Теперь они мясом наружу - Рик Рентон

кроме головы и протянутых рук. Грохнувшись о бетон, белый капот смялся, кузов с треском рассыпал вокруг себя битое стекло.

Вслед за осколками лобового стекла на днище канала вылетел водитель и пассажир. И через секунду автомобиль накрыл их тела, с громким скрежетом перевернувшись с капота на крышу. Мы с Алисой едва успели отшатнуться назад от заднего бампера, пролетевшего у нас прямо перед носом.

И в эту секунду грохот металла перекрыл многоголосый вопль:

— Помогите!!!

— В сторону! С дороги!!!

— Мама-а-а!!!

— Назад! Назад!!!

— СПАСИТЕ-А-А-А!!!

— Твою мать!..

— Мама-а-а…

Десятки… Нет, сотни голосов орали вокруг нас на разные лады — кто-то просто тонко визжал от страха, кто-то орал от боли, а кто-то пытался раздавать приказы, срывая себе сильный, но безнадёжно тонущий в общем хаосе голос. И все вместе эти люди образовывали хор, всегда сопровождающий самую неподдельную массовую панику и глубокое отчаяние.

Вытаращив глаза, я наконец-то разглядел всё, что было сейчас перед нами, помимо перевернувшегося автомобиля. Алиса, обняв одной рукой автомат, а другой — вцепившись мне в предплечье, очевидно, видела то же самое, что и я. Продолжая испуганно пятиться, она точно так же подняла широко открытые глаза на то, что творилось здесь под этим тёмным небом.

Склон дамбы, поднимающейся от канала вверх к заборам и шоссе, был покрыт застрявшими в грязи автомобилями, некоторые из которых впечатались друг в друга или заборы, ограждающие подступы к каналу. И среди машин не было ни одного свободного участка — везде были шевелящиеся людские тела. Кто-то — самые сильные и дерзкие — пытался пролезть поверху, по крышам, плечам и головам. Но большая часть уже не могла протиснуться даже между кузовами. И все эти люди безнадёжно визжали, выли и хрипели из-за напора тех, кто тоже во что бы то ни стало пытался продвинуться вперёд позади них — прочь из города. Ведь их толкали сзади всё новые и новые толпы панически орущих людей. И кто-то сталкивал вниз на дамбу с высоты шоссе.

Сверху по скользкому склону вниз съехал чёрный тяжёлый внедорожник. И подмяв под себя несколько тел, пробил в заборе санитарной зоны ещё одну дыру и рухнул на дно канала следом за первым автомобилем. И когда он свалился на бетон, разбросав вокруг себя стеклянные осколки, сверху на него закувыркались те, кого толпа выдавила со склона через поваленный забор. Людской поток быстро нашёл новое русло и в него тут же начали выталкивать самых слабых и невезучих.

Продолжая пятиться, мы увидели, как на машины сверху упала какая-то женщина в дорогой пышной шубе. Которая теперь была вся перемазана в чём-то тёмном — не то слякоти, не то крови. А вокруг её рук и ног намотало рваные куски колючей проволоки со сломанного забора.

И тут же следом за ней на бетон рухнули ещё несколько переломанных давкой тел…

Мужчина с огромным рюкзаком за плечами, чьи колени были вывернуты назад, словно у кузнечика…

Молодой парень, сжимающий в объятьях съёжившуюся от страха девушку, разжал ладони, когда его увлёк за собой ещё один автомобиль. И пока она визжала, продолжая тянуть к нему руки, его сплющило капотом о бетонное дно…

Держащая на руках младенца женщина едва успела приподнять его повыше, прежде чем её вдавило в дерево буксующей малолитражкой.

И на лицах некоторых людей я успел заметить такие же серые опухоли, как и на том несчастном, которого придавило машиной.

Сквозь вой и визг послышалась далёкая пулемётная очередь. И ещё одна, но уже гораздо ближе.

— БД-Т-Т-Т… БД-Т-Т-Т-Т-Т-Т-Т…

Низкое тёмное небо отразило несколько вспышек от взрывов, которые тяжело тряхнули пространство и воздух вокруг нас:

— К-КУМ-М-… КУМ-М-М…

По самому верху, там где проходили основные полосы Щёлковского шоссе, в сторону города полетела цепочка трассеров. И затем ещё несколько… Пересекаясь между собой, крупнокалиберные пунктиры быстро исчезали где-то в сером тумане, наползавшем со стороны Москвы. Загрохотали мощные двигатели и раздался металлический лязг гусениц. Вся эта канонада и грохот быстро перекрыли панический людской хор. И даже самые отчаянные крики не могли пересилить рёв моторов и гром всё новых и новых залпов, от которых закладывало уши и тряслась земля под ногами.

И пока мы продолжали пятиться по каналу всё дальше, прочь от давки и паники, а всё новые и новые истерзанные и избитые тела падали на дно канала, лишь один звук ненадолго перекрыл всю эту какофонию — басовитый стрёкот нескольких вертолётов, промчавшихся над нами где-то за облаками в сторону города. И после этого всё вокруг снова ненадолго утонуло в криках боли и отчаяния, время от времени перекрывающихся гремящими раскатами техники, продвигавшейся по шоссе в столицу… Как вдруг внезапно повисла тишина.

Оглушительная. Абсолютная. Мёртвая… В которой громче всего звучало лишь собственное учащённое дыхание и бешено колотящееся сердце. Совсем как тогда, в озёрном лагере…

Нет, перед нами на склоне дамбы по-прежнему царила картина полнейшей неразберихи, смертельной давки и паники. Человеческая масса отчаянно боролась за жизнь, не останавливаясь ни на секунду. Но уже в следующий миг в этой картине появилось нечто новое…

Толпу, искорёженные машины и остатки смятых заборов словно прошила невидимая игла. Диаметром около метра. И ещё одна. И ещё…

В абсолютной тишине по толпе одна за другой пролегали полосы пустоты. Там, где только что толкались и давили друг друга перемазанные в грязи люди, бились машины и ломались хлипкие деревья, теперь повисли в воздухе головы, руки и грудные клетки, ровно отделённые от ног круглыми тоннелями.

Вместо радиаторной решётки между потухшими фарами теперь поблескивали металлом ровно срезанные детали двигателя и ходовой части. От водителя осталась левая половина туловища, а от пассажира — правая.

А тем, где невидимые иглы прошли сквозь лежащих на земле затоптанных неудачников, остались либо спины, либо животы. Внутри которых местами ещё едва заметно шевелились внутренние органы.

И только через пару секунд звук снова вернулся.

Кучи мёртвого мяса шлёпнулись на землю, как только невидимые гигантские иглы перестали удерживать их на весу. И больше никто не звал на помощь и не призывал подвинуться. Те, кому ещё было чем, только и делали, что орали от боли страха, вытаращившись на то, что осталось от них самих и их близких.

Некоторым повезло. Невидимые буры задели их лишь отчасти, лишив руки, ноги или оставив широкую ссадину во всю спину. Кого-то даже совсем не задело. И эти «счастливчики» теперь растерянно открывали рты на внезапно освободившееся вокруг них пространство. Больше их никто не давил и не толкал. Конкуренты теперь лежали