Мой капитан - Жанна Раскита

– Я люблю тебя.

Эти, такие долгожданные слова обескуражили меня. Зачем он это говорит? Пытается смягчить меня? Постель по обоюдной любви, ничего греховного? Или может, он это сказал, потому что надеется остаться моим любовником после свадьбы?

Я взглянула на Кирилла.

– Потому что я выхожу замуж?

Он хмыкнул и улыбнулся.

– Это брак по расчету.

– Какой может быть расчет?

– Твой  отец давно разорен.

– Откуда тебе это известно?

Кирилл медленно сел, я последовала его примеру. Он оглянулся и коснулся моего лица.

– Тебе не понравиться, то, что я расскажу, – предупредил он.

– Я готова это услышать.

Ессенский улыбнулся мне.

– Нисколько в этом не сомневался, – Кирилл потянулся за своей одеждой, надел штаны, подошел к дверям балкона, осмотрелся, и вернулся ко мне, – восстание на площади – это всего лишь отвлекающий маневр…

Я удивленно на него взглянула.

– Отвлекающий от чего?

– Твой отец вздумал обокрасть казну императора…

– Этого не может быть!

– Он знал, что разорен.

– Это так на него не похоже…

– После встречи с Калугиной, он действительно изменился.

– Ты хочешь сказать…

– Да, я  тоже удивился. Она не казалась такой уж красавицей, но было в ней что-то притягательное. Не смотря на столь юный возраст. Ей было примерно столько же лет, сколько тебе, – с этими словами Кирилл снова обошел комнату, и положил на мой туалетный столик свой пистолет, – как и было, запланировано, – продолжил он, – Калугина, во время восстания  выкрала приличную сумму – золотом, и королевские драгоценности. Как ей это удалось – ума не приложу. Потом ее нашли мертвой, на тайной квартире твоего отца, где обычно проходили собрания его общества. Украденного при ней не было.

Я пораженно молчала. У моего отца была любовница! Он обманывал маму!

– Я полагал, что драгоценности у твоего отца. Думал, что он убил ее и сбежал на Кавказ, но оказалось, нет… потом, думал на Антона…

– Они оба были на площади в тот день,  – вспомнила я.

– Есть кто-то еще, кто знал о готовящейся краже…

– А откуда тебе все это известно?

Кирилл шагнул ко мне. Легкий озноб недоверия пронзил меня. Он слишком много сказал мне, и я, ослепленная своей любовью, могла не заметить, что именно капитан может быть реальным убийцей…

Ессенский присел на кровать, и нежно меня поцеловал.

– Это очень смешная история, – сказал он, и улыбнулся.

Я отозвалась на его улыбку, впрочем, особого веселья не испытывая.

– Я как-то купил цветов и направился к Калугиной, в надежде открыть ей свои чувства. Она была такой веселой девушкой, и превращала в шутку любые ухаживания. Откуда я мог знать, что она давно симпатизирует моему брату? Я застал их голыми, у нее дома. Они шептались. Надежда как раз исповедовалась о предстоящем ограблении Антону…

Улыбка сползла с моего лица. От мысли, что Кирилл мог любить кого-то еще, кроме меня, мне стало не по себе.

– Поэтому ты ненавидишь его?

Кирилл снова обратил свой замутненный воспоминаниями взор на меня.

– Не только. Едва Фомин прознал, что твой отец скоро снова станет богатым, стал активно ухаживать за тобой. Я посмеялся ему в лицо, когда узнал о его планах. О твоем высокомерии и жутком характере я слышал достаточно, что бы понять – ты не дашь ему даже пыль с твоих туфель сдувать…

Мне стало грустно и страшно.  Я была слепа и глуха. Ничего не замечала. Мой эгоизм и уверенность в собственной неотразимости застлали глаза.

Кирилл взглянул на меня, и мягко добавил:

– Не думаю, что мой брат способен любить кого-то, кроме себя… –  он взглянул в окно.

Я прильнула к капитану и поцеловала его затылок. Мне не хотелось больше обсуждать это. Все осталось в прошлом, а впереди просвета не видно. Для счастья – только эта ночь.

– Не думай ни о чем. До рассвета осталось всего чуть-чуть, – прошептала я, разворачивая его к себе, – когда тебе уезжать?

– После обеда, – отозвался он, привалившись на постель.

– Тогда давай не будем терять время, – развязно сообщила я, прикусив его ухо.

Я всегда была жуткой эгоисткой.

Еще один раз ничего не изменит…

18

Меня разбудил громкий стук в дверь. Я едва успела прикрыть наготу, когда в комнату ворвался отец. Кирилл покинул меня на рассвете, но его помнила примятая подушка, и мое тело.

– Ах ты дрянь! Маленькая шлюха! – выкрикнул отец, подобрал мою сорочку, и швырнул ею в меня, – Он был у тебя?! Этот проклятый доносчик?

Я поспешно натянула сорочку и потянулась за халатом. Отец схватил меня за руку  и буквально выволок из постели.

– Отвечай! – он встряхнул меня.

Я не узнавала своего родителя. В его глазах была только злоба. Когда он вел себя так, в правоте Кирилла сомневаться не приходилось. Я разозлилась, когда он снова встряхнул меня, обзывая страшными словами.

– Да, он был у меня, – отозвалась я, стряхивая руки отца.

Его глаза наполнились яростью. Он замахнулся и ударил меня по лицу.

– Шлюха! – процедил он, и снова дал мне оплеуху.

Мои зубы повредили внутреннюю сторону щеки, кровь медленно засочилась на язык, и выступила на разбитой губе.

Отец испуганно замер. При виде его обескураженного лица, я рассмеялась, утирая кровь. Невероятно, но в этом месяце я получила оплеух больше, чем за всю свою жизнь!

– Если он появиться еще раз… – угрожающе начал отец.

Я взглянула на него, и папа прервал сам себя.

– Он не появиться, – улыбаясь, сказала я, – он уехал в Сибирь!

– Это к лучшему, дочка, – в его лице и тоне произошла невероятная перемена. Он шагнул ко мне.

Я же, напротив, не спешила мериться.

– Наверное, так же хорошо и удобно, как убийство твоей любовницы?

Отец замер, в метре от меня.

– Что? – неожиданно охрипнув, промычал родитель.

– То, папочка! – истерично хохоча, выкрикнула я, – Ты не расслышал?! Да, я такая же шлюха, как твоя любовница – Калугина! Удивлен?! Я была с Фоминым, с Ессенским…

Отец приближался ко мне, с отчетливым выражением на лице. Он желал убийства, желал моей крови.

Я оглянулась на туалетный столик. Там так и остался лежать пистолет Кирилла. Я схватил оружие, и направила на отца.

– Только тронь меня еще раз, – прошипела я не своим голосом, – клянусь, я пущу его в ход…

По лицу отца пронеслась такая буря эмоций, что мне на секунду стало его жалко. Но только на секунду.

– Убирайся из моей спальни.  И не смей никогда больше сюда врываться, – произнесла я, глядя прямо в его глаза.

Он выдержал мой взгляд, потом медленно развернулся к двери.

– Я рада, что мама умерла, – родитель замер, но головы не повернул, – она не узнала, в кого ты превратился…

Папа слегка понурил плечи, едва, почти незаметно. Потом выпрямился, оглянулся, и покинул комнату. Но чувство вины, что на секунду вспыхнуло в его глазах, когда он взглянул на меня, заставило  меня вдруг ослабнуть. Захотелось расплакаться, вернуть его, попросить прощения…

Дверь за отцом закрылась.

Я опустила пистолет и медленно осела на пол. За окном снова пошел мелкий весенний дождь. Мои руки нервно подрагивали, а по щекам катились