Рассказы и повести - Леонид Хайко

-Товарищ лейтенант, присаживайтесь здесь, услышал и увидел хорошенькую улыбающуюся девушку, с короткой стрижкой, в клетчатом платье, сидевшую у окна.

-Благодарю вас, и я невольно подошёл к её столику. Молча, глоток за глотком, я пил и наслаждался своим кофе и не собирался продолжать разговор. Почувствовав её взгляд, посмотрел в её огромные выразительные глаза. Она, с озорной улыбкой, спросила: «Ну что не согласился работать инструктором?»

- Интересно, в званиях разбирается, о моём разговоре тоже в курсе, как это объяснить?

- В званиях я разбираюсь с тех пор, как помню себя выросла среди военных, а вот осмотрительность у вас товарищ лётчик, плохая, я сидела в том же кабинете, заполняла анкету.

Так, не желая ни с кем общаться я вступил в диалог с этой энергичной, жизнерадостной девушкой. У которой, казалось в жизни ещё не было никаких проблем. Всё ей представлялось в розовом цвете. Жила она в десяти километрах от моего посёлка и ехать нам в одну сторону. Спешить было некуда, до ближайшей электрички несколько часов.

На улице становилось душно, солнце пригревало всё сильнее, и разливалось по всему небу, утренняя прохлада с последними каплями росы, уступала место жаркому августовскому дню. Незаметно в разговоре, мы оказались в молодом парке, где стройными рядами росли берёзы, тополя, чередуясь с липой и рябиной. Тишину парка нарушали редкие звуки птиц, похожие на звучание флейты или колокольчика. Лёгкий ветер приносил запах лесных цветов, перемешанный с растущей рядом с нашей скамейкой полынью, создавал густой насыщенный аромат, казалось, что всё вокруг солнечно и радостно.

Катя Карелина, так звали её, безостановочно рассказывала о себе. Среднею школу окончила с золотой медалью. Была секретарём комсомольской организации школы. Теперь ей предлагают поработать инструктором в райкоме.

-А почему вы отказались? Работали бы вместе.

Вопрос за вопросом и я ей рассказал всё о себе, о своей мечте быть лётчиком, любимой книге «Два капитана». У неё загорелись глаза, когда она услышала про книгу.

-Это и моя любимая книга, и я хочу, как Катя Татаринова так же добиваться своей цели, работать, учиться буду заочно. Мой лозунг такой же как у героев книги «Бороться и искать, найти и не сдаваться».

И она уже, забыв о райкоме, предлагала различные варианты для нас, и один из них, поступить в авиационный институт.

-Катя, я не готов к этому материально, да забыл многое.

-Я тебе помогу, хочешь, вместе поступим? Настаивала она.

-Катя, в институте готовят инженеров, учат, как строить самолёты и двигатели, а не лётчиков.

-Все равно ты добьешься своего, ты же уже лётчик, тебя возьмут в Гражданскую авиацию, будешь летать, убеждала она меня.

-Катюша, где та дорога в небо я ещё не знаю, хотя завтра уезжаю в Среднею Азию в поисках её.

-Как! Так быстро? Уже завтра?

Она крутила мою фуражку, рассматривала кокарду, крылышки на тулье.

-Какая красивая фуражка, голубой околыш.

-Катя это цвет неба, мой любимый цвет

Я рассказывал ей о небе, облаках, о том какая красивая земля сверху, о необычных ощущениях при выполнении фигур пилотажа. В горизонтальном полёте двигатель переводится на малый режим, винт вращается на минимальных оборотах. Стрелка указателя скорости быстро движется в сторону уменьшения. Наступает момент, когда аэродинамических сил недостаточно что бы держать самолёт в прямолинейном полёте. Самолёт начинает дрожать, словно просит помощи, «помоги, увеличь скорость, иначе начну падать». Ты видишь, чувствуешь это и ждёшь этого момента. И наконец, самолёт сваливается на крыло, опускает нос и словно подбитая птица вращаясь в штопоре, несётся к земле, ускоряя вращение, а она огромная навстречу тебе, готова через несколько мгновений поглотить тебя.

Но по твоей воле, послушный рулям, самолёт в начале нехотя, прекращает вращение. В крутом пикировании увеличивает скорость, затем переводиться в криволинейный набор высоты, двигатель выводится на максимальную мощность. Сейчас перед взором уже огромное небо, многократная перегрузка вдавливает тело в кресло, в глазах темно, они уже ничего не видят и только самолёт оказывается вверх колёсами, перегрузка уходит, глаза снова видят горизонт, несколько движений рулями, самолёт вращается на 180 градусов и снова летит в горизонтальном полёте. Это был вывод из штопора с последующим выполнением полу петли. Самолёт послушное орудие в твоих руках.

— А какая необычная небесная мелодия выводится мотором, когда самолёт выполняет высший пилотаж над твоей головой! Всё это и многое другое привораживает человека к воздушной стихии, и как мне тяжело быть оторванным от неё. Теперь ты понимаешь меня Катюша.

И вот эта девочка с косичками и платьице в клеточку сумела заглянуть в душу

-Катя как ты сумела разговорить меня?

-Я ведь всё время была лидером в школе. Организовывала все школьные мероприятия, вот и теперь буду инструктором райкома.

-Послушай, Катерина, у тебя золотая медаль, прекрасная душа, доброе сердце, бери свои документы и вези их в Уфимский мединститут. Доктора везде нужны, особенно в авиации, а если хочешь командовать комсомольцами так и командуй ими в институте.

-Да ты рассуждаешь, как моя мама, институт и всё. Вот папа не давит на меня, он говорит: «Катька с головой найдёт себе правильную дорогу»

-Так вот Катя считай, что ты на дороге в мединститут.

-Никогда не думала о медицине. Думаешь что медицина для меня? Могу я завтра приехать в Уфу проводить тебя?

-Нет катюша, не нужно, займись делами для поступления в институт, пока ещё есть время. Я тебя очень прошу.

Она не спрашивала, есть ли у меня девушка, я в свою очередь не спрашивал её о молодом человеке. Да мне не нужно было знать, об этом, она для меня была мимолётной приятной милой собеседницей, понимающей моё положение.

Я подумал о Гале, моей девушке с которой переписывался три года, обещали хранить нашу дружбу. Правда после того когда она узнала о моём увольнении из армии, письма стали приходить всё реже и реже. Я связывал это с экзаменами в мединституте. Она училась в городе Калинине ныне Тверь, а сейчас на каникулах уехала в Германию к своим родителям.

Мои мысли прервали слова Кати,

-Мой отец полковник Карелин получил назначение в другой военной округ, с воинской части, которая находится в Урмане мы скоро уедем. Где будут жить мои родители, я не знаю, продолжала Катя, да и твой адрес пока неизвестен. Ни о какой переписке я не думал.

-Как же ты узнаешь, где я учусь или работаю, выполнила ли твоё пожелание? — продолжала она.

-Выход такой Катя, запиши адрес моих родителей. Мы поедем на электричке мимо моего дома, и я тебе покажу этот дом. И через год или больше напиши по этому адресу о себе. Я взял её маленькую ручку и благодарил за беседу, за поддержку, за эти часы проведенные вместе. Она молчала, слезинки скатывались по её лицу.

-Посмотри на своё голубое небо, оно такое же голубое, как твои глаза, и ты, словно облако, растаешь в нём- проговорила она.

Поезд уносил меня всё дальше и дальше. Позади остались Оренбург, Аральск на берегу моря, волны которого тогда были в сотне метров от вокзала. На перроне в изобилии продавалась всевозможная рыба, свежая, жаренная и копчённая. Дальше снова тянулась бесконечная степь и пустыня.

Ехал я в общем, вагоне, денег на билет в плацкартный вагон, не было, пассажиры постоянно менялись. Но ещё до Оренбурга мы четыре пассажира, путь которых лежал до Ташкента и далее, собрались в одном купе.

Два моих попутчика были сварщиками из Куйбышева ныне Самара и ехали они на строительство газопровода Бухара-Урал. Они очень гордились своей профессией. Мы «потолочники». А что это, значит? спрашивал я. Они на перебой объясняли мне, будучи навеселе, что, это умение сваривать трубы снизу, лёжа на спине. Это не каждому под силу, и сварщик на каждом стыке ставит там личное клеймо и несёт ответственность за свою работу. Ведь в трубе будет давление в 60 атмосфер. Третий попутчик был авиационный техник, работал на Ташкентском авиационном заводе, чем очень гордился и считал меня своим коллегой. Он и сварщики обижались на меня, когда я отказывался выпивать с ними, я же ссылался, что не люблю это занятие и на строгие требования к здоровью лётчиков. Убедившись в моём решительном отказе они уже начинали хвалить и ставить пример друг другу. Я только удивлялся странностям нашего народа. Но так как я был самый молодой, то мне приходилось на всех станциях бегать за продуктами и выпивкой.

В Ташкенте я сделал пересадку на поезд до станции Каган. Поезд двигался по сказочной стране Узбекистан. Справа и слева на моём пути хлопковые поля, ровные как стол, к каждому из них подходит арык, в нужный момент поливальщик открывает затвор, и вода растекается по полю, давая влагу хлопку. Всё ухожено, продумано и поддерживается в таком состоянии сотни лет. Рассказывали мне местные попутчики. Они мне подсказали, что Бухара в десяти километрах от станции Каган, от которой идёт автобус в Бухару и проезжает мимо аэропорта.