В моей смерти винить президента... (сборник) - Ольга Степнова

Виктор Сергеевич (безумно озираясь по сторонам): – Как это у меня нет никакого рака?! Как это – нет?! (Забирает бумаги у доктора). Верните мне рак!!! Я... я привык к нему! Я почти его полюбил! Я... я фотографию на памятник выбрал! Целых три фотографии! Я... Я... Верните мне мои метастазы! А-а-а-а!...

Руфина : – Чего это с ним?

Доктор и Янина (в один голос): – У него нет никакого рака! Он перепутал анализы!

Руфина : – Я так и знала. Он всегда всё путает.

Виктор Сергеевич : – Что делать-то?

Доктор (хлопая его по плечу): – Жить!

Виктор Сергеевич : – С метастазами?!

Все в один голос : – Нет у вас никаких метастазов!!!

Виктор Сергеевич : – Никаких-никаких? А вы уверены, что я не Быков?! (Снимает очки, подходит к зеркалу, рассматривает себя). Вы уверены, что я Белов?!

Янина : – Плакали мои денежки. Плакала моя яхта и вилла в Майями.

Виктор Сергеевич : – Плакали мои семьсот двадцать часов! Как это неромантично – быть здоровым как двадцатилетний пацан!

Подбегает к часам, открывает крышку, переводит стрелки и запускает маятник.

Бросается к телефону, звонит.

Виктор Сергеевич (в трубку): – Мишаня, запускай часы! Нет, я не хочу побыстрей умереть! Просто все говорят, что Быков это не я, я – Белов! А рак у Быкова! У меня все анализы на Быкова, а на самом деле я Белов! Я тоже запутался, Мишань, но по всему выходит, что болен не я, а какой-то Быков. Да, мне тоже его искренне жаль, ведь он получил мои анализы и думает, что здоров как бык! Я тоже себя поздравляю, Мишаня! Я тоже рад! Что, ты уже заказал горящий самолёт? Немедленно отмени заказ, я боюсь летать, ты же знаешь. И орущего ребёнка не надо, я не люблю детей. Живём, Мишань! Пьём коньяк и играем в покер по пятницам! Ну, пока. Ну, до свидания! Ну, увидимся! (Кладёт трубку, победно оглядывает присутствующих).

Доктор разливает остатки вина в бокалы.

Руфина проворно убирает фотоальбом в шкаф.

Янина с сожалением вытряхивает из сумочки полученные купюры.

Доктор (поднимая бокал): – Ваше здоровье, Виктор Сергеевич!

Виктор Сергеевич (разглядывая вино):– Это не вредно, док?

Доктор : – Идите вы...

Янина : – Плакали мои денежки. Дал же бог такого здорового дядьку!

Звучит аргентинское танго.

Виктор Сергеевич хватает стул и неумело танцует с ним.

Путается в полах халата. Падает. Громко орёт.

Все бросаются к нему, охают, ахают, причитают. Доктор ощупывает ногу.

Доктор : – Перелом. Костыли на полгода вам обеспечены, Виктор Сергеевич.

Виктор Сергеевич : – Стул!!! Я сломал стул Людовика четырнадцатого!!! А-а-а-а-а!!!

В его вопле явно слышатся счастливые нотки.

Вопль переходит в хохот.

Звучит аргентинское танго......

ЗАНАВЕС

В МОЕЙ СМЕРТИ ВИНИТЬ ПРЕЗИДЕНТА...

Кризису посвящается

МОНОСПЕКТАКЛЬ в одном действии

Действующее лицо:

Мамонтов (журналист, потерявший работу, 44 года)

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Обычная комната в обычной квартире.

У стены стоит искусственная ёлка, наряженная только наполовину, но увитая электрической гирляндой.

Рядом с ёлкой картонная коробка с игрушками.

На стене висят большие часы с маятником.

На них без пятнадцати двенадцать.

Часы стоят, секундная стрелка не движется, маятник не качается.

Возле часов висит портрет красивой, улыбающейся блондинки.

Около стены лежит гантель.

На большом обеденном столе стоит бутылка шампанского, лежит обрывок верёвки, кусок проволоки и брючный ремень.

В остальном обстановка скудная и обычная: шкаф, диван, на котором стоит телефон, полка с книгами и одна старая табуретка.

Слышится звук спускаемой воды в унитазе.

На сцену выходит мрачный Мамонтов.

На ходу он застёгивает ширинку.

Обходит комнату по периметру, задрав голову.

МАМОНТОВ:

– Какие высокие потолки... Господи, какая маленькая квартира и какие высокие потолки!

Берёт табуретку, ставит её на диван.

Балансируя, забирается на неустойчивую конструкцию.

Пытается удержаться на ней.

Задирая голову, прикидывает расстояние до потолка.

Кренится набок и с грохотом падает.

Становится на четвереньки.

МАМОНТОВ

(на четвереньках):

– Чёртовы потолки... При таких потолках у меня хоромы должны быть сто сорок квадратных метров, а они... (Разочарованно машет рукой). Лучше даже не вспоминать.

Встаёт, убегает за кулисы.

Выносит стул.

Стул ставит на диван, на стул водружает табуретку,

но опробовать это сооружение не спешит.

Он с натугой двигает диван с сооружённой пирамидой в центр комнаты, туда, где на потолке висит люстра.

Диван с неприятным скрежетом сдвигается с места, пирамида из табуретки и стула с грохотом падает на пол.

МАМОНТОВ

(в отчаянии):

– Чёртовы потолки...

Поднимает табуретку, ставит её возле стола, садится и начинает собирать из верёвки, проволоки и брючного ремня длинную удавку.

Привязывает верёвку к проволоке и задумывается, не зная, как проволоку прикрепить к ремню...

Крутит ремень в руках.

Бросает обеспокоенный взгляд на часы.

МАМОНТОВ:

– До Нового года пятнадцать минут. Нужно успеть... Нужно успеть принять антикризисные меры независимо от высоты потолков и размеров квартиры.

Руки у него дрожат крупной дрожью.

Мамонтов наскоро приматывает проволоку к ремню.

Дёргает удавку, проверяя на крепость.

МАМОНТОВ

(обращаясь к портрету красивой блондинки):

– Ты, Ланочка, наверное, сказала бы, что я даже повеситься по-человечески не могу. Что у меня даже верёвки нормальной нет. Да – нет! А зачем мне верёвка?! Я ж первый раз в жизни вешаюсь!! Поэтому первый раз в жизни мне понадобилась верёвка...

Делает из сложной конструкции петлю, накидывает её на голову.

Стул ставит на диван, на стул пристраивает табуретку.

Лезет на всё это сооружение с петлёй на шее.

МАМОНТОВ:

– Какие высокие потолки... Разве в такой маленькой квартире могут быть такие высокие потолки?..

Ему удаётся залезть на табуретку и даже устоять на ней.

Он замирает.

Неумело крестится.

Подхватывает свободный конец удавки, заканчивающийся ремнём и осторожно, стараясь не упасть, начинает крепить его на люстре.

Руки дрожат. Конструкция под ним качается. Закрепить ремень никак не получается.

Вдруг отчётливо слышатся удары молотка за стеной.

Мамонтов резво спрыгивает с неустойчивой пирамиды, хватает гантель и начинает лупить ею по стене.

МАМОНТОВ

(орёт):

– Ты, дятел! Сволочь, урод, вонючка! Жизни от тебя нет! Стучит и стучит! Долбит и долбит! Утром стучит, вечером долбит, а ночью пос-ту-кивает!

(Пинает стену ногой).

– Долбень!!! У людей кризис, гад, откуда у тебя гвозди?!! Откуда гвозди, я спрашиваю?!!

Бьёт в стену гантелей.

Удавка болтается на его шее.

Стук за стенкой усиливается.

МАМОНТОВ

(без прежнего накала):

– Ты, дятел, больной. До Нового года осталось пятнадцать минут. Всего пятнадцать минут!

(Орёт, сложив руки рупором).

– Что можно прибивать за пятнадцать минут до Нового года?! Игрушки к ёлке?! Салатницу к салату?! Жену к платью?! Сволочь!! Нет, ну какая же ты сволочь! Откуда у тебя салат?! Почему от тебя ещё не ушла жена?!

Бьёт в стену гантелей.

Портрет блондинки падает на пол.

Мамонтов поднимает его, на секунду прижимает к груди и ставит на стол.

Молоток затихает.

Мамонтов хватает табуретку, ставит её возле стола, садится.

Хватается за голову.

Удавка висит у него на шее.

МАМОНТОВ

(обращаясь к портрету):

– Скажешь, я слабый человек, Лана?!

(Дёргает верёвку на шее).

– Чуть что – и в петлю? Не-е-ет, я не слабый, я остроумный! Вот смеху-то: повеситься в Новый год под бой курантов и поздравительную речь президента! Нет, я не слабый, я оригинальный. Если, конечно, полстраны не повесится в этот Новый год под поздравительную речь президента, если, конечно, полстраны не остроумны и не оригинальны также как я... Лана, Ланочка, я простил тебя! Сразу простил, как увидел в своей кровати с Давыдовым. Кто – я, и кто – Давыдов?!