Третья половина жизни - Виктор Левашов

– Прощайте!

Отсалютовал сверкнувшим клинком, бросил шашку в ножны и вышел. Простоволосый, в распахнутой шинели, с золотой шашкой под мышкой, шагнул в ночь, в режущие прожектора. И исчез. Навсегда.

В Москве Матвеева арестовали, едва он сошёл с самолётного трапа. Больше года он просидел во внутренней тюрьме Лубянки. В апреле 1939 года его приговорили по статьям 58-7, 58-8 и 58—11 УК РСФСР к пятнадцати годам тюремного заключения и к пяти годам поражения в правах с конфискацией всего имущества. В приговоре было записано: «Матвеев, будучи начальником Норильскстроя, по заданию врагов народа как участник контрреволюционной организации занимался вредительством в строительстве Полиметаллического комбината, вредительски построил железнодорожную ветку Норильск–Дудинка». Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 16 августа 1935 года тюремное заключение было заменено отбыванием наказания в исправительно-трудовом лагере на тот же срок. Из тюрьмы Матвеев отправили в село Талаги под Архангельском на лесосплав. Упал в реку, заболел воспалением лёгких, потом туберкулёзом. В 1955 году Военная коллегия Верховного суда постановила: «Матвеева Владимира Зосимовича из-под стражи немедленно освободить». А его уже летом 1948 года освободила смерть.

– Давай, Александр Емельянович, работать, – предложил Завенягин, нарушая тяжёлое молчание. – Что главное? С чего начать?

– Не спеши, – попросил Воронцов. – Пока мы ещё не начальник и подчинённый, а вроде как сокурсники, хочу спросить. Не из любопытства. Эти вопросы ты будешь читать в глазах у всех.

– Спрашивай.

– Как всё это понимать? Ещё год назад ты звонил, хотел перевести меня на Магнитку, а теперь…

– Приказ.

– Чем вызван этот приказ?

– Стране нужен никель. Без него невозможно производство высококачественных сталей, танковой брони. Покупаем за границей. Мало того что платим золотом. Это как своё горло в чужих руках. В любой момент…

– И поэтому первый заместитель наркома тяжелой промышленности, где всё от нефти до авиации, три четверти нашей промышленности!.. и этот человек направляется в Богом проклятый, никому не известный Норильск? Уж не для того ли, чтобы подчеркнуть всесоюзное значения нашей стройки?.. Чему ты усмехаешься?

– Я уже слышал такое объяснение.

– От кого?

– Неважно.

– Твоё согласие спрашивали?

– Да.

– Ты мог отказаться?

– Нет.

– Кто спрашивал?

– Сталин. Больше вопросов нет?

– Нет.

– Тогда займёмся делами…

Через два часа Завенягин прошёл в приёмную.

– Стенографию знаете?

– Нет. Но пишу быстро, – заверил Саша. – Диктуйте.

– «Приказ по Норильскому комбинату… Обеспечение строительства всеми необходимыми материалами и продовольствием… зависит от немедленной расчистки железной дороги от снежных заносов… Расчистку начать со сто второго километра, освободить из заносов паровозы и снегоочиститель, сразу использовать их для дальнейших работ…» Успеваете?

– Да.

– «Довести изготовление снегозащитных щитов до 1250 штук в сутки, – продолжал диктовать Завенягин. – После смычки с расчисткой, идущей от станции Шея, вести перевозки шестью паровозами с весом поезда 120 тонн… О ходе работ докладывать мне ежедневно в 23.00». Всё. Напечатайте и принесите, я подпишу…

Вернувшись в кабинет, Завенягин расстелил на столе карту Норильского района.

– А теперь, Александр Евгеньевич, введи меня в курс рудной проблемы. Ты говорил, что нашли руду на Медвежьем ручье. Какая руда – жильная, вкрапленая? Мощность энтрузии? Содержание металла?..

V

Совещания, которые проводил новый начальник комбината и Норильлага, всегда начинались точно в назначенное время. Но в тот день в мае 1938 года уже полчаса в приёмной Завенягина маялись Козлов, Шаройко и молодой горный инженер Васин, недоумённо переглядывались, поглядывали на часы. На столе у Саши звонили телефоны, он докладывал:

– Был на промплощадке, только что выехал.

Лишь один человек не выказывал признаков нетерпения. Он был в чёрной лагерной телогрейке с номером на груди, в облезлом треухе. Пристроившись на лавке в углу приёмной, мирно спал, угревшись в тепле. Рядом сидел молодой конвойный в длинном овчинном тулупе, пристроив винтовку между коленями. Зэк не проснулся и при появлении Завенягина.

– Прошу извинить, машина застряла, пришлось искать трактор. Товарищ Козлов, вам нужны три экскаватора?

– Каких? – удивился Козлов неожиданному вопросу.

– Тяжелых. С объемом ковша в один куб.

– Это было бы для нас просто спасением. Только откуда они возьмутся?

– Сейчас объясню, – пообещал Завенягин, вешая на гвоздь в углу тулуп с брезентовым верхом. – В совковую лопату помещается грунта на два килограмма больше, чем в штыковую. Тысяча бросков – две тонны. Помножьте два килограмма на количество людей на земляных работах и на число бросков в смену. Вот вам те самые три экскаватора.

– Авраамий Павлович, да мы что, сами не понимаем? Нет совковых лопат! Штыковыми еле умудряемся всех обеспечить. И раньше лета взять неоткуда. Закажем. Начнётся навигация, привезут.

– Вы говорите, почему нельзя ничего сделать. А я хочу услышать, как сделать можно. Организуйте изготовление лопат из старых бочек, из обрезков железа. Даю вам месяц. Если после этого увижу хоть одного человека со штыковой лопатой вместо совковой, будете отвечать за преступно халатное отношение к технике. Всё ясно?

– Так точно.

– Можете идти. Тебе, Александр Емельянович, – продолжал Завенягин. – С фундаментами у нас что-то не то. Черепашьи темы, так дело не пойдёт.

– А что делать? – пожал плечами Воронцов. – Даже взрывчатка мерзлоту не берет. Раскладываем костры, оттаиваем. А как иначе?

– Ещё раз. Утром приходит бригада, раскладывает костры, ждёт когда земля оттает, и только часа через три-четыре начинается работа. Приказываю… Саша, пишите. «Выделить из каждой бригады костровых. Жечь костры, оттаивать мерзлоту не в рабочее время, а ночью».

– Мы это предлагали, – проговорил Воронцов. – Но… Есть сложности в организации охраны.

– Условимся сразу. Наше главное дело строительство. Все службы должны подстраиваться под нужды строителей, а не наоборот, – отрезал Завенягин. – Это кто? – обратил он внимание на заключённого в углу приёмной.

– Эй, проснись! – подтолкнул его конвойный. – Ишь, разоспался. Тебя спрашивают!

– Зэка Потапов, статья пятьдесят восемь – семь, десять лет, – поспешно вскочив и сдернув треух, доложил заключенный.

– Почему он здесь?

– Вы приказали вызвать, – объяснил Саша. – Он вам писал о снегозащите.

– Вспомнил. Слушаю, Потапов.

– Я насчёт снегозащитных щитов. Много стали делать. Но толку от них не будет, неправильные они.

– Что значит неправильные?

– Они ослабляют силу ветра. А нужно усиливать. Чтобы ветром не заносило дорогу, а чистило. Понимаете?

– Продолжайте.

– Можно у вас, молодой человек, папиросочку? – обратился Потапов к секретарю. Но не закурил, а выкрошил табак на письменный стол. Показал на вентилятор. – Работает?

– Не помню, когда и включал… Смотри-ка, работает!

Потапов поставил между табаком и вентилятором книгу.

– Вот так мы сейчас ставим щиты. Глядите. Даём ветер… Лежит снег, правильно? А если так… – Приподнял книгу над столом таким образом, чтобы воздух от вентилятора устремлялся между книгой и столом. Крошки табака мгновенно смело. – Чисто! Замечали, наверное: кругом сугробы, а на пригорке, где ветер, голый наст. Так и нам нужно щиты ставить.

– Ваша профессия? – спросил Завенягин.

– Инженер-путеец. До ареста работал на Рязанской дороге.

– «Потаповские» лопаты – ваше изобретение? Для отсыпки и балластировки полотна?

– Какое там изобретение – так, небольшое усовершенствование.

– В приказ, – распорядился Завенягин. – Обеспечить изготовление и установку щитов по эскизам Потапова. Выделить в его распоряжение бригаду. Как вас зовут?

– Михаилом Григорьевичем.

– Начинайте, Михаил Григорьевич, прямо завтра с утра. Жду доклада о результатах.

– Так я… пойду? – неуверенно спросил Потапов.

– Идите.

– Давай, служивый, веди!..

– Добавьте в приказ. Инженера Потапова расконвоировать, переселить в общежитие для вольнонаёмных, обеспечить спецпайком… Что головой качаешь? – обратился Завенягин к Воронцову.

– Накличешь ты неприятностей на свою голову.

– Эти неприятности я как-нибудь переживу. А вот если мы не заставим работать дорогу, это будет куда хуже. Прошу, товарищи, в кабинет…

– Буду краток, – пообещал Завенягин, когда Воронцов, Шаройко и Васин расселись на табуретках возле его стола. – Вопрос первый – уголь. Это к вам, Константин Васильевич. Добычу угля нужно увеличить в четыре раза.

– Такой задачи перед нами не ставилось, – возразил Васин. – Того угля, что мы добываем, нам хватает.