Лучше не возвращаться - Дик Фрэнсис

— Но я закрывала ее, — повторила Айвонн. — Я-то в этом уверена. Я всегда это делаю.

— Не принимайте близко к сердцу, мадам. В том, чтобы сделать дубликат, нет ничего сложного. И, откровенно говоря, у вас на руках так много ключей, что у предполагаемого взломщика не было бы особых проблем с тем, чтобы изготовить копию всей связки.

В воцарившейся тишине он позволил себе профессиональный совет:

— Если вы собираетесь отстраивать здание, сэр, я бы на вашем месте подумал об электронных замках. По крайней мере, такой ключ в ближайшей лавочке не подделаешь.

Ему и констеблю нужно было идти. Кэри встал и вышел вместе с ними, оставив присутствующих погруженными в тягостные раздумья.

— Я точно ее закрыла, — растерянно проговорила Айвонн, — я всегда это делаю.

— Ну, конечно, закрыла, — успокоил ее Оливер— — Это так похоже на Кэри — не помнить, проверял он или нет. Я об этом и говорю. Он свое отработал. Чем скорее мы ему скажем, тем лучше Он встал, потягиваясь. — Нечего тут сидеть и ждать у моря погоды. Я, например, собираюсь пойти поиграть в гольф. Кто на дежурстве?

— Кэри, — сказала Люси, — и Кен.

— В таком случае, будем надеяться, что воскресенье выдастся спокойным, — без капли юмора сказал Оливер.

Не задерживаясь, он вышел из вагончика, а вслед за ним — его главный сторонник Джей. Остальные так и сидели, озадаченные в той или иной мере, медленно приходя в себя. У Скотта после временного бездействия снова включился его внутренний моторчик, и он сообщил, что собирается провести день у озера: будет готовить свой катер к сезону водных лыж. Он порывисто вышел из вагончика и пошел через парковочную площадку. Мы услышали звук заводимого мотора и увидели, как Скотт выехал через ворота на своем мотоцикле.

— Он всегда ездит на мотоцикле? — спросил я.

— У него нет машины, — ответил Кен.

— Он качает гири, — вставила Люси. — У него такие мускулы, что вам и не снилось. Крепыш — не то слово!

— Он хороший фельдшер, — добавил Кен. — Ты ведь видел его в работе.

Я кивнул.

— К тому же верен Кэри, — одобрительно продолжала Люси. — Я бы, конечно, не смогла жить так, как он, однако он, похоже, вполне счастлив.

— А как он живет? — поинтересовался я.

— В парке автофургонов, — ответила Айвонн. — Скотт говорит, что не любит постоянства Но он славный парень. Однажды мы поехали с мальчиками к нему на озеро, так он несколько часов кряду провозился с ними: учил кататься на лыжах.

Люси кивнула:

— Его не поймешь.

— Не женат? — спросил я.

— Он женоненавистник, — заявила Белинда, и две другие женщины согласно кивнули.

— Нам тоже можно отправляться домой, — предложила Айвонн, — Оливер прав, нечего здесь делать.

— Пожалуй, — невольно согласилась Люси. — Как это все печально!

Обе женщины медленно пошли к воротам. Белинда сказала Кену, что им пора ехать в Тетфорд, потому что ее мать ужасно готовит, и она должна сама приготовить воскресный обед.

— Поезжай, дорогая, — Кен замялся. — Я только хочу обсудить кое-что с Питером.

Белинда, задрав нос, ушла, недовольно бросив на прощание, чтобы мы не опаздывали. Кен с нежностью помахал ей и целеустремленно направился в кабинет.

— Значит, так, — сказал он, усаживаясь за письменный стол, и потянулся за листом бумаги. — Никаких секретов, никаких недоговорок, но прошу тебя не использовать то, что ты услышишь, против меня.

— Ни в коем случае.

Он, должно быть, услышал в моем голосе больше доверия, чем ожидал, потому что озадаченно посмотрел на меня и сказал:

— Ты ведь знаешь меня менее трех дней.

— М-мм… — Я сделал двусмысленный жест головой и подумал о его отце и моей матери и о том, что я ей обещал.

ГЛАВА 7

— Хронологически, — начал Кен, — если вспомнить всех лошадей, которые погибли неожиданно для меня, то первый случай произошел много месяцев назад, еще в прошлом году, где-то в сентябре. Но без моих записей я не могу точно сказать когда.

— И что это был за случай?

— Меня вызвали к Иглвудам в шесть часов утра. Мне позвонил главный конюх. Старика Иглвуда в ту ночь не было дома, и на хозяйстве остался главный конюх. Он сказал, что одна из лошадей слегла и ей очень плохо. Я выехал на место, и оказалось, что конюх не преувеличивал. Это был жеребец-трехлетка, которому накануне я лечил растяжение сухожилия. В остальном он был в полном порядке. Однако теперь он лежал у себя в стойле в коматозном состоянии. Время от времени его тело сводило судорогой. Было ясно, что он умирал. Я спросил у конюха, как давно жеребец находится в таком состоянии, но он не мог точно ответить. Рано утром он, как обычно, пришел, чтобы дать корма, и обнаружил его в таком виде, но с еще большими судорогами.

— И что ты сделал? — спросил я.

— Я не знал, что с ним, однако что-либо предпринимать было уже поздно. Я только взял у него кРовь для анализа и избавил его от дальнейших страданий.

— Так что же с ним было?

Кен покачал головой.

— В крови у него все было в пределах нормы Сахар, правда, низковат, хотя… — Он замолчал.

— Хотя что?

— Еще кое-что насторожило меня. До травмы сухожилия это был чудесный жеребец. Многократный победитель. Но, даже если бы сухожилие пришло в норму, трудно было поверить, что он когда-нибудь снова сможет участвовать в соревнованиях. Я спросил у конюха, был ли жеребец застрахован, я ведь очень переживал, однако тот не знал. Позднее я задал этот же вопрос Иглвуду, но он сказал, что это не мое дело. Перед самой смертью частота пульса у жеребца очень повысилась, а вокруг глаз образовалась небольшая припухлость.

Кен замолчал, и я попросил его объяснить.

— Когда я приехал, жеребец выглядел так, будто он страдал уже довольно долго. Я начал вспоминать, какой яд мог бы вызвать подобные спазмы и высокий пульс и стать причиной комы. Я решил сделать специальный лабораторный анализ крови, он дорого нам обошелся, хотя так ничего и не показал. Однако лошади не умирают вот так, без видимой причины. Я несколько раз говорил об этом Кэри, и он наконец сам спросил Иглвуда о страховке. Оказалось, что владелец вовсе не застраховал жеребца.

— Тебя такой ответ не удовлетворил?

— Понимаешь, это была настоящая загадка. Я начал думать о том, что происходило с бедным животным, прежде чем главный конюх нашел его. Как он себя чувствовал до того, как наступила конечная стадия. Что, если у него были приступы наподобие эпилептических припадков? Судороги, которые я видел, могли быть лишь отголосками чего-то совершенно ужасного. Я не выношу, когда лошади так страдают… Вот я и решил, что, если этот жеребец мучился так, как я это себе представлял, и если это было результатом действия яда, то я не остановлюсь, пока не выясню, кто обрек его на такие страдания, — он пожал плечами. — Но мне так и не удалось никого разоблачить, потому что я не смог выяснить, кто же это сделал. Однажды утром я проснулся с готовым ответом. Я уверен, что тот жеребец был преднамеренно убит, даже если нет видимой причины.

— И что же его убило? — спросил я, предвкушая неожиданное открытие.

— Инсулин, — ответил Кен. — Хотя доказать это я теперь не смогу.

— Инсулин!

— Да. Понимаешь, лошади не болеют диабетом, за исключением очень редких случаев, которые можно не считать. Лошадям никогда не прописывают инсулин. Если ввести ей большую дозу, то уровень сахара в крови упадет настолько, что это повлечет за собой гипогликемический шок, затем конвульсии и кому. Смерть будет неизбежна. Все это совпадает с симптомами, которые я наблюдал у жеребца. Я начал искать ссылки на инсулин в отчетах по ветеринарии, но находил только информацию о нормальных уровнях инсулина в крови лошадей. Поскольку они не болеют диабетом, не было необходимости в исследованиях в этой сфере. Однако я узнал достаточно много, чтобы понять, на какие биохимические показатели крови мне обратить внимание в следующий раз, если такой случай повторится. Кроме того, я обнаружил, что в Америке три или четыре скаковых лошади почти наверняка были убиты подобным способом ради получения страховки. Я показал Кэри сообщения об этих случаях и поделился своими соображениями с Оливером затем, чтобы он был настороже. Но больше ничего подобного не было.

— Такое можно совершить только ради страховки, — размышлял я.

— Но Иглвуд сказал, что жеребец не застрахован.

— А он сам был его владельцем?

— Нет. Вообще-то жеребец принадлежал тому же человеку, который является хозяином кобылы, — Винну Лизу.

Я резко вдохнул, так что Кен не мог этого не заметить. Поняв мою реакцию, он пристально посмотрел на меня.

— Я думаю, это совпадение, — сказал он. — К тому же кобыла осталась жива.

— Только благодаря тебе.

— Та часть кишечника сохранилась? — спросил Кен.