Квантовая теория любви - Дэнни Шейнман

— Смотри, куда идешь… — начал было Лео и тут узнал Стейси. — Эй, что с тобой?

Девушка молча проскочила к черному входу, лицо ее было мокрым от слез. Лео бросился за ней.

— Стейси, ты в порядке? — Он коснулся ее руки. — Что случилось?

— Это все из-за Роберто, — всхлипнула Стейси. — Приволок с собой какую-то телку и начал ее лапать прямо у меня на глазах.

— Да? Что это ему в голову взбрело? По-моему, непохоже на него.

— Еще как похоже. Для него не существует верности. По философским причинам. Это у него такое испытание для меня. Чтобы я во всем походила на него. И уже не в первый раз. Задолбал! Да еще выставляет меня на посмешище. С меня хватит! Видеть его больше не могу.

Стейси достала платок и высморкалась.

— Тебя проводить?

— Нет. Мне сейчас лучше побыть одной.

Стейси растворилась в ночи, а Лео отправился на поиски Роберто. В коридоре он наткнулся на Криса, своего университетского приятеля, изрядно смахивающего на гигантского хомяка. Они перекинулись парой слов, и почему-то разговор сразу свернул на Элени. Лео был рад собеседнику, хоть и приходилось перекрикивать музыку. Они устроились на лестнице, и Лео принялся рассказывать, что задумал исследование о любви. Это помогает не забывать об Элени.

— Понимаешь, я веду записи, — старался он перекрыть грохот. — Поначалу все это носило случайный характер, но постепенно стала вырисовываться система. В основе всего, будь то поведение мельчайшей частицы, миграция животных или движение звезд, лежит одна фундаментальная эмоция…

Друзьям Лео давно уже надоел подобными монологами. Вот и Крис внезапно поднялся.

— Знаешь чего, дружище? Ты просто псих. Вокруг все веселятся, а ты все о смерти. Все твои друзья говорят, что с тобой неладно, только боятся тебе сказать. Ты бы обратился к психотерапевту. Серьезно. А со мной про Элени разговаривать бесполезно. Толку никакого. Ты уж извини…

С этими словами Крис нырнул в толпу.

Лео разозлился на себя. Нашел место и время для задушевных излияний. За его спиной раздался знакомый голос:

— Привет, Лео.

Лео обернулся. По лестнице спускался Роберто.

— Роберто, что происходит? Я только что видел Стейси… — Заметив Камиллу, он замолчал.

— Камилла, это Лео.

— Я помню тебя по семинару, — улыбнулась девушка.

Набычившись, Лео перевел взгляд на Роберто.

— Все в порядке, — успокаивающе сказал тот. — Камилла в курсе. И не волнуйся насчет Стейси, она просто ревнует. Со временем, надеюсь, она справится с этим мелким чувством. Ты лучше скажи, как твои дела?

Роберто протянул руку, и Лео машинально пожал ее.

— Да брось, Лео, жизнью надо наслаждаться. Не злись на меня.

— А что другие страдают из-за тебя, тебе плевать? — обрел дар речи Лео.

Роберто пожал плечами:

— Я никого не заставляю страдать. Если она расстроилась, это ее дело. Ты плохо усвоил материал, Лео. Все вокруг равно по своему значению, нет событий более важных и менее важных. Ко всему на свете мы должны относиться с равной любовью. Полагаю, Камилла со мной согласна.

Камилла кивнула.

— И ты никого не выделяешь? — уточнил Лео.

— Так ведь каждый хорош по-своему. Все мы части одного целого. — Роберто улыбнулся, обхватил голову Лео и крепко поцеловал в губы.

Тот ошеломленно замер.

Рядом раздался нервный смешок Камиллы.

Лео оттолкнул Роберто:

— Какого хрена ты делаешь?!

— Пытаюсь кое-что доказать.

— Доказать?

— Верности как таковой не существует. Точно так же, как не существует гомо- и гетеросексуальности. Все это концепции, придуманные человеком. Они только ограничивают наш бесконечный потенциал. Мир, Вселенная даны нам, чтобы наслаждаться. Следует упиваться чувствами, черпать блаженство из каждого источника. Я люблю тебя, Лео, как люблю Стейси, как люблю Камиллу.

Роберто повернулся и поцеловал Камиллу.

— И вот эти… обои ты любишь в равной степени. Ты ведь к этому клонишь? — осведомился Лео.

— Правильно, — расхохотался Роберто.

Лео сидел в маленькой комнате на втором этаже. Загнала его сюда паника, смешанная с отвращением. В комнате было темно, на диване грудой свалена верхняя одежда, на которую, закрыв дверь, и повалился Лео. О бумажный абажур потушенной лампы с шелестом билась бабочка, не находя себе места во мраке. Такой же мрак царил у Лео на сердце. Все в нем перегорело, остались только потемки и зола. Даже угольки безумия потухли — теперь он четко сознавал, что Элени ушла навсегда. Мертвые живы только в головах у сумасшедших. А он еще и теоретический базис подводил — прямая дорога в психушку. Теперь все это в прошлом. Впереди же пустота. Вечная пустота. Но вместо того, чтобы чувствовать себя частью этой вселенской пустоты, как учил Роберто, он чувствовал себя одиноким и потерянным. Даже бабочка затихла, выбившись из сил.

Внезапно распахнулась дверь и в прямоугольнике света возникла парочка. Им не было дела ни до Лео, ни до бабочки. Парочка ввалилась в комнату, мужчина пинком захлопнул дверь и прижал к ней девушку. В темноте слышались лишь звуки поцелуев да шорох одежды.

— Здесь кто-то есть, — вскрикнул женский голос.

Дверь снова открылась, впуская свет.

Лео смотрел на Ханну, она на него.

Тишина. Надежды гибнут беззвучно.

Бабочка летит на свет к выходу.

— Извини. Я искал свой плащ, — выдавил Лео, с трудом выкарабкался из груды одежды и протиснулся в дверь.

Дома он нашел блокнот, выскочил к автобусной остановке и выбросил блокнот в урну.

Наутро он позвонил своему врачу и попросил телефон психотерапевта. Врач порекомендовал миссис Шарлотту Филипс.

Если бы марципан вдруг ожил, голос у него был бы точно такой. Растянутые гласные плавают в сахарном сиропе. Нотки профессионального сочувствия добавляют еще приторности. Таким тоном разговаривают с больным ребенком.

— Как ужа-а-а-асно. Вам, должно быть, о-о-очень пло-о-охо.

Разумеется, Шарлотта Филипс сама перенесла тяжкую утрату и решила посвятить свою жизнь делу помощи другим несчастным. Как ей удалось добиться от него согласия на личную встречу, Лео не понял, но дело сделано — он угодил в ее приторно-липкую западню. Лео положил трубку, и перед глазами его нарисовалась дикая картина: он лежит голый на холодной клеенке кушетки, а миссис Филипс мясницким ножом вскрывает ему грудную клетку, чтобы «ра-а-а-азобраться в его стра-а-а-аданиях».

Нет уж, как-нибудь сам разберется. Вечером он снова позвонил психотерапевту, очень надеясь, что попадет на автоответчик и в два счета отменит встречу.

К телефону подошли не сразу.

— Алё, — раздался тоненький голосок.

— Привет, — разочарованно ответил Лео. — Могу я поговорить с миссис Филипс?

— А мне уже три с половиной, — гордо сообщил голосок.

— Неужели?

— Целых три с половиной. А тебе?

— Больше, чем было вчера… Можешь передать маме сообщение? — с надеждой спросил Лео. — Передай ей, пожалуйста…

— Меня зовут Дженни, а тебя?

— Мистер Дикин.

— Папа говорит, что мама возится с психами. Ты псих, да?

— Послушай, Дженни, могу я поговорить с твоей мамой?

— Мама, мама, тебе звонит какой-то мистер дикий псих.

На заднем плане послышался голос Шарлотты:

— За-а-а-айка, это плохо-ое слово.

— Мама, а ты вылечишь мистера дикого психа? — успела спросить Дженни, прежде чем у нее отобрали трубку и влили в нее поток велеречивых извинений.

Стоило Лео заикнуться об отмене встречи, как на него излили новую порцию слов. Это так типично — назначить сеанс, а потом отменить. Хотя людям нечего бояться. Ведь причина депрессии уже ясна, не надо копаться у пациента в подсознании и затрагивать его интимную жизнь и детские страхи. Просто Лео представляется возможность обсудить, что он чувствует в данный момент, с человеком, у которого есть соответствующий опыт. Он может быть уверен: точно такие же приступы панического страха, злости, тоски и поисков испытывают все, кто потерял близких.

— Поисков? — переспросил Лео.

— Да. Бесплодных поисков умершего. Люди утрачивают всякий интерес к обыденным занятиям, их сознание всецело занимает ушедший человек. Приемные дети ищут своих настоящих родителей, вдовы часами сидят в любимом кресле покойного или постоянно наведываются на его могилу, усопший по-прежнему присутствует в их жизни, некоторые даже ведут с ним беседы. Вполне естественные явления истолковываются как знаки с того света. И это нормально. Со временем все эти симптомы пройдут и вы увидите свет в конце туннеля.

Но Лео как раз и боится, что «симптомы пройдут». Свет прогонит тени, и Элени исчезнет даже из его снов. Пусть по пятам миллионов людей следуют ангелы, пусть в шуме города им чудятся голоса мертвых, пусть в падающих листьях и скрипе лестницы они видят знамения с того света, все равно лечение миссис Филипс куда страшнее. В этом он убежден.