Песня волка - Ирина Баздырева

— Не смог… Почему это не смог?

— Может есть в тебе нечто такое, с чем он пока не в силах справиться. Собирайся, поедем к Дженни.

— К кому?

— Нам нужна помощь. Собирайся, — скомандовала Джози, затушила окурок в пепельнице и, подойдя к дивану, резким рывком подняла Эшли, заставив ее встать на ноги.

Пока та бестолково бродила по номеру, пытаясь собраться, Джози рассказывала:

— У меня не было времени заниматься этим… Конечно есть кое-что, но это так ненадежно… В отдаленных поселках живет моя тетка, Дженни Опавший Лист. От нее я частенько слышала о неком старом шамане, живущим за холмами в прерии. Она говорит, что он настолько же сильный шаман, насколько нелюдимый. Он делает так, что никто не может подойти к его дому, всем отводит глаза. Так что мы можем и не попасть к нему, если он не захочет нас видеть. Но загвоздка еще и в том, что когда я была девчонкой, он уже тогда был стариком. Может умер, я не знаю.

— Когда мы доберемся до него?

— Если отправимся сейчас, то завтра к вечеру должны быть на месте. Погоди, ты что же, собираешься ехать в этой узкой юбке и на шпильках?

— У меня с собой больше ничего нет.

— Не беда, заедем в супермаркет. Подберешь себе что-нибудь, пока я буду закупать продукты для Дженни.

— Возьмем твой "скаут", — сказала Джози, когда они вышли из гостиницы и тут же воскликнула, вытаскивая прижатую дворником штрафную квитанцию:

— Ого! Смотрю, Элк всерьез взялся за тебя. Похоже, скоро начнет фары бить. С него станется. Лучше будет, если я сяду за руль. Ты выпила и не знаешь дороги. И если Элк к нам прицепится, то лучше пусть имеет дело со мной!

Эшли покорилась и "скаут" на полной скорости промчался через спящий городок.

Эшли все ждала, что вот сейчас дорогу им преградит "ямаха" шерифа и с беспокойством посмотрела на две так и не оплаченные штрафные квитанции, валяющиеся на панели. Успокоилась она лишь тогда, когда скаут вырвался на пустынную, темную дорогу. Свет фар освещал убегающую вперед полоску асфальта. Вокруг стояла однообразие ночи, и только огромное небо, накрыв землю неподвижным мерцающим куполом, словно внушало, что их быстрое движение вперед просто иллюзия.

Измотанная последними событиями, убаюканная ровным ходом машины, Эшли незаметно для себя задремала, а очнувшись, обнаружила, что машина стоит у небольшого, ярко освещенного придорожного магазинчика. Джози не было, но мотор "скаута" работал. Эшли взглянула на часы: два ночи. Она потерла лицо, приходя в себя. Из магазинчика появилась Джози с двумя, битком набитыми бумажными кульками в руках, и Эшли поспешила открыть ей дверцу.

— Кажется, взяла все что нужно, — Джози передала Эшли пакеты и забралась в машину.

Оправив на коленях полы светлого короткого плаща, она взялась за рычаг передачи и тронулась, осторожно подавая назад.

— Зачем нам столько продуктов? — удивилась Эшли, пристраивая пакеты на заднее сидение.

— Один пакет для моей тетушки, другой для шамана, — пояснила Джози, выруливая на дорогу.

— Джози, мне так неудобно, что потратилась на подарки только ты. Но я возмещу свою долю, когда вернусь к своему портфелю. Я так ценю твою помощь.

Ей показалось или Джози на самом деле рассердилась, в сердцах передернув рычаг то нажимая, то отпуская педаль? "Скаут" переваливался на ухабах и подпрыгивал, утопая в рытвинах глубокой колеи, то выбираясь из нее, упорно двигаясь вперед, освещая разбитую дорогу фарами.

— Ты не о том говоришь, — резко бросила Джози. — И думаешь не о том, о чем следует.

Длинными ухоженными пальцами она сжала руль.

— Что ты думаешь о предназначении?

Эшли пожала плечами.

— Я верю, что человек должен выполнить то, что уготовано ему судьбой и предками. Осознано или нет, но человек идет к нему, хочет он того или нет. Кто-то сразу принимает свою судьбу, кто-то знать ничего не хочет, желая только сытой и спокойной жизни, а кто-то ясно осознав ее, бежит от судьбы, считая, что слишком слаб для подобной ноши.

Слушая, Эшли внимательно взглянула на нее.

— Ты о себе?

Джози кивнула.

— Я всегда считала, что предназначена для сохранения и возрождения культуры моего народа, его традиций и духа. Но ты пришла ко мне, и я все поняла о себе.

— Что например?

— Что зная много, я ничего не в силах сделать, что, оказывается, я просто не готова к своему предназначению.

— В чем оно, Джози?

— В том, что мне предстоит свершить.

Эшли ничего не поняла, но от дальнейших вопросов воздержалась. Она решила, что Джози они не нужны были, а если она сейчас и была с ней откровенна, то просто потому, что это был тот миг, когда невольно высказываешь наболевшее. И все же, хотелось бы яснее понять, что Джози имела в виду, под ее рухнувшими иллюзиями, о призвании, и того, что заставило пересмотреть их. Это все щит! И чтобы прогнать непрошеные, навернувшиеся вдруг слезы, Эшли отвернулась к окну.

Еще полчаса они тряслись по ухабистой дороге, пока "скаут" не въехал в поселок и не остановился перед небольшим деревянным срубом. Выбравшись из машины, женщины подхватили пакеты и поднялись на крыльцо в три скрипучих ступеньки.

Старая зеленая краска на двери потрескалась и отслаивалась чешуйками. Джози тихо постучала в нее и позвала хозяйку по имени, но ее зов так и не нарушил покой спящего дома. Его окна оставались темными и стоящая в нем тишина, так и не выдала присутствия в нем обитателей. В другом конце поселка затявкала собака. Джози забарабанила в дверь, буквально ходившую ходуном под ее ударами. Когда она остановилась и прислушалась, стало слышно стрекотание потревоженных сверчков в высокой траве у крыльца. В курятнике завозились куры.

Эшли огляделась, ощущая нетронутую первозданность этих неприглаженных цивилизацией мест. Она посмотрела на купол звездного неба, уходящего в такую необозримую высь, что захватывало дух. Оно было светлым от россыпи звезд, местами их скопление было настолько частым, что они белели светлыми пятнами. Кое-где его пересекала размытая дорожка млечного пути. Звездный свет делал ночную тьму там наверху легкой, прозрачной.

Эшли глубоко вдохнула свежий ночной воздух, пахнущий травами, он был настолько чист, что от него кружилась голова. Можно понять индейцев в их стремлении оставить себе нетронутую целомудренность природы, которую они боготворили, чтобы иметь такую роскошь, как свободно раскинувшееся над головой небо. Хотелось думать, что и цивилизации они противостоят именно поэтому, а не по причине, что им недоступны блага этой самой цивилизации.