Боевой вестник - Сурен Цормудян

— Это твой дом, Сигрит, и все, что в нем, тоже твое. Так почему я еще должен за тебя платить?

— Ну, — женщина подперла кулачком тонкий подбородок, выставив к румяной щеке указательный палец, — именно таким путем я, простая шлюшка, стала богаче многих высокородных сучек.

— Бранные слова тебе совсем ни к чему, Сигрит. Закажи себе что хочешь. Я заплачу, так уж и быть.

— О мой щедрый Джон! — томно протянула она, откинувшись на спинку стула и позволяя собеседнику заглянуть в низкий вырез ее платья. — Насколько я помню, некоторые бранные слова из моих уст подстегивали неистового жеребца, и ты брал меня с новой силой.

— В постели дозволено куда больше, чем за столом.

Тонкие брови женщины встрепенулись.

— Но ведь ты и за столом меня брал, — шепнула она.

Нэйрос нахмурился. Лучше вообще молчать, чем подталкивать ее к подобным воспоминаниям.

— Что нового, Сигрит? Рассказывай, — произнес он, глядя, как она грациозно взмахнула рукой и щелкнула пальцами, подзывая стольника.

Тот не заставил себя долго ждать и, выслушав пожелание хозяйки, удалился.

— Что нового, спрашиваешь? Есть новые девочки. Одна еще девственница. Как понимаешь, ее первый раз стоит очень дорого. Пусть и неопытна, но юна, невинна и прекрасна. Если захочешь, я буду с ней и подскажу, как наверняка доставить тебе радость.

— Как она здесь оказалась? — строго спросил Вэйлорд, нахмурившись еще сильнее.

— По своей воле. Только по своей собственной воле. Ты же знаешь меня, Нэй…

— Еще раз произнесешь это имя… — тихо, но угрожающе рыкнул он.

— Прости. — Сиргарита опустила голову и принялась накручивать на палец локон у щеки.

— Я что-то слабо верю, чтоб невинная дева явилась в такое место по своей воле.

— Похоже, ты до сих пор плохо знаешь этих девок и то, что творится в их дурных головах. Моя мамаша мою невинность в тринадцать лет пыталась продать латникам своего лорда за четыре медяка. Только сбежала я тогда и решила, что сама буду считать медяки за свою алую розу. Однако оказалось, что стоила она куда больше. Так что не терзайся сомнениями.

— А вон те двое? Тоже по своей воле? — Он недовольно кивнул в сторону помоста, где находились музыкант и танцовщица.

— Это беглые рабы из Биргиса. Поверь, им здесь куда лучше, чем дома. Нет здесь хозяина, который, нанюхавшись разной дряни, забавы ради заставлял бы девчонку совокупляться с ослом, а мальчишку — вылизывать одно место коровам, чтобы лучше доились.

Вэйлорд подавился элем и выплюнул его на стол и себе на грудь.

— Тринадцатый… Это что, правда?

— Правда. — Женщина кивнула. — Мне так рассказывали.

— Избавь меня от таких подробностей. — Он поморщился.

— Как пожелаешь.

Вернулся стольник и расставил на столе блюда. Как оказалось, Сиргарита заказала диковинные заморские плоды и большой кубок вина.

— Значит, не интересует тебя юная девственница? — Хозяйка улыбнулась. — Ну что ж, могу предложить другую — страстную, умелую. И, к слову сказать, бесплатно. Понимаешь, о ком я?

Она протянула руку к его лицу, собрала пальцем брызги эля с бороды, затем медленно погрузила палец себе в рот, прикрыв глаза и издав тихое мурлыканье.

— Отчего же ты, умеющая извлекать монету отовсюду, предлагаешь мне это бесплатно? — Нэйрос усмехнулся и покачал головой.

Она вынула палец изо рта, взяла кубок и отпила вина.

— Просто, милый Джон, мне так нравится чувствовать тебя во мне и глядеть при этом в бездну твоих звериных глаз, что я готова все свои монеты рассыпать по мостовой, лишь бы ощущать это целую вечность. Помнишь, сколько раз оплаченное время кончалось, а мы все не могли оторваться друг от друга?

— Конечно, помню. Я был молод и глуп.

— А сейчас стар и умен? — Она тихо засмеялась. — Тогда отчего ты здесь, в борделе?

— Ты знаешь. И ты не ответила на мой вопрос. Что нового? Или позабыла мою просьбу, за выполнение которой можешь получить очень хорошие деньги?

— Ах, это! — Она вдруг переменилась в лице.

Снова взявшись за кубок, хозяйка стала неторопливо пить вино, отвернувшись от Нэя и глядя на танцовщицу, которая уже освободилась от шелков и, распластавшись на груде разноцветных подушек, под одобрительные возгласы клиентов ублажала себя руками. На помост дождем сыпались монеты.

— Отчего же, помню, — проговорила хозяйка уже совсем другим тоном, в котором не осталось и намека на страстное желание. — Правда, я думала, что ты об этом забыл.

— Если я не спрашивал об этом с весны, это не значит, что забыл. А вот ты…

— Я не забыла. И продолжаю искать. Но ведь ты понимаешь, что это нелегко. Ты так мало мне сказал тогда.

— Я сказал тебе имя, а больше я и сам не знаю. И тот дом…

— Тебе ли не знать, милый Джон, что в таких делах и таких местах имена не значат ничего? — Она снова взглянула на Вэйлорда.

— Но у тебя в таких делах и таких местах достаточно возможностей и связей, чтобы помочь мне.

— Очень много времени прошло.

— Ты решила покончить с этим? — раздраженно спросил Нэй.

— Ты попросил меня, и поэтому я продолжаю искать. Но пока мне нечем тебя порадовать. Разве что собой. Но я ведь совсем не то, верно? — Она сказала это с такой обидой и горечью, что Вэйлорду стало не по себе.

— Послушай, Сигрит…

— Не говори ничего, Джон. Это лишнее. Не оправдывайся. Просто я понять не могу… Почему ты так… Ведь вы даже…

— Вот именно поэтому, — перебил ее Нэй.

— Наверстать хочешь? — Она усмехнулась.

— Вовсе нет, — зло бросил гость. — Почему ты сводишь все и всегда к этому?

— Это все, что есть у меня в жизни. — Она вдруг тяжело вздохнула и с тоской посмотрела в глаза гостя. — Давай поднимемся в мои покои. Туда, где мы будем одни. И где ты позволишь мне шептать твое имя. Твое настоящее имя.

Выбранный Вэйлордом стол стоял ближе всех к лестнице наверх, поэтому шаги нескольких пар ног и Вэйлорд и Сиргарита услышали сразу. Один из идущих говорил — не то чтобы очень громко, но в затихшей харчевне его было хорошо слышно. Судя по голосу, говоривший был молод, крепок и весьма доволен своим визитом к некой Эстер. За ним спускались еще двое. В полумраке было трудно разглядеть лицо, но Вэйлорд узнал голос и кудрявую голову.

Огонек тонкой свечи привлек внимание молодого человека; он сделал два шага к столу и остановился, чуть пошатываясь.

— Ба, десница короля! — усмехнулся принц Леон.

— Будь любезен, придержи язык! — бросил Нэйрос, раздосадованный встречей, да еще в таком месте.

— Благородный лорд опасается за свою репутацию? — рассмеялся наследник престола. — А я вот нет, представь себе.