Тайна пиковой дамы - Татьяна Форш

– Придержите, пожалуйста, дверь!

– А вы, молодой человек, к кому? – обрадовалась та возможности проявить бдительность.

– Я к Рите. Она в вашем подъезде живет на…

По тому, как дернулась и перекрестилась тетка, Антон понял, что нет необходимости объяснять, кто такая Рита и на каком этаже она живет.

– А что не так?

– Да все не так с этой Ритой. Порченая она! Даже те, кто к ней за долгами приходят, потом ничего хорошего не видят!

И, бормоча себе что-то под нос, тетка заторопилась с воющей сворой в парк, зеленеющий за раскопанной трубопроводчиками ямой.

Порченая…

Ему невольно вспомнились все тревоги сегодняшнего дня.

Антон решительно мотнул головой, отгоняя мутные мысли, и шагнул в подъезд.

Вот не верит он ни в удачу, ни в порчу!

Верит только в то, что задела его эта самая «порченая» за живое! Так задела, что без нее, как в молитве: ни спать, ни есть, ни часу часовать, ни ночи коротать…

Ему на ум пришел у деда в кабинете угол с иконками. Тоже суеверие! Как могут нарисованные людьми портреты исцелять или помогать? Не верит он ни в Бога, ни в черта!

И хватит об этом.

Не заметив, как все пять этажей остались позади, Антон шагнул к знакомой обшарпанной двери и заколотил в нее, как бешеный. Стучал до тех пор, пока не занемели кулаки. Наконец лязгнул засов, дверь приоткрылась на расстояние цепочки и хриплый голос приказал:

– Уходи!

– Рита, впусти!

– Тебе опасно быть здесь… Она может тебя найти!

– Рита, открой! Я никуда не уйду, пока ты меня не запустишь и все не объяснишь…

– Я утром уезжаю к бабушке!

– Тем более! Не впустишь – буду ночевать здесь! Под дверью!

Дверь захлопнулась.

Антон прижался к ней лбом, не в силах сдерживать рвущуюся наружу ярость.

Что за глупая девчонка?! Неужели так трудно открыть и поговорить? Объяснить… Кто ей наговорил, что ему рядом с ней что-то угрожает? Кто та, о ком она обмолвилась?!

Он уже снова занес руку, чтобы постучать, но тут что-то лязгнуло, щелкнуло, и дверь распахнулась. На пороге в домашнем халате в цветочек и разлохмаченных котом серых тапочках стояла Рита, глядя на него в упор желто-зелеными глазищами.

– Можно? – Антон кивнул на полумрак квартиры.

Девушка без слов посторонилась и, когда он вошел, торопливо захлопнула дверь.

– Рита, я хочу сказать… – начал было он, но та всхлипнула и вдруг страстно прижалась к нему, истерично бормоча:

– Ты жив! Я видела, как она устроила пожар. Я видела, как твой дом горел!

Антон даже потерял дар речи. А он-то думал, как ему первому начать?

Но… все же что-то с ней не так. Что-то происходит. Непонятное и неприятное. И для начала лучше бы все выяснить!

– Рит! – Он поднял к себе ее лицо, нежно убрал со лба неровно обстриженную, будто обгрызенную, крашенную в ярко-оранжевый цвет челку и серьезно произнес: – Если не хочешь, чтобы подобное случилось снова, лучше расскажи мне все. Откуда ты знаешь о пожаре и об отце? Откуда эти сны? Ты и раньше видела то, что должно произойти? Ты… – Он помолчал, подбирая слово: – Ты ясновидящая?

Она долго смотрела на него зелеными глазищами, прежде чем мотнуть головой.

– Со мной никогда такого не происходило. Все началось неделю назад. Я начала видеть девушку. Точнее, видеть какие-то странные моменты, незнакомых людей – ее глазами. А этой ночью мне приснилось, что я в богатом доме, что-то ищу и не нахожу. А чтобы не быть замеченной, устраиваю пожар. Но…

Она отстранилась от Антона и, точно во сне, направилась на кухню, продолжая рассказывать:

– Там не было огня. Только дым… А потом я проснулась. Потом… увидела себя в больнице… и твоего отца. Я что-то выпытывала у него и что-то искала в его вещах, пока он…

– Увидела во сне? – Антон прошел следом и уютно устроился на стуле у холодильника.

– Ну конечно! – Рита встала у окна, задумчиво глядя на закатное зарево, щедро раскрасившее червонным золотом и без того пестрые кроны деревьев. – Только я не помню, когда уснула во второй раз. А проснулась только сейчас, на полу в ванной, от твоих стуков…

– А что ты говорила о бабушке? С чего ты так внезапно собралась к ней?

– Я обещала, что приеду после зарплаты. А еще у нее есть подруга. Она хорошо гадает на картах и на кофейной гуще…

– И ты думаешь, что эта… гуща… тебе поможет? Что ты хочешь узнать? Почему ты вдруг сделалась ясновидящей? Или почему ты видишь только то, что касается меня? – Антон поднялся и подошел к ней. – А может быть, все это потому, что я тебе нравлюсь?

Надо брать быка за рога! Ему всегда было трудно ухаживать за понравившейся девушкой, если эта девушка не его. Антон любил конкретику: либо девушка с ним, либо нет, и это особенно необходимо прояснить сейчас, когда ему и день-то прожить без нее трудно…

Рита обернулась, посмотрела на него внезапно почерневшими глазами – и вдруг улыбнулась. Да так многообещающе, что Антону до дрожи в коленях захотелось ее поцеловать.

– А может, и поэтому. Но в любом случае: я еду к бабушке.

– Тогда я еду с тобой! Я тоже хочу понять, отчего моя налаженная жизнь полетела ко всем чертям после нашей встречи. А еще хочу узнать, почему твои глаза меняют цвет и можно ли мне тебя поцеловать?

– Флюоресценция… – буркнула она и, не ответив на последний вопрос, просто прильнула мягкими губами к его губам.

Сколько прошло времени с того момента, когда они просто стояли и целовались?

Как подростки. Неумело, смущенно, жадно.

Уже и закатные лучи потонули в сером мареве сгущающихся сумерек, и мрачные прямоугольные силуэты старых домов раскрасили разноцветные огоньки окон…

Наконец Рита спрятала раскрасневшееся лицо у него на груди и буркнула куда-то в подмышку:

– Все это, конечно, замечательно, но… тебе не пора домой?

– Домой? – Антон только сильнее прижал ее к себе и нагло заявил: – А я дома! Я теперь ни на минуту тебя не оставлю! Я не хочу, чтобы какие-то видения портили сон моей девочке.

– Девочке? Твоей? – От такого заявления она даже отстранилась и удивленно посмотрела на него. – Гм, ладно, но у тебя же, наверное, работа?

– И работа. И дом. И бизнес. И академия. Но все это почему-то теперь неважно. Завтра приедет дед и все проблемы уладит. К бабушке твоей вместе съездим – тоже завтра, и к моему отцу потом вместе сходим. А теперь давай приготовим ужин, посмотрим телевизор, и ты мне покажешь, где мы сегодня будем спать.

– Спать? Но… как я… – затрепыхалась Рита в его объятиях.

– Спать – это значит спать. Я ничего не говорил о… чем-то еще. Пока. Так… что мы будем готовить?