Анна Герман. Жизнь, рассказанная ею самой - Анна Герман

Но даже артисты эстрады выступают по-разному.

Талантливая Эва Демарчик много лет пела в краковских «Пивницах под Баранами», куда каждый вечер собирались поклонники, чаще всего одни и те же. Попасть в «Пивницы» было не так-то просто, мест там немного, вот и получалось, что почти каждый вечер Эва пела перед «своими». Исполняла замечательно, но немного погодя можно было предсказать реакцию зрителей на каждую песню, каждое слово.

Вот это не для меня.

Бывают актеры одной роли и исполнители одной песни, когда создается настоящий шлягер, который потом поется годами без особых изменений. Чтобы концерт не получился слишком коротким, к нему добавляется несколько проходных песен, и тем исполнитель живет годами. Такие певцы предпочитают участвовать в сборных концертах, потому что для сольных одной-двух популярных песен мало, люди могут не досидеть до конца представления, терпеливо ожидая полюбившуюся песню.

Это тоже не для меня. Мне не раз выговаривали, что разучиваю и даже записываю много новых песен, мол, это не всегда на пользу, не успевает одна запомниться, как следует другая.

Но, во-первых, далеко не все мои песни стали по-настоящему популярны, у меня тоже идет отбор, какие-то задерживаются надолго и навсегда, а какие-то иногда, на мой взгляд замечательные, не воспринимаются слушателями.

Но я разучиваю все новые и новые песни не ради того, чтобы из десятка осталась хоть одна, просто каждая новая песня — это еще один рассказ о любви, то, чем я хотела бы поделиться со слушателями. Это не высокие слова, ну как можно предпочесть «Надежду» «Эху любви», «Когда цвели сады» песне «А он мне нравится», «Колыбельную» романсу «Гори, гори, моя звезда»?.. Сравнивать можно долго, хотя они несравнимы, каждая своеобразна, каждую я люблю по-своему и зрители тоже.

Только «Эвридики» остались под запретом, я их не пою, слишком больно вспоминать.

Конечно, я не пою «Аве Мария» или польские песни во время гастролей в Советском Союзе, а когда езжу по США, куда меньше пою «Надежду», хотя и там просят исполнить. Песня — это разговор, а говорить с человеком на том языке, которого он не понимает или который не любит, некрасиво. Это не значит идти на поводу у публики, но к чему исполнять то, что не нравится?

На гастролях тем сложней, что публика предпочитает слушать то, с чем уже знакома по пластинкам или теле- и радиопередачам. Очень сложно заставить принять песню, которая исполняется со сцены впервые.

Пример — «А он мне нравится». Мне самой песня Шаинского на стихи моего приятеля Саши Жигарева понравилась с первых тактов и слов. Заводная, веселая, с юмором, хороши что мелодия, что текст, но… публика на первом исполнении ее в концерте была вежлива и только, никакого особенного восторга, никто не аплодировал в такт и не подпевал, хотя припев отличный.

Что произошло? Еще не уловили прелесть, я ничуть не виню зрителей, это я не сумела донести сразу.

Записали песню на пластинку, и на первых же гастролях (хотя случилось это не так скоро, я родила Збышека и была занята, очень занята материнскими заботами) попросили исполнить.

Вообще, правильно сказала Аня Качалина (она всегда права): песня сначала должна пройти обкатку на пластинке. Это означало, что хозяйка будущей популярности песни сама Аня Качалина, ведь она редактор фирмы «Мелодия». Хорошо, что хозяйка талантливая, она вывела в свет многих советских исполнителей.

Есть еще телевидение, показанная там песня почти наверняка станет популярной уже на следующий день, при условии, что она того стоит. Но у телевидения, неважно советского или польского, немецкого, американского… есть два минуса.

Первое — там жестокая цензура, я это не осуждаю, потому что неудачную или оскорбительную для кого-либо пластинку можно отправить в брак, а передачу в прямом эфире не исправишь.

Второе — на телевидении приходится исполнять все под фонограмму. Это мое мучение, категорически не умею петь лишь под звуки в наушниках, например в студии записи, прошу записываться с оркестром «живьем», я должна чувствовать каждый звук рядом с собой, а не в наушниках. А уж открывать рот, норовя попасть движением губ в собственное пение, и того хуже. Это надувательство, словно пою не я, а кто-то, а я лишь кривляюсь перед камерой.

Есть те, кто и на сцене норовит выступать под фонограмму, и таких становится все больше. Записывают концерт в студии, хорошенько редактируют, а потом выходят на сцену и… подстраиваются под самого себя. А зрителю каково? Может ли он быть уверен, что слышит именно Анну Герман, а не кого-то, записавшего для меня целый концерт? У меня такого не бывает, я фонограмму не терплю и выступаю против даже на телевидении. Иногда удается добиться исполнения «вживую».

А еще появились совсем уж фальшивые записи, когда из динамиков звучит голос профессиональной оперной певицы, не желающей совсем уходить на эстраду, а у микрофона стоит сегодня одна, а завтра совсем другая исполнительница, вовремя открывающая рот. Это неуважение не только к зрителю, но и к самой себе, открывать рог под собственный голос неприятно, а под чужой противно.

Конечно, фонограммы на гастролях удобны, нет необходимости договариваться с оркестрами, везти музыкантов из города в город, организовывая их перемещение, проживание, оплачивая все это. Но я предпочту скорее выступать с одним пианистом, но не петь «под фанеру».

Так бывало, у меня никогда не было своего оркестра, в лучшем случае мои импресарио договаривались с какими-то безработными на тот момент музыкантами или с готовым хорошим оркестром, но везти целый оркестр на большие гастроли мне не но карману, потому таковые бывали только в больших городах, когда местный состав соглашался аккомпанировать Анне Герман.

Это тоже проблема, и немалая, с таким оркестром из-за его занятости не удается много репетировать, все урывками, а потому многое остается «за кадром», договоренным начерно, исправляется по ходу. Тогда вместо полной погруженности в исполнение приходится еще и следить за тем, чтобы не пропустить какую-то из договоренностей. Бывало, вступление играли не в той тональности, бывало, я сама все портила.

Возможно, зрители и не заметили или простили, но осадок у меня самой остался.

Это тоже гастроли, в них не главное бытовые условия, главное — условия исполнения.

Неудобную гостиницу, отсутствие нормальных удобств или короткие кровати в номерах можно пережить. В последние годы я останавливалась в лучших гостиницах но всему миру, но действительно администраторы частенько забывали, что при моем росте кровать часто мала в длину, а спать, чуть согнувшись, из-за травм не просто неудобно, но и больно. Обычно я просила поставить две кровати вплотную, чтобы ложиться чуть по диагонали, но если этого не было, просто подставляла стул. Плохо быть жирафом…