Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Магнус сейчас здесь? А мы здесь — в пятидесяти годах от той ночи, когда я вошел в Великое Око?

Да. Момент, где мы сейчас находимся, лишь на считанные дни позже события, которое человечество будет помнить как Разорение Просперо. Магнус стал жертвой собственного высокомерия, и теперь пребывает в самой высокой из башен этого разрушенного города, оплакивая уничтожение своего Легиона и гибель надежд. Он желал лишь самого наилучшего, но любопытство обрекло его на проклятие Императора. Он слишком долго и глубоко вглядывался в те идеалы, которыми не обладает Император.

Не ожидав меньшего, Лоргар кивнул. В конце концов, подобное вряд ли можно было назвать беспрецедентным. Его собственный Легион — сто тысяч Несущих Слово на коленях в прахе Монархии…

Он покачал головой, снова глядя на город и башню в его центре.

— Почему он пришел сюда, в эмпиреи?

Чтобы спрятаться там, где его не смогут схватить псы Императора. Чтобы зализать раны. Магнусу вынесен приговор за его прегрешения. Он предпочел изгнание казни.

Лоргар двинулся вперед.

— Я поговорю с ним.

Тебе не позволят предстать перед Алым Королем.

Ему не требовалось оборачиваться, чтобы знать, что демон улыбается.

— Посмотрим, — произнес он через плечо.

Ответа не последовало. Ингефель пропал.

Ему угрожал урод, облаченный в темно-красный керамит легиона Тысячи Сынов.

— Денлкрргх йидзун, — потребовал тот. Бронзовый болтер охватывали дрожащие щупальца телесного цвета, заменявшие существу руки. Позади одинокого часового высились горы щебня, оставшиеся от рухнувшей городской стены Тизки.

Лоргар медленно выдохнул. Даже на расстоянии дюжины метров от Тысячного Сына несло гнилым мясом и насыщенным резким медным запахом эфирных выделений. Остатки его лица выглядели так, словно расплавились и стекли вниз по передней стороне черепа.

— Я Лоргар, владыка Семнадцатого Легиона, — он указал на болтер, который держала тварь. — Опусти оружие, племянник. Я пришел поговорить с братом.

Очередная попытка заговорить сорвалась с губ изуродованного лица Тысячного Сына бессмысленными расплывчатыми звуками. Похоже, тот понял, что лишен этой способности, поскольку через миг в сознание Лоргара вплыл спокойный культурный голос.

Я Хазджин из Пятнадцатого Легиона. Ты не можешь быть тем, кем кажешься.

Лоргар скрыл свой дискомфорт под отцовской улыбкой.

— Я могу сказать то же самое о тебе, Хазджин.

По земле прошло особенно жестокое содрогание. На нижних уровнях ближайшей пирамиды разлетелись стекла, а с разрушенной городской стены скатились новые камни.

Алый Король говорит нам, что мы единственные люди в этом мире. Стекающее лицо Хазджина неуклюжим вдохом набрало полный рот воздуха. Ты не можешь быть лордом Аврелианом из Несущих Слово.

Лоргар развел руки, демонстрируя безоружность и благожелательность.

— Ты же знаешь меня, Хазджин. Помнишь тот вечер, когда я читал лекцию об аллегориях Хеда и Квахира в западном садовом районе Города Серых Цветов?

Болтер чуть-чуть опустился. Хорошо помню. Сколько воинов из моего Легиона присутствовало в ту ночь?

Лоргар уважительно кивнул Тысячному Сыну.

— Тридцать семь, а также толпа смертных числом более двадцати тысяч.

Скошенные глаза воина медленно моргнули. А в чем состоит пятидесятый принцип Квахира?

— Пятидесятого принципа Квахира не существует, он умер от чахотки вскоре после того, как записал девятнадцатый. Пятидесятый принцип Хеда состоит в том, чтобы содержать плоть и железо в такой же чистоте, что и душу, поскольку внешнее неизбежно просачивается вовнутрь.

Воин опустил болтер. Возможно, что ты и обманщик, но я отведу тебя к моему повелителю. Он взглянет на тебя собственным оком.

Лоргар снова склонил голову, на этот раз в жесте благодарности. Он последовал за прихрамывающей фигурой Хазджина, которая поднималась по горам щебня, чтобы войти в город. От сбивчивой походки воина сервоприводы сочленений его доспеха взрыкивали.

Лоргар наблюдал за неловкими движениями воина. Какие бы блага не приносили мутации, их скрывала броня Легиона. В первую очередь, поразившая Хазджина порча была бессистемна. Лоргар не мог не сравнивать ее с упорядоченным смертоносным искажением Аргел Тала из предыдущего видения. Все произошедшие с его сыном изменения были отмечены злонамеренным замыслом, словно некий великий интеллект смял плоть Несущего Слово и переписал его жизнь на генетическом уровне, превратив в живую машину войны.

В мутации Хазджина не было ничего подобного. Если уж на то пошло, он выглядел больным.

— Племянник, — Лоргар продолжал говорить мягко, — что с тобой произошло? Сколько сыновей моего брата изменились так же, как ты?

Хазджин не обернулся. Это место, этот мир изменил столь многих из нас. Мы благословлены Силами, лорд.

Благословлены. Стало быть, демон Ингефель сказал правду: физические факторы меркли для тех, кто принял союз с богами. При обладании психическим мастерством и восхождении сознания на уровни бессмертия проблемы плоти становились все менее существенными. Возможно, в этом был некий нездоровый смысл: когда ты всемогущ, функции тела мало значат. Мощь такого уровня перевешивала проблемы меньшего масштаба.

Но даже при всей гордости от перспектив своего просветления, это стало для Лоргара горькой пилюлей. Правда могла быть божественной, однако это едва ли делало ее более привлекательной для расы людей. Некоторые истины слишком уродливы, чтобы их можно было легко принять.

На его губах на мгновение появилась неожиданная язвительная улыбка. Значит, будет крестовый поход. Очередной крестовый поход, чтобы принести истину массам на острие меча.

Нельзя надеяться, что человечество когда-либо достигнет просветления самостоятельно. Он находил этот аспект своего вида наиболее печальным и прискорбным.

— Сколько вы здесь находитесь, Хазджин?

Некоторые утверждают, что прошли месяцы. Другие заявляют, что лишь дни. Мы не можем вести точный учет времени, поскольку оно течет во все стороны. Хронометры пляшут, как им вздумается. Воин издал сдавленное бульканье, близкое к смешку. Впрочем, примарх говорит нам, что в материальной реальности прошли считанные дни.

Лоргар. Голос принадлежал Ингефелю, а не Хазджину. Поверни назад. Ты не должен видеть это будущее.

Примарх не ответил, и они вошли в Тизку, Город Света.

Взглянув на Магнуса, Лоргар примирил логику с эмоциями и соединил их в понимание. Это был не тот Магнус, которого он знал — это был Магнус пятью десятилетиями старше.

За пятьдесят лет он состарился на сотню. Алый Король отказался от претенциозных доспехов и ныне был облачен в один лишь божественный свет, который оставлял болезненные остаточные изображения в сознании всякого, кто на него смотрел. Но по ту сторону психического великолепия взиравший на прибытие Лоргара брат был сломлен. В единственном глазу осталось мало былого перламутрового блеска, а черты лица, никогда не бывшие привлекательными, теперь покрылись трещинами морщин от времени и настоящими ущельями от мучительных раздумий.

— Лоргар, — произнесла фигура Магнуса, нарушив покой и безмолвие библиотеки. Исходивший от него бурлящими волнами колдовской свет заливал выстроенные вдоль стен свитки и книги.

Несущий Слово медленно вошел, урчащие сочленения его доспеха присоединились к нарушению тишины. От пребывания слишком близко к Магнусу по ту сторону глазниц началось болезненное покалывание, словно белый шум перешел в психическое ощущение.

Лоргар отвел приветливый взгляд в сторону, рассматривая собранную братом коллекцию текстов. Взгляд немедленно упал на одну из его собственных книг — "Эпилог мучения" — которую он написал в тот самый год, когда одержал победу в крестовом походе против старых путей Завета Колхиды.

Лоргар провел кончиком пальца перчатки по кожаному корешку книги.

— Кажется, ты не удивлен увидеть меня, брат.

— Так и есть, — Магнус позволил себе улыбнуться. От этого испортившие его лицо линии стали только глубже. — Этот мир таит в себе бесконечные сюрпризы. Что это за игра, хотел бы я знать. К какой воплотившейся галлюцинации я сейчас обращаюсь? Ты плохое подобие Лоргара, дух. В твоих глазах не пылает огонь веры, которую понимают только он и его сыновья. И таких же шрамов у тебя нет.

Магнус продолжал стоять у письменного стола, однако не возвращался к чтению. Лоргар повернулся к нему, прищурив глаза от резкого свечения.

— Я не призрак, Магнус. Я Лоргар, твой брат, в последние ночи моего Паломничества. Как видишь, время здесь переменчиво, — он запнулся. — Годы тебя не пощадили.