Злые дети - Грунюшкин Дмитрий Сергеевич

– Я должен срочно отъехать, – заявил Виктор.

У Ольги брови полезли на лоб.

– Не обижайся, это очень интересная и важная информация. И ее надо начать разрабатывать прямо… завтра. Мне сейчас нужно отделаться от еще одного дела, чтобы оно завтра и дальше не тянулось за мной хвостом и не мешало в нашем расследовании. Понимаешь?

Ольга неуверенно кивнула.

– Начинаем завтра утром. Сможешь отсюда дорогу до Комитета найти?

– Не знаю, я в Москве пока не очень ориентируюсь. Но мне туда и не нужно, я сразу в гостиницу. Отдохну перед штурмом.

– Отлично! – Виктор улыбнулся, бросил на стол купюру и выбежал из кафе.

Забравшись в машину, он набрал нужный номер.

– Миша? Я сейчас буду. Не вздумай снова за лимонадом уйти. Срочная работа.

Виктор нажал отбой и вырулил на проезжую часть. Привычно потер затылок. Боль не беспокоила его уже третий день. Просто замечательно. А то он уже начал к ней привыкать. Нет, без нее лучше. Заодно меньше неожиданных просветлений, которые его всерьез пугали.

Из прилегающего двора выехала неприметная серая «Хонда» и пристроилась к Макарову, следуя на почтительном расстоянии.

25.

Обычно поездку за рулем Виктор использовал как возможность поразмыслить в одиночестве, когда никто не мешает и не отвлекает. Дорожную обстановку он отслеживал на автомате и практически не задумывался над тем, куда повернуть или какую педаль в какой момент поднадавить. Но сегодня «автомат» почему-то перестал работать.

Виктор начал привычно раскладывать в мозгу пасьянс с мертвыми профессорами, пытаясь как-то увязать их со смертельной эпидемией, начавшейся с минобороновской переводчицы. Положа руку на сердце, получалась ерунда. Грубый и не женственный Вася-Вася называл такие умопостроения просто – «натянуть гондон на глобус». Не прошло и трех минут, как Макаров пропустил нужный поворот, едва не проскочил на красный и дважды чудом избежал «поцелуя в задницу» впереди идущей машины.

Пришлось сосредоточиться на вождении, иначе до греха недолго. Все это начинало несколько напрягать. Свалившиеся на него сверхспособности, конечно, пугали, но, во всяком случае, помогали. А теперь уже несколько дней с ним не случалось ничего подобного. Но, кажется, ушедшие экстранавыки забрали с собой и часть обычных умений, которые Макаров считал само собой разумеющимися. А это уже значительно хуже.

Он снова потер рукой затылок. Боль исчезла. И ночные кошмары, кстати, тоже. Но он уже не был уверен, что это на благо. А что если деградация продолжится? Тогда в ближайшее время он может стать не просто заурядным следаком. Тут слюни бы не начать пускать и в штаны мочиться.

Но тогда что получается? Все его успехи в работе – следствие неких скрытых возможностей, которые могут то усиливаться, то слабеть? Чушь какая-то. Ему тридцать три года, десять из которых он провел в Следственном комитете. И только сейчас, в возрасте Христа, все это начало проявляться? Так не бывает. Только в не очень хорошем кино, когда сценарист с режиссером плевать хотели на такое понятие, как достоверность.

Миша Лерман ждал у самых дверей, чуть приплясывая от нетерпения. Когда он так делал, можно было не сомневаться, что ему есть что рассказать. Виктор бросил ему пачку кофе и протянул сумку с различной снедью, заказанной хакером. В принципе, Макаров его не ограничивал. Но выбор продуктов его всегда удивлял. Кофе Миша просил весьма недешевый. А вот то, что можно съесть, находилось в нижнем ценовом сегменте. Сосиски только определенной фирмы. Курица-гриль должна жариться только на вертеле, ни в коем случае не в жарочном шкафу. Готовые обеды строго с кусочками мяса и рисом, никакого пюре или котлет, потому что неизвестно, чего туда понапихали производители. Что понапихано в доширак, его не волновало. Зато под строгим запретом супы других производителей, даже если они дороже в три раза. Логику кулинарных предпочтений Лермана Виктор вычислить так и не смог, хотя тот пытался несколько раз ее объяснить. Так же как не мог понять логику Мишиной гигиены – почему он чистит зубы три-четыре раза в день, а моется раз в две недели.

Рабочий стол хакера вечно был загажен остатками пищи, грязными кружками и коробками от «быстросупов». Но к приходу куратора он в меру своих возможностей этот гадюшник разгребал. Сейчас там стояла всего одна наполовину полная кружка, а от остальной посуды виднелись только следы на полированной поверхности. В Мишином случае это было равносильно стерильности операционной.

– По камере есть что?

В каком бы шоке Макаров ни находился, матерым сыщиком он быть не переставал ни на секунду. Поэтому камеру в бункере Мастера Струн он «срисовал» еще тогда и даже определил ее модель – довольно продвинутую, снимающую в цвете, со звуком и в хорошем разрешении, а также имеющую вай-фай-модуль. И в кабинете Васильева немножко сыграл, чтобы Вася-Вася не заподозрил, что убитый случившимся сыскарь сохранил интерес к делу. Причем интерес неофициальный.

– Практически, ничего, – вздохнул немытый гений. – На ваш сервер, куда сгрузили информацию с нее, я лезть не стал. Вы же не даете мне код доступа. А если я сам пыркнусь, то есть серьезный риск засветиться. У вас защиту грамотные люди ставили.

– Думать забудь, – отрезал Макаров. – Есть возможность узнать, подключался ли кто-нибудь к камере через вай-фай?

– Если бы поток лился на комп с модулем – определили бы. Но у камеры блок беспроводной связи автономный. Видеопоток в эфир может транслироваться на мультикастовый адрес по UDP. Факт приема UDP обычно никак не фиксируется, но иногда логируется факт анонса мультикастового IP потенциального клиента – в системе местных коммутаторов-роуторов с поддержкой мультикаста…

Виктор даже отступил на шаг и поднял руки в охранительном жесте.

– Стоп-стоп! Ты молодец. Я даже некоторые слова понял. А теперь скажи по-русски – можно или нет?

– Теоретически да, практически – нет.

– Жаль. Ну, ладно. Вернемся к основному заданию. На это у тебя времени было много. Докладывай.

Миша ринулся к компьютеру, едва не оттолкнув стоящего на пути Виктора. Если Менделей предпочитал проводить свои лекции на фоне вскрытых трупов, то Миша рассказывать о своих результатах без компьютера не мог в принципе. Макаров пристроился позади кресла. На экране замелькали какие-то документы, фотографии и ссылки. Они менялись с такой скоростью, что прочитать что-то не было никакой возможности.

– Тут у нас очень-очень интересная женщина. На поверхности вся жизнь ее банальна до скуки. Но если чуть копнуть, появляются странности. Все как бы нормально, но чуть-чуть не нормально.

– Поясни.

– Ну вот, смотрите. Ее девичья фамилия Хаймович. Вы ее знаете, как Кононову. То есть она сменила фамилию.

– И что в этом странного?

– А то, что она уже сменила фамилию Хаймович на Харитонова буквально за неделю до свадьбы. Зачем?

Макаров заинтересованно наклонился, опершись на спинку кресла.

– А что, ловко. В документах паспортного стола отныне значится, что замуж за гражданина Кононова вышла гражданка Харитонова, а вовсе не гражданка Хаймович.

– Точно! Дешево и сердито. Для быстрого поверхностного поиска по всем вашим базам конец отрубается, гражданка Хаймович просто перестает существовать. Разумеется, если искать тщательно и, особенно, если искать, зная, что ищешь, этот трюк расколоть сложности не представляет. Но чтобы скрыться от старых знакомых или бывших любовников – отличный вариант.

– Она скрывалась от кого-то?

– Вероятно. Но я бы сказал, что ее скрывали.

– В смысле?

– Семь лет назад она делала пластику.

– Это для женщин обычное дело.

– Да. Но как и с фамилией – все нормально, но чуточку ненормально.

– Давай, не тяни.

– Во-первых, пластику ей делали в «Бурденко».

– Но это же военный госпиталь, там спецы другого профиля в основном. Хотя… При ранениях и ожогах для пластических хирургов работы должно быть много.