Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник) - Елена Усачева

Санёк остановился.

Перед ним маячили спины девчонок. Но вот их загородили спины тех, кто обогнал застывшего Санька. Девчонок стало почти не видно. Но тут из-за черных спин, словно белый камешек в темных водах сумеречной реки, появилась Анель. Она оглянулась, сбила шаг, и ее теперь тоже стали обгонять.

Нет, не быть им по одному. Они вместе. И никакое японское проклятие этому не помешает.

После обеда Вадя демонстративно отправился пить чай с девчонками. Анель захватила из дома маленький чайничек, накупила сладостей. Вадю звали с Саньком. Даже не так. Анелька звала Санька, а Вадя вылез вперед со своим согласием.

Санёк ничего не сказал. Он как будто был за, но никуда идти не собирался.

Уже ставший родным номер встретил его идеальной убранностью и двумя зонтами. Черная ручка, прозрачный полиэтилен купола – около двери в ванную. Маленький зеленый с райскими птицами – на его кровати.

Вернулся. Побывал в чьих-то руках и вернулся. Шелковая ткань заметно попачкалась, словно его возили долго по лужам.

– Кто же тебя брал? – пробормотал Санёк, усаживаясь рядом. – Кому ты не понравился? Или дух сам решил тебя вернуть?

Сам зонт отвечать наотрез отказывался, молчал. Райские птицы поворачивались спиной. Тогда Санёк полез в Интернет, чтобы сделать то, что, по-хорошему, должен был сделать дома. Прочитать про Японию. С первой же ссылки он попал на таблицу эпох.

– Божественный век, – бормотал он, пальцем прогоняя картинку вверх. – Древний период… Политические реформы.

Вспомнилась коза или козел, который уже читал ему лекцию об этом. До какой эпохи он дошел? Что-то блеял о политике изоляции.

Изоляции…

Санёк с ногами забрался на кровать.

Харакири. Самураи. Романтический век рыцарства. Замелькали картинки. И вдруг – фотография. Знакомое лицо. Юкио Мисима. Известный писатель. Романы… пьесы… рассказы… Занимался бодибилдингом, в совершенстве владел мечом.

Ударило в груди сердце.

Попытался подговорить военных устроить переворот, призывал вернуться к исконным японским традициям. Когда его не послушались, провел ритуал харакири… Договорился с друзьями, что, если не умрет сразу, ему отрубят голову. Отрубить получилось не с первого раза, потом друг…

Санёк покосился на зонтик с птицами.

Так вот какие вы, японцы…

Лицо писателя предстало перед ним как живое. Вот он выходит из тумана, медленно, очень медленно выводит сначала левую руку вперед, волна движения через все тело докатывается до правого плеча, показывается правая рука с длинным тонким мечом. В уши полезли назойливые слова Каору: «Все предопределено. Надо думать о себе». Меч упирается в футболку, рвет ткань. Выступает кровь. Один хотел перевернуть весь мир, был уверен, это возможно.

Санёк сорвался с кровати.

Фильм «Семь самураев». Точно! Он его смотрел. По телику показывали. Отец тогда уселся с пивом, стал нахваливать, а Санёк еще подумал: «Ну что могут семеро бойцов против банды? Здесь тоже банда нужна. Да побольше!» Теперь Санёк понимал, что, когда ты сам за себя, ты дерешься злее. Не на кого рассчитывать. А у них всегда есть на кого рассчитывать. И пускай они вчера во время игры поддевали друг друга, пытаясь обидеть посильнее. У них на такие обиды не обижаются, а только злее отвечают. Не учли японцы русских особенностей. А зря. Сейчас он это проклятие на щепки разнесет.

Не собирался Санёк в Японии репетировать, поэтому не было у него с собой спортивного трико. Достал треники, по номеру ходить можно. Появишься перед девчонками, засмеют. Фиг с ними. Пускай повеселятся. Натянул футболку. Чешек нет. Будут кеды. Хорошо, не кроссовки. За кроссовки Алиса снимает шкурку. Медленно. Слой за слоем, открепляет каждый волосок. И никто не обижается. Потому что есть правила.

Краны закрутил потуже, чтобы не капало. Свет выключил. Карточку вынул. Устроил под мышкой оба зонтика.

Ну, все.

Он старался идти как можно тише, чтобы никого не обидеть шумом. Мало ли кто где спит. Могли устать после долгого дня. Бегай потом, перед всеми извиняйся.

Глянул вдоль пустого коридора. Окон нет. Лампочки светят тускло. Было, как всегда, тихо. Даже за дверью Анель, где должны были пить чай, ни звука. Как будто все ушли. Алиса могла привести угрозу в исполнение – репетиция началась без него.

Кабинка лифта встретила мягким желтым светом. Зеркала. Санёк вгляделся в отражение. Показалось: не он. Кто-то чужой стоял с двумя зонтами, выглядывающими из-под руки. Взгляд настороженный. Мятая футболка. За мятость Алиса тоже не спустит. Строгая она. Какой и должен быть тренер.

Холл гол. Прячутся в сумраке диваны. Матовое стекло окна создает ощущение постоянного вечера. Следов дождя не видно. Еще есть время. Мелькают со стороны улицы тени. Ни одна не задерживается. Все спешат мимо.

Стойка около входа, как по волшебству, оказалась полна. Словно зонтики сходили на работу и теперь вернулись, отдыхают. Хотелось коснуться их, чтобы убедиться, что зонты настоящие.

– Конничива! – пропели от стойки регистрации.

Он крутанулся, прогоняя резкими движениями морок. Все в порядке, никакой чертовщины. Просто скоро дождь, вот к нему и подготовились. Япония…

– Конничива! Конничива! – быстрым речитативом отозвался Санёк. – Короче, тут такое дело. Я зонт принес! – Он потряс отелевским зонтиком. – Кладу его обратно. – Он преувеличено показал, что он делает. Собратья по мокрому делу как будто довольно зашебуршались. – Вот мой номер. – Санёк щелкнул по столешнице карточкой-ключом. – Вы там себе запишите, что я отдал, чтобы обид не было? Хорошо?

Невысокая девушка с коротенькой стрижкой смотрела на него с искренним изумлением и кивала. По лицу было видно – ничего не понимает.

– Оу! – рявкнул Санёк.

Девушка вздрогнула и улыбнулась.

– Оу, оу, – запела она и что-то быстро заговорила, не забывая кланяться.

– А танцуют наши где? – крикнул Санёк, как будто громкость могла как-то донести до девушки смысл вопроса. – Дэнс, дэнс, дэнс?

– Дэнс? – еще шире заулыбалась девушка и с той же скоростью, что и по-японски, заговорила по-английски.

И без того скудные знания в английском от такого потока слов смешались, ссыпались в бесполезную кучку и тут же были выдуты сквозняком.

– Ага! – согласился Санёк, пока девушка не начала задавать вопросы. Ради приличия пришлось бы отвечать. А это было бы уже чистой смертью. – Понял я, понял!

И он побрел обратно. Но тут вспомнил.

Он прыгнул к стойке, потряс перед обалдевшим администратором зонтом с птицами.

– Кто с этим зонтом в гостиницу пришел? Кто его принес? Ху… это… дид… или не дид? А! Ху броут ит?

Девушка улыбалась. Часто-часто моргала и улыбалась, изображая абсолютнейшую чистоту сознания.