и забудут. Станете упорствовать – отправят в психиатрическую лечебницу. Или предложат написать книгу для юношества. Хотите составить конкуренцию Гофману?

Шевалье не сомневался: Переговорщик темнит. Не все так просто. Но не спрашивать же в лоб о черном ромбе – «накопителе» душ? О заложниках из прошлого? Сперва надо поймать глаз на противоречиях, ухватиться за ниточку – и тянуть, тянуть!

Кстати, о ромбе…

– Допустим, рассказ о вашей лаборатории мои современники воспримут, как страшную сказку…

– Страшную?! – изумился глаз.

– …но что, если я расскажу о технике будущего? Летающий ромб? Скорострельные пушки? Подводный корабль? Разве это не приведет к радикальным изменениям в истории?!

– Вам известно устройство орбитального накопителя? Атомной субмарины? – в словах глаза звучала ирония. – Даже если я объясню вам принципы, в ваше время не существует необходимых технологий.

Ответ задел Огюста за живое. Ну да, куда уж нам, троглодитам!

– Конструкцию пушки с вращающимися стволами я как-нибудь уразумею! А наши механики ее воспроизведут. И Франция получит чудо-оружие!

– Экий вы, оказывается, милитарист… – с обидой протянул глаз. – Все бы вам историю перекраивать! Мы вам, понимаешь, жизнь спасли, а вы, вместо благодарности…

«Есть! – возликовал Шевалье. – Проговорился!»

– Премного благодарен! Нет, я вам действительно признателен, не сочтите за ерничество. Так, говорите, изменить прошлое невозможно?

– Невозможно.

– Вот вы и попались! Вы сами его изменили – спасли мне жизнь. Значит, возможны и другие вмешательства!

Триумфально ударил раскат грома. Сноп молний озарил океан. Природа была на стороне гостя.

– Извините, но вы снова ошиблись. Согласно историческим хроникам, вы в любом случае остались живы. С нашей помощью или без – какая разница?

– Ага, как же! – Огюст раздражался, не видя собеседника, не в силах сопроводить ответ язвительной улыбкой. Хорошо хоть, интонации не подводят. – Может, в вашем хроносекторе проникающее ранение в живот – сущий пустяк, вроде насморка. А у нас от этого умирают. Подлец д'Эрбенвиль еще и клинок в ране провернул, все кишки на него намотал! Знаете, как больно? Кроме того, умирая, я кое-что слышал из ваших переговоров. Мой некролог должны опубликовать в «Ревю Ансиклопедик» в сентябре 1832 года. Так или иначе, в начале осени я умру!

Сперва он не понял, что за звуки слышит. Лишь через пару секунд дошло: глаз смеялся. Взахлеб, весело и заразительно, повизгивая от удовольствия.

– Я вам что, комик? – хмуро поинтересовался Огюст. – Шут из «Comédie-Française»?

– Ой, не могу… Великий Разум! Извините, ради всего святого… Вы все поняли точь-в-точь наоборот! Это вы опубликовали некролог в «Ревю Ансиклопедик»! В сентябре 1832-го! Некролог, посвященный Эваристу Галуа. Он сохранился и доказывает, что осенью 1832-го вы были еще живы. Сами видите, мы не нарушили ход истории, реанимировав вас.

Вот ведь ушлый глаз! Изрядно обескуражен, Шевалье не нашел ничего лучшего, как поинтересоваться:

– Вы и мертвых воскрешаете? Сами говорили, что материальные тела…

– Материальное тело не понадобилось. Когда выяснилось, что вмешательство допустимо, мы внедрили в ваше тело управляющую часть решетки супергено-континуума… Короче, нашего сотрудника.

– Ангела?

– Какого еще ангела?

– Ну, лаборанта?

– Он вступил с вами в контакт? Безответственный юнец! Ничего, выговором он у меня не отделается…

– Вы его не наказывайте, хорошо? – заторопился Шевалье, спасая спасителя. – У меня нет к нему никаких претензий! Хоть он и обозвал меня «троглодитом», я не в обиде. Мы чудесно побеседовали. Молодой парень, любопытный…

– Молодой, да ранний, – проворчал глаз, нимало не смягчаясь. – Должна же быть хоть какая-то научная дисциплина в лаборатории!

– Так, говорите, вы меня ре…

– Реанимировали?

– Да! Как вам это удалось? – Огюст спешил увести разговор в сторону. – Без операции, без чудо-эликсира…

– Потенциал человеческого организма чрезвычайно высок, – в голосе глаза пробились лекторские нотки, и Огюст вздохнул с облегчением. Авось, забудет о проштрафившемся лаборанте. – Но большинство его возможностей дремало, пока не удалось запустить хромосомный биокомпьютер на полную мощность. Вы не поверите, на что способен человек! Жить мафусаилов век без дряхлости и болезней, изменять тело по собственному усмотрению, общаться на расстоянии без помощи технических средств, объединять разумы и тела в общую сеть для решения сложных задач… Я увлекся, извините.

Глаз смущенно прокашлялся.

– Все эти свойства проявляются, если запустить ряд программ, дремлющих в организме. Одна из них проснулась в вас: программа темпоральной динамики. Но, помимо нее, в человека заложена способность к, так сказать, «экстремальной реанимации». Слышали о случаях чудесного исцеления?

– Поповские сказки!

Слова Гарибальди слетели с уст прежде, чем Шевалье успел прикусить язык.

– Только отчасти! Имели место и реальные прецеденты – когда сочетание случайных факторов приводило к спонтанному запуску «экстреана». Другое дело, что программа работала некорректно, создавая побочные эффекты. Здоровый человек в вашем понимании – это, извините, хилое ущербное создание. Можете ли вы отрастить себе крылья? Жабры? Запрыгнуть с места… м-м-м… на пятый этаж? Создать виртуального двойника-фантома? Ох, прошу прощения! Я снова увлекся…

– Продолжайте, мне интересно, – подбодрил собеседника Шевалье.

– Вернемся к вам. В момент ранения – видимо, из-за стресса – вы открыли двусторонний темпорал, связавший вас с коллективным разумом нашей лаборатории. Мы проанализировали ситуацию и сочли вмешательство возможным. И отправили… хм-м… ангела.

По тону мстительного глаза чувствовалось, что лаборанту он припомнит все, начиная от сотворения мира.

– Мы бы справились и отсюда, дистанционно, но боялись осложнений.

– Каких?

– Вы слышали об оборотнях? Ходячих мертвецах? Вампирах?

– Чушь, бред, мистика!

– Да, действительно. Но в любом суеверии, если подойти к нему с научной точки зрения, обнаружится рациональное зерно. Ваши упыри – жертвы «экстреана», или полиморфных преобразований организма. Программа пытается дотянуть человека не до современных вам, а до максимальных возможностей организма! Увы, ей не хватает служебных подпрограмм, драйверов, энергии особого сорта… Человека она с койки поднимет, но походить он будет на мертвеца, восставшего из гроба! С рядом склонностей, весьма неприятных для окружающих.

– Например?

– Попытка восполнить недостающую генную информацию за счет употребления человеческой плоти и крови перорально. Впадение в кому для восстановления ресурса. Спонтанная, а также сознательная генерация вирт-фантома. Модификация тканей…

– Ури и доктора со стальными пилками. Баронесса Вальдек-Эрмоли и те, кто хотел с ней разговаривать. Князь Волмонтович…

– Извините, я не знаю этих людей. История не сохранила их имен. Но, судя по вашему тону, все они – иллюстрации к сказанному мной.

– Я одного не понимаю, – прервал Переговорщика Огюст. – Каким это боком ко мне? Кровь я не пью, не людоедствую…

– Вот потому и не людоедствуете, что мы постарались! – возликовал глаз. – Корректный запуск! Тонкое инфо-волновое воздействие! – и никаких побочных эффектов.