Кель и Джил. Золото.(СИ) - Иван Кириллов

На каждом из брёвен, кроме того, что находилось слева от входа, сидели разбойники.

Все они одевались, так же как Пёс и Сухой, одежда различалась только по цветам и оттенкам. Но только эти двое имели пурпурные накидки солдат из Раута. Больше такие никто не носил, по крайней мере из тех, кого сейчас мог видеть лекарь.

У одного из тех разбойников, которые сейчас сидели к пленникам спиной, на поясе висела сабля, из-за чего он первым бросился в глаза Келю. Разбойник с саблей сидел ближе всего к тому месту, откуда Пёс и Сухой попали в лесную крепость.

На одном бревне с владельцем сабли, положив руку ему на плечо, сидел самый высокий и самый крупный из бандитов: "Настоящий великан", - так обозначил его Кель. Тот бандит, который сидел рядом со здоровяком, на его фоне казался весьма тщедушным, хотя по комплекции и росту не уступал любому другому нормальному человеку.

Сзади Кель смог увидеть только то, что на поясе великана висела самая настоящая дубина, по сравнению с которой дубинка Пса выглядела как зубочистка. Из-за того, что великан заслонял своей могучей спиной Келю весь обзор, ему не удалось сразу рассмотреть остальных челнов разбойничьей шайки.

Все эти люди не выглядели как разбойники, которых себе представлял юноша: подлыми кривозубыми душегубами, в грязнущей, рваной одежде, с кровожадными ухмылками на пол-лица, поголовно вооруженными кривыми саблями и арбалетами. Настоящие разбойники смахивали на самых простых солдат. Конечно, гораздо менее опрятных и дисциплинированных, но тем не менее, именно это и внушило лекарю страх - то, что разбойника, как оказалось, нельзя было отличить от обычного человека: "Получается, здесь, на континенте, любой может пустить тебе кровь, а потом пойдёт дальше, по своим делам?".

От этой пугающей обыденности у юноши затряслись поджилки, но он всё ещё инстинктивно продолжал осматриваться.

Вдруг низкий, грубый голос, тот же, что разрешил им войти, спросил:

- Ну что, как рыбалка?

Ни один из разбойников при этом не пошевелил губами и не повернул головы, но Кель догадался, что голос принадлежал великану.

Сухой покашлял, прочищая горло, и произнёс полушёпотом, обращаясь к одному из сидящих к ним спиной разбойников:

- Отлично, атаман, просто отлично, у нас наконец-то появился улов! Видимо, путники из Раута наконец-то решились высунуть носы из-за стен города.

- Показывай. - Коротко приказал великан.

Сухой дал отмашку Псу, тот тихо возмутился:

- Мы ж договорились только до лагеря! - Его шипящее бульканье напоминало Келю звуки кипящей воды.

Глупость Пса начала выводить Сухого из себя:

- Идиот, что мне теперь, бросить их шмотки и тащить? Тут всего пара метров.

Толстяк вновь схватился за верёвку и, недовольно бурча под нос ругательства, потянул пленников в сторону костра.

Пёс дотащил пленников до центра лагеря, что бы вся шайка могла рассмотреть их как следует, но при этом лучший обзор достался главарю.

Кель не стал смотреть на великана, потому как в этот момент ему показалось жизненно необходимым срочно пересчитать общее количество разбойников в лагере, для этого он принялся интенсивно крутить головой.

Первое, что бросилось лекарю в глаза - это источник вкусного, мясного запаха, который он почуял, сразу после того, как они попали в крепость. Им оказался внушительных размеров кабан, которого разбойники жарили на вертеле над костром. Кель понял, насколько правильно поступила Джил, что решила пообедать заранее - ему совсем не хотелось истекать слюной перед целой ватагой негодяев.

На бревне справа от великана сидела другая парочка разбойников. Они, в отличие от первых двух, не клали руки друг другу на плечи, наоборот, они находились на расстоянии друг от друга. На земле, между ног каждого из них, стояло бочонок пива. Они о чём-то оживлённо спорили. Из-за того, что обстоятельства вынуждали их общаться шёпотом, им пришлось наклониться друг к другу поближе. Оба бандита держали в руке по пивной кружке. Каждый раз, когда один начинал говорить, другой делал смачный глоток и сразу же доливал из бочонка недостающее количество живительной влаги, наклоняя его ногой. Когда Пёс дотянул пленников до костра, оба бандита резко замолчали, уставившись на Келя с Джил.

Лекарь краем глаза успел заметить, что напротив великана сидел ещё один разбойник. Поворота головы не хватило, чтобы как следует его разглядеть, поэтому пришлось задействовать ещё и торс. Теперь он заметил, что, с того момента, как пленников доставили в лагерь, какой-то тип держал лук наготове, намереваясь выстрелить при первом неверном движении.

Грубый голос отдал новый приказ:

- Успокойся, Кривой, они же практически связаны. Сядь.

Кривой спрятал стрелу обратно в колчан и присел обратно на бревно, положив рядом лук. Помимо того, что этот человек пользовался совершенно другим оружием, в отличие от остальных разбойников, у него ног ещё и не стоял пивной бочонок. Кель догадался, что это был часовой, который, по-видимому, прикрывал спины тех, кому этой ночью не приходилось держать голову в трезвом состоянии.

Грамотное расположение часовоых рассеяло последние сомнения лекаря: "Это точно не простые разбойники. У них имеется какая-то специальная подготовка. Может быть, бывшие солдаты? И прячутся они тут наверняка с помощью амулетов". До этого момента Кель надеялся, что его последний крик у дороги мог услышать хоть кто-нибудь. Теперь и эта надежда растаяла: "Такие парни случайные места для ловушек не выбирают".

Из задумчивости Келя вырвала фраза, брошенная в его адрес:

- Не ссы, пацан, Кривой тебя не прошьёт, по крайней мере, пока я ему не скажу.

Наконец, лекарь посмотрел в глаза великану, ничего хорошего там не обнаружил.

Внешность здоровяка внушала первобытный страх. Большой, горбатый нос, широкие, сухие, потрескавшиеся губы и двойной подбородок дополняла густая, пепельная, трёхдневная щетина. Жирные, длинные волосы слипались, роняя на лицо толстые сальные локоны. Но самое главное - глаза, они выражали холодную, животную ярость, хотя всем остальным видом великан выражал ледяное спокойствие. Кель до этого никогда не видел подобного человека.

Атаман внимательно смотрел на Келя, изучая.

Человек, который сидел с ним на одном бревне, наоборот, абсолютно не обращал никакого внимания на пленников. Судя по всему, он уже успел надраться до такой степени, что окружающая действительность давно перестала его волновать. Он лишь раз скользнул отсутствующим, всеодобряющим взглядом по Келю и Джил, и сразу же продолжил лакать своё пиво.