Ночной пасьянс - Григорий Глазов

- А я не хочу, чтоб пачкали моего покойного брата, заслуженного человека. И родственники расстрелянных тоже этого не допустят. Ты это понимаешь? Я подниму всех старых партизан из отряда брата! Я член бюро обкома, кое-какими возможностями обладаю.

- Твое дело. Мне равно безразличны и покойный Зданевич, и твой брат. В данной ситуации во всяком случае.

- Ты уже сочинил справку?

- Да. Она на подписи у прокурора области.

- Напрасно ты поторопился. Все-таки мы знакомы почти с детства. Мог бы предупредить, - сказал Кухарь, вставая. - Зря ты, Миня. Брат мой ничего худого тебе не сделал...

Кухарь удалился, не попрощавшись.

"Все! - подумал Щерба. - Враг номер один! Теперь он свое лицедейство отбросит... Из него полезет настоящий Юрка тридцативосьмилетней давности... А-а, черт с ним!"

По тому, как вышедший из кабинета человек посмотрел на него, Олег понял: происходившее в кабинете каким-то образом имело к нему отношение. Он взволновался и, когда вошел, пытался по лицу Щербы что-либо угадать, но тот был невозмутим...

- Я пригласил вас, Олег Иванович, чтоб сообщить: все, что от меня требовалось, я закончил. Может быть, мне не следует этого делать, но хочу ознакомить вас со справкой, которую прокуратура отправляет в обком. На этом наша миссия окончена. Всем остальным будут заниматься там, - Щерба не уточнил, что он имел в виду под "остальным" и протянул Олегу копию справки.

И пока Олег читал, Щерба, следя за его злым лицом с раскосо прорезанными глазницами, подпертыми высокими скулами, додумывал мысль, оборванную вчера приходом Сергея Ильича.

- Годится! - ухмыльнувшись, возвратил бумагу Олег.

- У меня к вам все же вопрос, Олег Иванович. Каким образом вам удалось достать фотокопию протокола?

- Это к делу не относится. Важно, что она есть. Есть и оригинал.

- А знаете, я вас вынужден огорчить: папку, где лежал этот оригинал, похитили. Есть заявление директора облархива.

- Ну и что? - равнодушно сказал Олег, но Щерба заметил, как натянулась кожа на его сжавшихся челюстях, как нервно прокатились под нею желваки.

- А то, что подтвердить подлинность фотокопии будет сложно. На каком же основании вы утверждаете, что папка с оригиналами в архиве?

- Прослышал.

- От кого?

- Уже не помню.

- Двадцать четвертого июля некто спускается в подвал Армянского собора, похищает папку с документами отряда "Месть". Зачем, как вы думаете?

- А откуда мне знать? Может это люди Кухаря, братца покойного, чтоб уничтожить.

- Логично. Но тогда непонятно, каким образом вам удалось заполучить фотокопию. Вам, кому она больше всего нужна. Тоже ведь логичный вопрос.

- Решать эти ребусы - ваша профессия.

- А я и решил: папку похитили вы. Спустились с фонариком в подвал. Сперва фонарик держали в правой руке, затем переложили в левую, а правой держались за стену, чтоб не упасть. И были крайне удивлены, а потом обрадованы, обнаружив, что дверь в отсек выломана, а ящики кем-то вскрыты. Вам сделали фотокопию, и вы тут же отправили папку заказной бандеролью владельцам, потому что узнали, что архивы из подвала уже убраны.

- Я про это ничего не знаю! - Инерция лжи дошла до упора.

Щерба понял это и сказал:

- Зачем вы себя путаете? Зачем вам нужны были эти сложности? Узнав, что документы есть, тут, в облархиве, под рукой, вам проще было сообщить об этом в обком, нам, наконец, чтоб мы затребовали.

Какое-то время Олег молчал, сидел, набычившись, затем произнес:

- Я никому не верю. Вы внимательно прочитали бумаги? Пленку прослушали? Да этот Кухарь, брат того, бывшего председателя парткомиссии, на уши стал бы, чтоб протокол никто не увидел, никакая прокуратура! Они бы все замарафетили. А мне нужна была гарантия - фотокопия на руках...

- И вы совершили хищение. И надо возбуждать уголовное дело.

- И сколько мне дадут? - угрюмо спросил Олег.

- Да ничего вам не дадут, - махнул рукой Щерба. - Дело будет прекращено по малозначительности. Ущерба вы никому не нанесли... Вы что, все эти годы не знали, что папка здесь, в архиве?

- Ее здесь не было. Она находилась в спецхране соседней области. Ее недавно передали... Мне на глаза попала опись. Никто не знал о ее существовании. Кому нужны сейчас эти бумажки?.. Я могу идти?

- Идите.

- А фотокопию и кассету? - спросил Олег, стоя уже у двери.

Щерба достал из ящика фотокопию, повернулся к столику, где рядом с графином с водой, стоял магнитофон, хотел извлечь кассету, но поразмыслив, сказал:

- Оставьте мне еще на день-другой. На всякий случай, - он не стал объяснять, на какой, подумав про себя: "Вдруг шеф, подписывая справку, захочет еще раз взглянуть на фотокопию протокола, а, может, и послушать магнитофонную запись". - Я вам позвоню, зайдете заберете... Телефон, который вы мне дали, какой организации принадлежит?

- Облархиву.

- Ах, вот что! - невольно вырвалось у Щербы, он тут же вспомнил, как удивился, увидев тогда в коридоре Зданевича. - И кем же вы там работаете?

- Фотолаборантом.

- Как просто! - засмеялся Щерба и покачал головой. Он мельком глянул на пальцы Олега, необычную их желтизну, удивившую при первой встрече, и только сейчас понял - химикаты...

"Что ж, в чем-то он прав, - подумал Щерба, глядя, как Зданевич берется за дверную ручку. - Юрка Кухарь не отдаст без боя славу о покойном брате. Еще и потому, что она и его выгодно выделяет... Хлынет поток писем и от родственников расстрелянных, и от партизан-соратников Тимофея Кухаря, - в обком, в ЦК, в прокуратуру республики. И секретарь обкома недовольно спросит прокурора области: "Что же будем делать? Много шума". А шеф сделает вид, что намека не понял. Не тот случай. Этот Зданевич уже не уступит. У него - козырь. Он тоже знает адрес ЦК и прокуратуры республики... Да, самосуда, - главного обвинения против капитана Зданевича - не было, он не принимал единоличного решения, и расстреляли действительно саботажников, а не двух героев-партизан, лучших людей Тимофея Кухаря..."

Продолжая думать об этом, Щерба открыл ящик письменного стола, чтобы убрать туда фотокопию, и увидел прозрачную коробку-футляр от кассеты. Он потянулся к магнитофону, чтобы вытащить кассету и поместить ее в коробочку, потому что надо было возвратить магнитофон в кабинет криминалистики. И тут из какой-то тьмы выпорхнул светлячок обособленной мысли. Мерцающие его крылышки мгновенно разрослись, заполнив своим светом все пространство, заслонив уже приоткрывшего дверь Зданевича, и по этому белому экрану промелькнула цепочка слов: "Архив - фотолаборант Олег Зданевич - фотокопия - архивы Шимановича - фотокопии его и рулончики фотопленки на столе и в столе".

Все это длилось долю секунды.

- Какая у вас зарплата, Олег Иванович? - спросил Щерба. По тону ответа на такой вопрос иногда можно в какой-то мере понять психологию человека, его отношение к деньгам, к бедности, к богатству.

Олег подозрительно поглядел на Щербу, удивленный этим неожиданным интересом. Но ответил.

- Не густо, - Щерба подошел к нему, вытащил пачку "Флуераша", предложил и сам закурил.

- Спасибо, я свои, - Олег достал из кармана "Орбиту".

- Женаты? - Да.

- И дети есть?

- Дочь.

- Приходится подрабатывать? "Левые" фотокопии? Что ж, дело житейское.

- Не занимаюсь, - хмуро ответил Олег.

"А вот это я постараюсь проверить", - мысленно решил вдруг Щерба и спросил:

- У вас машина есть?.. - и выдержав небольшую паузу, добавил: Все-таки отец покойный... мог...

- Стиральная, - насмешливо дернул губой Олег.

- Стиральная - тоже неплохо, смягчая напряжение, сказал Щерба. - Вы уж извините за любопытство.

"Брось ты меня натягивать, нашел фрайера!" - подумал Олег и сказал:

- Так я пошел, до свидания.

41

Подняв черную шторку на зарешеченном окне, Олег Зданевич убирал со стола все лишнее. Затем вытащил из сумки пакет с едой, включил электроплитку, поставил на нее кастрюльку с водой - для сосисок.

- Где тебя носило? - спросил, входя, Ярослав Романец. - Мадам искала, зачем-то ты ей срочно понадобился.

- В прокуратуру ходил, - ответил Олег.

- Чего вдруг?

- Были дела.

- Секрет?

- Клади сосиски, вода закипела.

- И что тебе сказал прокурор? - спросил Романец, снимая с сосисок целлофановые пленочки.

- Предложил работу по совместительству, - Олег развернул пакет с бутербродами.

- Стукачом?

- Дай горчицу, на подоконнике...

Они жевали, пили кофе из больших кружек с потемневшим внутренним фаянсом. Затем расставили фигурки на клеточках истрепанной шахматной картонки.

- Кто сегодня играет белыми? - спросил Романец.

- Я. Прошлый раз ты начинал белыми, - двинул Олег пешку.

- Теперь у меня в прокуратуре будет блат - товарищ Зданевич. Он меня на допросах пытать не станет, - Романец поднял черную пешку в ответ. - А давай сегодня блиц сгоняем?

- Спешишь, что ли?

- Башка трещит. В гостях был.

- Блиц так блиц... Похмелиться не дали?.. Засекай время...