Елизавета Петровна в любви и борьбе за власть - Николай Федорович Шахмагонов

Анна питала к нему чувства особые, до десятилетнего возраста даже кроватка ребёнка стояла у неё в опочивальне. Она взяла его в Россию, когда её призвали, в то время как самого Бирона пока оставила в Курляндии.

Словом, племянница царя Петра окончательно скурляндилась и в Россию уже приехала хоть и русская по крови, в отличие, кстати, от Елизаветы, но далеко не русская по нраву женщина.

Э. И. Бирон. Неизвестный художник

Вскоре в Россию заявилась вся брауншвейгская худородная, по определению тех лет, семейка, сразу признавшая – разумеется, сама себя – этакой элитой российского общества.

Вот тогда-то и начались чёрные дни для Елизаветы Петровны, вот тогда-то она, оказавшись в опале, очутилась среди русских, презревших европейские нравы и оставшихся русскими. Вот тогда-то она и пропиталась русским духом, который, как увидим далее, часто перебарывал в её душе и в государственных делах насаждённые и поддерживаемые многочисленными инородными вельможами при дворе привычки.

Историки и мемуаристы тех лет, указывая на тяжкое положение Елизаветы, обращали внимание на тот факт, что у неё в доме порой даже соли не было. Удивительно, но в то время это было неким показателем достатка.

Анна Иоанновна не только лишила Елизавету престола, захватив его с помощью определённого клана придворных, но исключила её и из его наследников.

Попытка призвавших её вельмож оградить самодержавную власть провалилась. Анна порвала кондиции и стала править самовластно. Самовластно внешне, на самом деле над Россией после царя-плотника нависла власть если и не по имени, то по существу царя-конюха. И тоже инородца.

Но Елизавете Петровне от этого было нисколько не легче. К. Валишевский писал: «Она жила… почти бедно, билась в постоянных денежных затруднениях и находилась под неослабным надзором. В 1736 г. одну из её горничных заключили в тюрьму, обвинив её в непочтительных отзывах о Бироне, затем подвергли допросу, высекли и сослали в монастырь. Возник было вопрос о заточении в обитель самой цесаревны. Она носила простенькие платья из белой тафты, подбитые чёрным гризетом, “дабы не входить в долги, – рассказывала она впоследствии Екатерине II, – и тем не погубить своей души, если бы она умерла в то время, оставив после себя долги, то никто их не заплатил бы и её душа пошла бы в ад, а этого она не хотела”. Но белая тафта и чёрный гризет должны были вместе с тем производить впечатление вечного траура и служили своего рода знаменем. Её семья – несчастная семья литовских крестьян, трое детей, две тётки, получившие аристократические имена и титулы, но бедные и испытывавшие самое презрительное обхождение со стороны Анны Иоанновны, – доставляли ей также немало хлопот и вводили в большие расходы. Она воспитывала на свой счёт двух дочерей Карла Скавронского, старшего брата Екатерины I, и старалась выдать их замуж».

А. Я. Шубин. Неизвестный художник

Помимо кузин, ближний круг Елизаветы составляли Алексей Яковлевич Шубин, будущий генерал-поручик, кому Елизавета писала пылкие любовные поэмы, лейб-медик Лесток, камер-юнкеры Михаил Воронцов и Пётр Шувалов и будущая жена его, Мавра Шепелева».

Годы, проведённые в этакой «полуопале», превратили Елизавету Петровну (очень возможно, Анатольевну) из дочери родителей-инородцев в истинно русскую по духу женщину. Ведь давно известно, что судить о людях нужно не по крови, а по делам.

И дождалась сестрички

Итак, Верховным тайным советом была вызвана из Курляндии Анна Иоанновна, дочь Иоанна Пятого и племянница Петра Первого. Весь двор был в ожидании перемен и с волнением готовился к её приезду. Елизавета Петровна тоже очень ждала свою двоюродную сестру, потому что надеялась на доброе к ней расположение. И всё-таки тревожно было на душе.

Анна Иоанновна была встречена торжественно. Среди встречающих присутствовала и Елизавета Петровна. Но встреча показала, что надежды вряд ли оправдаются. Анна Иоанновна посмотрела на неё равнодушно, просто скользнула взглядом и даже не улыбнулась. Возможно, она не могла забыть, как её насильно выдал замуж дядюшка царь-плотник, отец Елизаветы. Вспоминала, как с грустью покидала Россию. Ей стало обидно, что она вернулась через примерно двадцать лет почти нищей, а у цесаревны Елизаветы Петровны было всё. Оценивая владения, доставшиеся Елизавете, она наполнялась завистью. Ей хотелось все отнять у двоюродной сестры.

Изображение фейерверка, горящего в день коронования Ее Императорского Величества Самодержицы Всероссийской Анны Иоанновны. 1730, апреля 30 дня. Гравюра XVIII в.

Елизавета почувствовала сразу, что Анна сторонится её, но не могла понять, в чём причина. Двоюродные-то сёстры обычно бывают дружны. Елизавета могла и не знать, что батюшка обидел Анну очень сильно. Она старалась проявить своё доброе отношение, но, увы, Анна не хотела этого замечать.

Напротив, всячески демонстрировала свою неприязнь к двоюродной сестре, а та ведь и без того уже была лишена всех прав, хотя и занимала третий пункт в придворном протоколе после самой императрицы Анны Иоанновны и её племянницы Анны Леопольдовны.

Тем не менее лишить всего того, что полагалось по статусу членам императорской фамилии, Елизавету не могла. Дворец и слуг оставила, денежное содержание определила, но уже далеко не такое, что было при правлении императора Петра II.

Императрица Анна Иоанновна постоянно старалась подчёркивать подлое происхождение своей двоюродной сестры, ведь мать Елизаветы была девкой из солдатского обоза, служащего для увеселения сначала солдат, затем воеводы Бориса Петровича Шереметева. Ну а мать Анны Иоанновны, царица Прасковья Фёдоровна, урождённая Салтыкова, была дочерью стольника и воеводы Салтыкова, рода знаменитого!

Многие современники полагали, что ненависть была вызвана, кроме того, и «ослепительной красотой» Елизаветы. Саму же Анну Иоанновну называли «старой, рябой и чрезмерно толстой». Нередко у таковых уродливых проявляется лютая зависть к молодым и красивым девицам.

Однажды на балу императрица Анна задала китайскому послу очень неосторожный вопрос, кого из присутствовавших в зале дам он считает самой красивой, рассчитывая, очевидно, на то, что он из дипломатических соображений прилюдно назовёт красавицей именно её. Но он по какой-то причине не смог покривить душой и заявил, что самой красивой является Елизавета.

Впрочем, и Елизавета Петровна проявляла свой норов. Несмотря ни на что, она не собиралась пресмыкаться перед ненавидевшей её Анной Иоанновной.

Незадолго до выезда в Москву на коронацию Анна Иоанновна призвала к себе Елизавету Петровну и пригласила её на торжества, в полной уверенности, что та, конечно же, будет безмерно благодарна за это приглашение. И вдруг услышала в ответ:

– Ваше императорское величество… сестрица дорогая, рада бы, да что-то нездоровится. Дорога-то дальняя, трудная… – а приметив, как