Сумма теологии. Том VI - Фома Аквинский

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, – Десятисловие, и написал его на двух каменных скрижалях» (Вт. 4:13).

Отвечаю: ранее уже было сказано (2), что как предписания человеческого закона определяют человека в его отношениях с человеческим сообществом, точно так же предписания божественного закона определяют человека в его отношениях с сообществом народов, или человеческой общностью, перед лицом Бога. Затем, чтобы любой человек мог правильно жить в сообществе, необходимы две вещи: первая – та, что он правильно действует в отношении главы сообщества; вторая – та, что он правильно действует в отношении тех, кто является его товарищами и партнерами внутри сообщества. Поэтому было необходимо, чтобы божественный закон содержал, во-первых, предписания, определяющие человека в его отношениях с Богом; во-вторых, предписания, определяющие человека в его отношениях с другими людьми, которые являются его ближними и живут вместе с ним перед лицом Бога.

Далее, в отношении главы сообщества от человека требуется три вещи: во-первых, преданность; во-вторых, почтение; в-третьих, служение. Преданность своему господину состоит в том, что принадлежащее ему по праву не передается кому-то другому что выражено в первой заповеди словами: «Да не будет у тебя других «богов» пред лицом Моим». Почтение своему господину выражается в том, что его достоинству непозволительно наносить никакого ущерба, и это передано второй заповедью: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно». Служение своему господину является платой за те выгоды, которые получили от него его слуги, и об этом говорит нам третья заповедь об освящении дня субботы в память о сотворении всего.

Что касается ближних, то в отношении них человек может поступать правильно как в частном, так и в целом. В частном – в отношении тех, которым он чем-либо обязан, и в этом смысле должно понимать заповедь о почитании родителей. В целом – в отношении всех людей, не причиняя никому вреда ни действием, ни словом, ни помыслом. Если говорить о действии, то ближнему может быть причинен вред либо в отношении него самого, то есть его собственного бытия, и это запрещено словами «не убивай», либо в отношении соединенного с ним человека, то есть его потомства, и это запрещено словами «не прелюбодействуй», либо же в отношении имущества, как его, так и его потомства, и это запрещено словами «не кради». Вред, причиняемый словом, запрещается словами «не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»; вред, причиняемый помыслом, запрещается словами «не желай».

Аналогичным образом можно различить и три предписания, которые определяют поступки человека в отношении Бога. Так, первое обращено к действиям, поскольку сказано: «Не делай себе кумира»; второе – к словам, поскольку сказано: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно»; третье – к помыслам, поскольку освящение субботы, будучи субъектом морального предписания, предполагает успокоение сердца в Боге. Или же, если следовать Августину первой заповедью мы чтим единство Первоначала; второй – божественную Истину; третьей – Его совершенство, которое освящает нас и в котором, как в своей конечной цели, мы обретем покой.

Ответ на возражение 1. На это возражение можно ответить двояко. Во-первых, [так это] потому, что предписания Десятисловия могут быть сведены к предписаниям любви. Затем, человеку было необходимо получить предписания относительно любви к Богу и ближнему, поскольку с этой стороны естественный закон стал помраченным вследствие греха, но не относительно любви к самому себе, поскольку с этой стороны естественный закон сохранил свою действенность. Кроме того, любовь к себе обнаруживается в любви к Богу и ближнему поскольку истинная любовь к себе состоит в определении себя к Богу. И по этой вот причине Десятисловие содержит только те предписания, которые относятся к ближнему и Богу.

Во-вторых, можно ответить, что предписания Десятисловия – это те предписания, которые люди получили непосредственно от Бога, о чем читаем [в Писании]: «И написал Он на скрижалях, как написано было прежде (те десять слов, которые изрек вам Господь)» (Вт. 10:4). Следовательно, предписания Десятисловия должны были быть такими, чтобы люди могли сразу же их понять. Затем, предписание подразумевает обязательность. Но человеку, особенно верующему, нетрудно понять, что у него необходимо существуют определенные обязательства перед Богом и ближним. А вот то, что человек имеет и некоторые обязательства перед самим собой, не столь очевидно, поскольку на первый взгляд, похоже, что каждый волен в том, что касается лично его. Поэтому те предписания, которые запрещают неупорядоченность человека в отношении самого себя, люди получают посредством обучения их теми, кто сведущ в подобных делах и, следовательно, они не содержатся в Десятисловии.

Ответ на возражение 2. Все церемонии Старого Закона были установлены ради прославления некоторого божественного покровительства – либо в память о покровительстве в прошлом, либо как указание на некоторое покровительство в будущем, и с этой же целью были предписаны жертвоприношения. Но из всех отмечаемых божественных покровительств главнейшим было Творение, памятью о котором было освящение субботы, и причина этого установления приведена в словах [Писания]: «В шесть дней Господь создал небо и землю» (Исх. 20:11) и т. д. А из всех последующих благословений главнейшим и окончательным является успокоение ума в Боге – то ли, в нынешней жизни, посредством благодати, то, в жизни грядущей, посредством славы, каковое успокоение также предвещено в соблюдении субботы, о чем читаем [в Писании]: «Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святой день Мой, и будешь называть субботу «отрадою», «святым днем Господним» (Ис. 58:13). И так это потому, что люди, особенно верующие, хранят в памяти в первую очередь самые главные из оказанных милостей. Другие же церемонии проводились в честь некоторых частных, временных и преходящих милостей, например, празднование еврейской пасхи в память о прошлом покровительстве при исходе из Египта и как своего рода указание на грядущие страсти Христовы, которые, будучи также временными и преходящими, привели нас к успокоению в духовной субботе. По этой причине Десятисловие содержит предписание о соблюдении субботы и умалчивает об остальных церемониях и священнодействиях.

Ответ на возражение 3. Как говорит апостол, «люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их» (Евр. 6:16). Следовательно, коль скоро всем людям свойственно произносить клятвы, Десятисловие специальным запретом предписывает воздерживаться от [напрасных] клятв высшим. Впрочем, существует мнение, что слова «не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» являются запрещением лжеучений, поскольку одна из глосс разъясняет их так: «Не говори, что Христос сотворен».

Ответ на возражение 4. То, что человек не должен никому причинять вреда, предписывается ему непосредственно его естественным разумом, и потому запрещающие причинение вреда предписания обязательны для всех. Но естественный разум не предписывает человеку необходимость воздавать одним за другое, если, конечно, тот не принял на себя соответствующие обязательства. Но сыновний долг настолько очевиден, что никто не может уйти от него путем [простого] отрицания, поскольку родитель является началом порождения и бытия, а ещё – воспитания и обучения. Поэтому Десятисловие и предписывает поступать по-доброму и почтительно именно по отношению к родителям, а о других умалчивает. С другой стороны, родители, похоже, ничем не обязаны своим детям, поскольку это они оказывают им милости, а не наоборот. Кроме того, ребенок является частью своих родителей, и родители, как говорит Философ, «любят детей как часть самих себя»[137]. Поэтому по той же причине, по какой Десятисловие не содержит никаких указаний на то, как должен вести себя человек по отношению к самому себе, оно не содержит и никаких предписаний относительно любви к детям.

Ответ на возражение 5. Удовольствие от прелюбодеяния и польза от богатства – в той мере, в какой они обладают признаком приятного или полезного блага, – сами по себе являются объектами желания, и по этой причине возникла необходимость запретить их не только в поступках, но и в помыслах. Но убийство и ложь сами по себе являются объектами отвращения (поскольку для человека естественно любить ближнего и правду), и они могут стать желанными только ради чего-то еще. Поэтому в отношении грехов убийства и лжесвидетельства существовала необходимость запретить только согрешение в поступках.