Разделенные океаном - Маурин Ли

В половине шестого дверь магазина Роберты открылась и вошел Том. Празднично одетый, прижимая к груди шляпу, он выглядел начищенным и исключительно счастливым. Сердце екнуло у Молли в груди — это частенько случалось в последнее время, когда она видела своего жениха.

— Ты выглядишь очень мило, любимая, — сказал Том. Он говорил эти слова всякий раз, когда они встречались.

Молли также ответила привычной фразой:

— И ты тоже. — После того как Том вошел, ей стало казаться, что магазин подернулся розовой дымкой.

— И куда это вы, голубки, собрались? — закудахтала Роберта.

— В «Мажестик»; будем смотреть «Сироток бури» с Дороти[27] и Лилиан Гиш[28], — сообщил ей Том. — Этот фильм снял Дэвид У. Гриффит. Он настоящий гений, по моему скромному мнению.

По тому же скромному мнению Тома, не стань он полицейским, из него получился бы блестящий кинорежиссер, как Д. У. Гриффит, хотя и не такой талантливый, добавлял он в припадке несвойственной ему скромности.

— И много преступников ты поймал сегодня? — поинтересовалась Молли, когда они вышли на улицу.

— Увы, ни одного. Большинство из них выходят на промысел по ночам. Правда, одного бедолагу на Реншо-стрит насмерть сбил автомобиль, и мне пришлось поехать к нему домой и сообщить его жене о случившемся.

— Какой ужас! Тебе, должно быть, было очень неловко!

— Его жене пришлось намного хуже. — Том содрогнулся. Несмотря на самоуверенный вид, в душе он оставался чрезвычайно чувствительным молодым человеком. — Бедная женщина, она буквально захлебывалась слезами. Потом мне пришлось потолковать с одним парнем, который разъезжал на велосипеде по тротуару. Он сказал мне... В общем, я не стану повторять тебе, что он мне сказал, но мне пришлось препроводить его в участок, и уж там сержант живо научил его вежливости. А все остальное время я просто обходил свой участок, говорил людям, который час, или подсказывал, как пройти туда, куда им было нужно. Но я не теряю надежды, что когда-нибудь наткнусь на злодея, грабящего банк. Я все время заглядываю внутрь отделений, просто так, на всякий случай, но до сих пор мне не везло.

— Не расстраивайся, — утешала его Молли, пряча улыбку. — Все еще может случиться.

— Мне нравится быть копом, Молл.

— Я знаю, Том.

— И ты мне тоже нравишься. Я люблю тебя. — Он остановился посреди улицы и поцеловал ее в губы. — Я весь день мечтал об этом.

— А мне хотелось, чтобы ты сделал это. — Неужели она действительно это сказала? Неужели действительно имела это в виду? — Я люблю тебя, Том Райан, — произнесла Молли, только чтобы попробовать эти слова на вкус.

— Я знаю, родная, знаю.

Том обнял ее одной рукой за плечи и прижал к себе. Молли понятия не имела, как он об этом догадался: она сама не знала этого вплоть до самой последней минуты.

Мысли Левона были мрачными, пока он вел свое такси в направлении Уолл-стрит, финансового района Нью-Йорка, где небоскребы загораживали солнце, оставляя некоторые улицы в вечной тени. Иногда он чувствовал себя жалким муравьем, ползущим по самому дну обитаемого мира.

Его пассажира, молодого парнишку в деловом костюме и соломенной шляпе-канотье, обуревало желание поговорить. Он уже успел поинтересоваться у Левона, откуда тот родом, и поведал по секрету, что его собственные родители эмигрировали из России почти четверть века тому назад.

— Наша фамилия была совершенно непроизносимой: даже я не мог запомнить, как она пишется правильно. Инспекторы на острове Эллис переделали ее в «Димитрик», ну, отец и решил оставить ее в таком виде.

— Чем вы занимаетесь? — из чистой вежливости поинтересовался Левон.

Далеко не все его пассажиры оказывались такими дружелюбными, как этот молодой человек, который даже настоял на том, чтобы сесть рядом с ним, а не на заднем сиденье.

— Я управляю кредитами в банке «Морган», Подумать только, — молодой человек коротко рассмеялся, — отец в моем возрасте выращивал овощи в Вологде. А теперь у него свой дом в Буффало. Я приехал в Нью-Йорк в надежде заработать несколько долларов, и сейчас дела у меня идут неплохо. Я только что был в «Мэйси»[29], где купил своей жене сумочку на день рождения, да еще могу заплатить за такси туда и обратно. — Его открытое, простодушное лицо осветилось гордостью и искренней радостью. — Америка — лучшее место на земле, а Нью-Йорк — лучший город в мире. Держу пари, вы и подумать не могли, что когда-нибудь будете водить такси по его улицам.

— Это правда, — согласился Левон.

— По-моему, впереди пробка. Высадите меня здесь, и остаток пути я пройду пешком. Сколько я вам должен, дружище?

— Один доллар.

— Вот, возьмите два. Сегодня мне везет, и я хочу поделиться с вами своей удачей. — Нахлобучив шляпу, молодой человек выскочил из автомобиля. Левон смотрел, как он удаляется пружинистой походкой, сунув руку в карманы и наверняка насвистывая что-нибудь вроде «Янки дудль данди»[30] или «Джаз-банд Александера»[31].

На углу стоял лоток с горячими сосисками. Левон остановил машину и купил себе черный кофе в картонном стаканчике. Опершись на капот своего автомобиля, он прихлебывал напиток мелкими глотками. Мрачные мысли вернулись, хотя, пожалуй, они были уже не такими гнетущими, как раньше. Его молодой пассажир, сам того не подозревая, лишний раз убедил Левона в том, что у жизни есть и светлая сторона и что вслед за ночью обязательно придет рассвет.

Какой-то негодяй изнасиловал его ненаглядную Анну, но все это осталось в прошлом. Очень скоро в квартире на Гранмерси-парк начнет жизнь новое человеческое существо. Тамара с восторгом предвкушала это событие, а вот Левон до сих пор не мог разобраться в своих чувствах. Анна находилась в комнате, когда врач объявил, что она ждет ребенка, но девочка либо не поняла смысла его слов, либо же не пожелала ничего понимать. Она отвернулась, когда Тамара попробовала заговорить на эту тему, наотрез отказываясь не то что обсуждать ее, а даже просто слушать.

— Ну что ж, там видно будет, что делать, — решил Левон.

В Армении такое выражение было не в ходу, но сейчас оно пришлось весьма кстати. Они не станут загадывать наперед, станут жить сегодняшним днем, и будь что будет. Тамара же с головой ушла в хлопоты: покупала одежду для ребенка, училась вязать и переводила старинные колыбельные на английский, чтобы напевать их малышу.

Левон жалел, что не может думать и вести себя столь же оптимистично. Америка и впрямь была лучшей страной на свете, как уверял его недавний пассажир, а Нью-Йорк — лучшим городом на земле. Ему, Левону, необычайно повезло, что он оказался здесь, что у него есть такая жена, как Тамара, и что они нашли замену своей горячо любимой, но погибшей Ларисе в лице другой девушки, такой же красивой и очаровательной.