Пиранья - Марина Крамер

«Н-да… быстро. Интересно, Андрея уже перевели в их внутреннюю тюрьму или еще нет? И чего от меня хочет этот Горский? Ладно, доживу – узнаю».

Она посмотрела на часы и ахнула – время близилось к девяти, в коридоре гремела ведром уборщица, сейчас ее опять отчитают за то, что так засиделась. Кроме того, Юлька за весь день так и не объявилась, и это волновало Лену куда сильнее выговора от уборщицы.

Дома Воронковой не оказалось, в квартире все было ровно так, как Лена оставила утром, убегая на работу.

– Интересное кино… – пробормотала она, беря со спинки кресла халат. – И где же это носит мою актрису?

Она вытащила телефон и набрала Юлькин номер. Трубку сняли не сразу, а когда раздался веселый голос подруги, Лена услышала на заднем плане музыку и голоса.

– Ты где? – сразу накинулась она на Воронкову, и та удивилась:

– Меня родная мать таким тоном не отчитывала.

– Твоей матери всегда не до тебя было! – рявкнула Лена. – Немедленно отвечай, где ты!

– В ресторане.

– В каком еще ресторане?

– В «Царском павильоне».

Это был самый дорогой ресторан в их городе, Лена, к примеру, никогда туда не заходила.

– И с кем же ты там?

– Встретила на улице Сашкиного приятеля.

– Юлька! Я что – клещами должна тащить? Имя есть у Сашкиного приятеля?

– Есть. Игорь Комаров.

Лена почувствовала, как глаза у нее делаются все больше – нет, в такие совпадения она никогда не верила и терпеть их не могла.

– Комаров?!

– Ну да. А что?

– А ты знаешь, что он еще и Андрюшкин одноклассник и друг?

– Знаю. И что это меняет? Мы как раз и обсуждаем, как Андрею помочь, тут и адвокат Игоря сидит, Елисей.

– Так, Воронкова, собирайся и дуй домой! – распорядилась Лена, вся дрожа от волнения. – Не хватало еще, чтобы тебя в этой компании представители одной структуры видели, хватит с них меня на завтра. Ты все поняла?

– Поняла, – коротко бросила Юлька. – Через полчаса буду.

Эти полчаса показались Крошиной целым годом. Она не могла найти себе места, бродила по квартире, стараясь отвлечься хотя бы на уборку, но после тяжелого в моральном плане дня даже это казалось непосильным.

Когда в двери повернулся ключ, она рванула в коридор и буквально втащила Юльку в квартиру:

– Ну, слава богу!

– Ты чего, Крошина? – изумилась подруга.

– Комаров наверняка под наружкой, хочешь, чтобы и тебя таскали? – прошипела Лена. – Андрея вот-вот переведут во внутреннюю тюрьму ФСБ…

– Уже, – коротко сказала Юлька, снимая туфли.

– Что – уже? – не поняла Лена.

– Уже, говорю, перевели, сегодня. Собственно, Игорь это и ускорил.

– Как? Но зачем?

– Лена, я не знаю подробностей. Но он сказал, что так будет спокойнее. Игорь категорически настаивает, что Андрей не причастен к нападениям.

– Надо же! – с сарказмом произнесла Лена. – Скажите, какой специалист… А мы-то голову ломаем…

– Прекрати, – поморщилась Юлька, – ты злишься, что у него возможностей побольше, чем у тебя, хотя ты следователь, а он бизнесмен.

– Ну, еще бы – когда у тебя столько денег, что угодно можно провернуть.

– Хватит, я сказала! Он не сделал ничего во вред Андрею, наоборот. И перестань на меня орать, я в душ и обратно, не засыпай пока.

Лена положила телефон на зарядку и задумалась. Комаров сумел надавить на кого-то, и Андрея переводят во внутреннюю тюрьму ФСБ – там, конечно, условия получше, но это все равно тюрьма. Как совершенно невиновному человеку это выдержать? И почему Комаров так заинтересован в том, чтобы облегчить участь Андрея хотя бы на этапе следствия?

Она так и уснула, не дождавшись возвращения Воронковой.

Перед тем, как ехать в Управление ФСБ, Лена все-таки заскочила на работу, чтобы предупредить Шмелева о том, куда и зачем ее вызвали.

Шмелев, выслушав ее, вдруг вздохнул:

– Ты только там не темни, как здесь.

– Что вы имеете в виду? – удивилась Лена.

– Почему ты не сказала, что раны на теле банкира Котова один в один совпадают с теми, что обнаружены на сгоревших трупах, по которым дело в твоем производстве?

Лена опешила. Она не сказала Егорову, откуда же Шмелев это узнал? Неужели Левченко проболтался, ведь только с ним она это обсуждала? Но когда успел?

«Я ему уши оторву, паршивцу!» – внутренне вскипев, подумала она.

– Николай Иванович… – начала она, но Шмелев перебил:

– Я вчера ваши справки до ночи читал, аж глаза заслезились! И что я там вижу? То, чего вы не заметили? Или – кто-то заметил, но промолчал? Зачем, с какой целью?

– Николай Иванович, я хотела все проверить еще раз, может, просто совпадение…

– Ты чего, Ленка, как школьница, оправдываешься? Я же понимаю. Ты увидела похожие раны, сразу прикинула, что обвиняемым по чужому делу проходит Паровозников, и решила помочь ему выпутаться? Чтобы на него еще три трупа не навесили, так, что ли? И что было бы, если бы я тебя не прижал?

– Николай Иванович, это не может быть Андрей, – решительно сказала Лена. – Вот послушайте. Андрей – двухметровый… черт, я столько раз за эти сутки произнесла эту фразу, что меня от нее тошнит… но это факт – рост Паровозникова два метра, он физически не смог бы ударить в те места, куда нанесены раны Котову. Если только присел бы. Раны на сожженных трупах тоже нанесены человеком с ростом не более ста восьмидесяти сантиметров, об этом есть в отчетах Николаева, можете посмотреть. Но есть еще кое-что. Только на трупе Паретти раны нанесены одной рукой, одним человеком. Всех остальных убивали двое – в том числе и Котова, хотя вот это мне кажется спорным, там, на мой взгляд, три абсолютно разных пореза – и по глубине, и по силе удара, и по углу нанесения. Это тоже есть в отчете. Ну не мог же Андрей… вы только представьте! – возбужденно говорила она, не замечая, как темнеет лицо зампрокурора.

– Значит, так. В связи с открывшимися обстоятельствами и пока дела еще у нас, я их объединяю и отдаю тебе. Сейчас Егоров получит распоряжение о передаче дела, можешь забирать и работать. Но, Лена, действуй быстро, дело вот-вот заберут, давай накопаем как можно больше, чтобы помочь Андрею. Если смежники наши начнут крутить – сама понимаешь…

– Вот я об этом и хотела сказать. – Она бросила взгляд на часы и охнула: – Мамочки, мне надо поторопиться…

– Куда? – поморщился Шмелев. – Просил же поработать.

– Меня вызвали на Победы, три.

Шмелев тихо присвистнул:

– Оперативно… Ладно, возьми мою машину и поезжай, нехорошо опаздывать. И смотри, Ленка, язык за зубами держи, хорошо?

– Да уж постараюсь…

Следователь Филипп Андреевич Горский оказался высоким темноволосым мужчиной лет сорока, с грубоватым, но не лишенным привлекательности лицом и густыми черными бровями, почти сходившимися на переносице, что придавало его взгляду какое-то недоброе выражение.

– Добрый день, – отрывисто сказал он, глядя на вошедшую в кабинет Лену. – Крошина Елена Денисовна? Проходите, присаживайтесь.

Лена села на стул, чувствуя себя довольно неуютно – обычно она была по другую сторону и никак не могла представить себя в роли свидетеля.