История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Забелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В древности это было простое рядовое обычное наименование каждого домохозяина, владыки дома или своей земли и всякой собственности. Но в это время Московский вел. князь стал уже домохозяином и владыкой не одной Москвы, но и всей Низовой Русской земли, лежавшей в речном углу Волги и Оки. Здесь уже давно, особенно после Шемякиной смуты, ходила и утверждалась в самом народе очень ясная и всем понятная идея Государя и Государства, родная идея полного домохозяина в своем владении и полной его власти в своем государстве-домохозяйстве. Повторим, что самое слово Государь или Господарь ничего другого более обширного и высокого и не обозначало, как только домо- и землевладельца. Получив такое, в сущности очень обычное, простое наименование и от вольного города, вел. князь послал к Новгородцам своих послов подкрепить данное ему вольными людьми наименование с вопросом – какого они хотят от него государства? Но вольные люди, по-видимому, были обмануты своими послами, хотя один из них был вечевой дьяк, или же скоро одумались и отвечали, что они с такими речами не посылывали и назвали то ложью.
По этому случаю возник мятеж, созвонили вече, вскричали на какого-то Василия Микифорова и тут же без милости убили его, по обговору дьяка (?) Захария Овина, а потом и этого убили и брата его у Владыки на дворе. И оттого взбесились, яко пьяные, один одно кричит, другой другое, и заговорили к королю опять поддаться.
Услыхавши о таких делах у вольных людей, вел. князь очень пожалел убиенных и даже прослезился и отдал это дело на обсуждение митрополиту и всей своей боярской Думе.
«С чем присылали сами, – говорил он, – чего и не хотел я у них, государства, и они от того заперлись и на меня лжу положили!» Разгневался вел. князь на Новгород за эту ложь и, помолясь Богу и раздав повсюду милостыню церквам, повелел собираться ратным, чтобы шли к Новгороду со всех концов но всем дорогам.
А тем временем Псковские мастера заложили у Троицы в Сергиевом монастыре новую церковь каменную, а Аристотель довел постройку собора уже до сводов. Оставалось замкнуть своды и соорудить пять куполов, пять глав над совершенным зданием, как и вел. князю оставалось сомкнуть своды Новгородской вольности и соорудить политические государственные главы над пятью концами вольного города, то есть над всем его вольным бытом.
1477 г. 30 сентября вел. князь по старому порядку отношений послал Новгородцам складную грамоту с простым подьячим, а 9 октября сам выехал из Москвы казнить ослушников войною.
Московские Низовские рати, а с ними и Псковичи окружили Новгород со всех сторон, заняли вокруг города все монастыри, стеснили город так, что в нем от собравшихся во множестве в осаду людей появился мор.
Начались переговоры с Владыкою, посадниками, со всем Новгородом Великим. Начались рассуждения о том, какой смысл заключается в словах Государь и Государство.
Новгород, находясь уже в немалой тесноте от Москвы, промолвился, назвавши вел. князя Государем, конечно из особого почтения, как величали вел. князя в Москве, употребил, стало быть, Московскую речь, а вел. князь тотчас же спросил: какого же государства хочет Новгород?
Вот на этот вопрос и должны были отвечать вольные люди, окруженные войсками, едва дышавшие теперь в Московских ратных тисках. Очень естественно, что они стали отвечать по старым привычным уговорам с вел. князьями, ограничивая и теперешнего вел. князя своими вольностями, стали указывать ему, как он должен держать у них свое государство, т. е. свою государственную власть; стали просить, если не требовать, напр., чтобы в Низовскую землю к берегу (против Татар) службы им не было, что готовы они защищать только свои границы и т. п.
«Вы нынеча сами указываете мне, – говорил вел. князь, – и чините урок нашему государству, как ему быть у вас. Какое же мое государство, когда не я вам, а вы мне указываете и урекаете, как должен я держать вас. Я хочу такого государства, как живу на Москве. Как на Москве, так хочу быть и в отчине нашей в Новгороде». Тогда Владыка, посадники и житьи, говорившие от всего Новгорода, ударили челом вел. князю и вымолвили, чтобы вел. князь сам сказал, как его государству быть в Новгороде, потому что Новгород Низовой пошлины не знают, как государи наши вел. князья держат свое государство в Низовской земле.
«Наше государство вел. князей таково, – ответил вел. князь. – Вечу, колоколу в нашей отчине в Новгороде не быть, посаднику не быть, а государство все нам держать и всему остальному быть как у нас в Низовской земле».
Не знали Новгородцы такого Государства только в своем политическом устройстве, но в домашних своих порядках они хорошо знали, что такое Государь – хозяин дома и владетель своей отчины, своей волости, своего села. Они хорошо знали и помнили, как распоряжались и государили со своими подвластными землями и пригородами, напр., с Двиною, в 1398 г., с Заволочьем и т. д., не говоря о вечевом буйстве, когда целые улицы подвергались государскому разгрому. И то ведь было государство, т. е. власть силы, и таким же государем было вече.
Таким образом вольный Новгород быль покорен в полной мере Московскому государству. Как и стал Великий Новгород и Русская земля, такого изневоленья на них не бывало ни от которого вел. князя, да и от иного ни от кого.
Со стороны Новгорода событие совершилось мирным порядком – войны не было.
Со стороны Москвы оно теперь совершилось несравненно успешнее, чем бывало прежде, по той причине, что теперь уже по всей Низовской земли ходило в народе мнение, что государство (единовластие, единодержавие) прибыльнее для людей, чем разновластие; что один государь, как ни бывал он грозен, своеволен, все-таки скорее даст крепкую и верную защиту обиженным, чем множество государей, неспособных и себя защитить от насилий сильного.
Как в древние времена в народных отношениях господствовала, торжествовала и являлась принудительною силою идея веча, так теперь стала торжествовать и уже являлась принудительною силою идея государя и государства, и потому самый Новгород, как политическая вечевая сила, именует себя также государем, а Псковичи, другая вечевая сила, в это время прислали вел. князю грамоту, в которой величали его не только господином-госуда-рем, но и царем всея Руссии, предупреждая даже Московские понятия о значении государевой власти.
Итак, не только вольному Новгороду, но и всей Земле теперь было растолковано не одними словами, но еще сильнее самым делом окончательного покорения вечевого порядка государственным началам, было до точности растолковано, что значит и какой смысл имеет государево государство.
Все это происходило зимою 1477–1478 г. Дело совсем окончилось 20 января, когда вел. князь поспешил послать добрую весть в Москву к своей матери и к митрополиту и к сыну, что привел вольный город во всю свою волю и учинился на нем государем, как и на Москве. Через 7 дней, янв. 27, эта весть прибыла и в Москву. Сам вел. князь прибыл в Москву 5 марта, в четверток 5 недели поста, повелев за собою и колокол их вечевой привезти на Москву, и «как привезен был и взнесли его на колокольницу на площади с прочими колоколами звонити».
В этом достославном походе был и Аристотель. Он еще в начале дела построил через Волхов под Городищем мост на судах, который и после оставался надолго целым.
Итак, постройка Московского большого собора совершалась в одно время и шаг за шагом в ряд с постройкой Московского единодержавного государства. Очень понятно, как были рады Москвичи, по крайней мере в их властной среде, окончанию сооружения храма и концу вечевого порядка. Примечательно и то обстоятельство, что, как было упомянуто, Новгородские мастера устраивали и кровлю собора, покрывая его немецким белым железом.
Как во времена митрополита св. Петра и вел. князя Ивана Калиты, так и теперь сооружением соборного храма было положено только начало новому устройству города. Воздвигнутый величественный храм одною своею массивностью и светлостью нового строения, сравнительно с остальными малыми и низменными зданиями старинной еще Калитинской постройки, отражал в сильной степени их незначительность и бедноту и необходимо вызывал мысль о сооружении соответственных ему по красоте и величию вместо старых новых зданий.
Но для таких зданий не было мастеров-строителей, так как один Аристотель, занятый в это время пушечным и колокольным литьем, денежным делом и даже походами с новой артиллерией, напр., в Новгород, под Казань, в Тверь, по всему вероятию уже не имел времени заниматься архитектурным делом, и очень вероятно также, что он указывал на свою родину, откуда возможно было добывать мастеров, не одних только архитекторов.
С Италией в то время происходили самые оживленные сношения, и потому вел. князь не мало забот положил о вызове оттуда деловых, знающих людей самых разнообразных художеств.