Империя страха - Брайан Стэблфорд

Они отдыхали, не в силах даже есть, хотя и сделали несколько глотков воды из бурдюка Квинтуса. Лежали на гальке, восстанавливая силы.

Ноэл лежал на спине, глядя на звездное небо — свод, полузакрытый облаками. Было проще думать о действительном существовании Бога, когда землю укрывала темнота. Небо за облаками казалось почти пустым, а несколько звезд на нем — одинокими и покинутыми.

Ноэл знал, что еще недавно большинство людей верили в близость неподвижных звезд. Было чудовищно упражнять воображение на правде, на безбрежности темноты, на затерянности мириад солнц в пространстве.

“Если мы такие крошечные, — спросил он небо, — какое имеет значение, живем мы шестьдесят, шестьсот или шесть тысяч лет? Разве Вселенная не останется прежней, невозмутимой, равнодушной к нашим мелким усилиям и страданиям? И если, в конце концов, существует Бог, скрывающийся за этим бездонным простором, заботят ли его несчастья таких, как мы?”

Небо, естественно, молчало. Но когда Ноэл взглянул на него вновь, ему показалось, что смотрит в мощный оптический прибор, уменьшавший безграничность и одиночество Вселенной. Как будто его взгляд и сознание выбрались из тесной темницы и освободились для странствий по этой бездонной пустыне с одинокими и затерянными звездами.

“Но я же здесь, — сказал он себе, — в моей голове — не только пространство, но и все, что я ощущаю, и все, что воспринимает мой разум. Я так мал и так велик, каким делаю себя сам, и мне стоит только посмотреть на себя, чтобы возвеличить, насколько хочу. Я смотрел в микроскоп, видел миры в мире, а сейчас смотрю в лицо бесконечности. Если есть Бог, он тоже может смотреть в лицо мне своими проницательными глазами, читать мои сокровенные мысли”.

Он подумал в шоке открытия, что вампирша сказала неправду, утверждая, будто только ее род живет в тени вечности. В этой тени должно жить все, каждый по-своему: бессмертные и смертные.

Ноэл чувствовал — даже обычный человек не мог сказать, что здесь есть сегодня и завтра, и потом — ничего; какой бы малой ни была его жизнь, он остается гражданином обширной империи Вечности. У каждого есть предшественники, у большинства — наследники; что бы человек не сделал в мире, он наследует это от предыдущих поколений, последствия распространятся на будущее человечество — и так пока существует мир.

В этой мысли Ноэла ужаснуло то, что ему предшествовала вся история человека и мира, а следствия распространяются, пусть и не очень явно, на все будущие времена… но как ни странно, он был рад ощущать этот ужас.

Сглотнув комок в горле, Ноэл вдруг испугался, что потеряет это мгновенное видение, забудет преподанный урок. Но затем понял необоснованность своих страхов.

“Мы не просто живем в тени вечности, — сказал он себе, — мы храним ее, люди и вампиры. В биении наших маленьких сердец — отражение вечности”.

11

Они узнали о прибытии судна Хейлина по звуку весел лодки, приближающейся к берегу. В ней был только один человек, и она не могла взять больше полудюжины. Рыбак негромко свистнул подбегавшим Квинтусу и Ноэлу.

— Здесь брат Квинтус из аббатства и мирянин, — негромко крикнул монах, когда те карабкались по скользким камням через водоросли к песчаному берегу, где остановилась лодка.

Рыбак успокоился, услышав эти слова, и негромко спросил:

— Сколько вас всего?

— С нами еще двое, — ответил Квинтус. — Женщина и ребенок.

Рыбак вышел из лодки, и они помогли вытащить ее на берег.

— Это все? — вновь спросил рыбак с заметной радостью в голосе.

И тут Ноэл услышал звук шагов по мокрому песку и понял — другие тоже здесь, но молчат. Он их не видел и представил, что это — люди Уэллбилава, готовые схватить его. Вдруг юноша ощутил железные объятия и задергался, но освободиться не смог. Услышав, как схвативший его человек заговорил, и узнав голос Лангуасса, Ноэл понял, что произошло.

— Пистолет у твоего лба, господин рыбак, — тихо прошипел пират, — тебе ничего не будет, пока молчишь. Брат Квинтус, Кордери, садитесь в лодку и закройте собой мушкеты, когда вас осветят фонарем. Если хотите избежать крови, убедите Хейлина, что все хорошо, пока мы не загрузимся.

— Вы хотите захватить судно! — удивленно воскликнул Ноэл.

— Конечно, дурачок. Зачем же я спрашивал о его команде и оружии?

Это было очевидно, и Ноэл почувствовал себя действительно одураченным.

— Делаем, как он говорит, — сказал Квинтус отрешенно. Ясно, Квинтус все тщательно продумал и не был так шокирован поворотом событий.

— Хейлин тебя знает? — спросил монаха пират.

— Он видел меня в аббатстве.

— Хорошо, Но ты должен переодеться, и быстро, прошу.

Квинтус подчинился, пираты нетерпеливо ждали.

Ноэл влез в лодку, прошел на нос. Лангуасс дал весла Квинтусу и турку, присев с двумя другими на дно, пряча ружья. Они молча выгребли к морю, Ноэл вглядывался в темноту в поисках судна. Его сердце учащенно билось, хотя на берегу он чувствовал себя спокойно. Путешествие обещало быть долгим.

Увидев судно, Ноэл скомандовал причаливать и крикнул, как приказал Лангуасс, чтобы показали огонь.

Моряки на судне зажгли фонарь на правом борту.

Ноэл увидел четверых с мушкетами наизготовку.

— Кто в лодке? — крикнул Хейлин.

— Брат Квинтус из аббатства и Кордери, — ответил монах.

Хейлин опустил фонарь, осветив голову и плечи монаха. Он удовлетворенно хмыкнул, но страхи, видимо, полностью не прошли.

— Почему сегодня звонили колокола в аббатстве? — настороженно спросил он.

— Заявились доминиканцы с солдатами, — ответил Квинтус. — Они пришли корчевать ересь, им это удалось, и мы здесь, как видите. Опустите ваши мушкеты, Ральф, и помогите нам взобраться на борт.

Хейлина наполовину удовлетворил ответ, он сбросил веревочную лестницу, приказав своим людям быть наготове. Ноэл первым взобрался на судно, за ним последовал Квинтус. Затем вскарабкался Лангуасс и, едва он оказался на палубе, двое, сидевших с ним в лодке, вытащили мушкеты, взвели курки и прицелились.

Турок, не обращая внимания на лестницу, в несколько мгновений взобрался по борту судна на палубу и вытащил пистолет из-за пояса, держа нож в зубах. Свой пистолет Лангуасс нацелил в голову Хейлина. Рыбаки с мушкетами растерялись, Лангуасс приказал бросить оружие.

Хейлин зло взглянул на Квинтуса, назвав его предателем.

— Увы, Хейлин, — сказал Квинтус, — так будет лучше. Если бы, переправив нас в Ирландию, вы возвратились, то оказались бы в смертельной опасности. Лучше быть грубо ограбленным пиратом Лангуассом, чем по собственной воле помочь ему и спасти от врагов. Вы должны придумать историю об ограблении и проклинать нас на все лады. Когда все закончится, вы пойдете к аббату и напомните ему о долге, если он еще сможет платить. Могу сказать, что вы не проиграете, но наверняка сохраните свою жизнь.