История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. - Анатолий Тарас

В июле волнения ещё продолжались в южных поветах Минской губернии — Мозырском, Пинском и Речицком. В Беловежскую пущу на помощь Красовскому прибыл польский отряд С. Ражицкого. Но помещиков, шляхту и крестьян всё меньше привлекала безнадежная борьба. Они складывали оружие и приступали к жатве. До конца лета повстанческое движение повсюду прекратилось. Всего в Беларуси в нем участвовало около 25 тысяч человек.

До восточной части беларуского края восстание практически не дошло. Там было гораздо меньше католической шляхты, а русское господство существовало на 23 года дольше.

Беларуская шляхта и крестьянство. Беларуская шляхта традиционно объединялась с польской в стремлении воссоздать независимую Речь Посполитую. Всем антироссийским силам требовалось крупное польское государство, ибо только оно могло противостоять Российской империи. В будущей Великой Польше клерикалов привлекало господство католицизма, романтично настроенную молодежь и шляхетскую интеллигенцию (в том числе православную) — перспектива установления республиканской формы правления и приобщения к европейской культуре. Именно эти слои общества приняли участие в восстании на территории Беларуси. Те интеллектуальные инициативы, что были заложены в стенах Виленского университета, ещё не успели кристаллизироваться в национальную идею. Поэтому протест беларуского населения против российских угнетателей соединялся с польским национально-освободительным движением.

Однако беларуская шляхта утратила былую консолидацию. Пока одни проливали кровь за Польшу, другие, более прагматичные, остались верны русскому правительству. Их устраивал монархический и крепостнический царский режим, обеспечивавший шляхетскому сословию (дворянству) ведущую роль в российском обществе.

Восстание имело отчетливо выраженный шляхетский характер как по своим целям, так и по составу участников. Интересы крестьянства практически никто не учитывал. Поэтому беларуские крестьяне не поддержали повстанцев. Если крестьяне и вступали в повстанческие отряды, то преимущественно под влиянием уговоров своих господ. Русские же староверы единодушно встали на сторону русской армии и помогали ей в Виленской и Витебской губерниях.

Ослабление польского влияния. Император Николай I заявил, что безжалостно накажет депутатов сейма, голосовавших за свержение династии Романовых с польского трона, офицеров и солдат, не сложивших оружие после капитуляции Варшавы, руководителей восстания. Все остальные могли покаяться и получить царское прощение. Однако воины разбитого Войска Польского отдали предпочтение эмиграции. Большинство их осело во Франции, часть уехала в Англию.

Русское правительство ликвидировало атрибуты польской государственности: конституцию, сейм, армию. Королевство Польское в 1837 году было переименовано в Царство Польское, включено в состав империи и разделено на губернии. Царским наместником стал генерал-фельдмаршал граф Иван Паскевич (1782–1856), победитель поляков.

Возможности дальнейшей полонизации Беларуси существенно ослабли. Зато теперь власти империи занялись её русификацией. Отныне соперничество между польской и русской культурами стало долговременным фактором развития Беларуси. Одна сторона стремилась сделать беларусов русскими, православными, монархистами, другая — поляками, католиками, республиканцами.

Беларуский этнос могла консолидировать только единая национальная идеология, которая позволила бы подняться выше религиозных и сословных различий внутри его. Но условия для выработки такой идеологии после восстания усложнились. Кроме того, поражение повстанцев повлекло новые потери среди немногочисленных беларуских интеллектуалов: часть погибла в боях, часть была репрессирована и сослана, часть эмигрировала.

Восстание 1831 года подвигло Николая I к целенаправленной борьбе против полонизации. Казалось бы, что в такой ситуации поддержка беларуского регионализма обретала для царского режима политический смысл. Но события пошли по другому руслу. Если до восстания царизм ограничивался политическими средствами русификации, т. е. лояльностью населения по отношению к российской державе, то отныне он сделал ставку на идеологические средства. В Петербурге решили, что в империи не только беларусы, но и украинцы должны стать русскими.

Программа русификации. Первую программу русификации западных губерний империи разработал бывший декабрист Михаил Муравьев (1796-1866). Свою карьеру чиновника он делал в Беларуси. Сначала был витебским губернатором (в 1827 году), потом могилёвским (1828–30 гг.) и гродненским (1831–35 гг.), кроме того, в 1831 году служил чиновником по особым поручениям при штабе армии генерал-лейтенанта П. А. Толстого, действовавшей против повстанцев. Почти всё, что Муравьев предложил в записке, поданной царю в 1831 году, российское правительство попыталось реализовать.

Одним из главных направлений национальной политики царизма после подавления восстания стала борьба против польского влияния в беларуских землях. С этой целью в 1832 году был создан секретный «Особый комитет по делам западных губерний», который возглавил князь В. П. Кочубей (1768–1834). Комитет должен был разработать комплекс мер по наведению спокойствия и сближению западных губерний с оставшимися частями Российской империи. «Наведение спокойствия» выглядело на практике как комплекс репрессивных мер.

Одним из первых шагов в этом направлении стало распоряжение виленского генерал-губернатора Храповицкого о запрете польского языка в делопроизводстве и официальной переписке всех государственных учреждений. Но среди местных чиновников мало кто умел хотя бы говорить по-русски, не говоря о чтении и письме. Это давало основание для замены их выходцами из России. Чтобы поощрить последних к переезду, их назначали на более высокие должности и устанавливали более крупные денежные оклады, чем в центральных губерниях. Тем не менее, желающих уехать на постоянное жительство в чужой край находилось немного. Так, в 1855 году (через 23 года!) численность русских чиновников в Виленской и Гродненской губерниях не превышала 20 %. К тому же крестьяне относились к ним ещё с большим недоверием, чем к местным. Те хотя бы могли объяснить жителям села, чего хочет от них власть.

Введение русской администрации в бывшем ВКЛ практически провалилось. Правительству пришлось смириться с тем, что большинство государственных служащих здесь по-прежнему составляли полонизированные шляхтичи, которые изучали русской язык весьма неспешно.

В 1831 году царская администрация объявила о прекращении юрисдикции Статута ВКЛ в Витебской и Могилёвской губерниях, а в 1840 году и во всех остальных западных губерниях. Но жизнь очень скоро показала, что быстро ввести русские законы в этих землях, с их богатыми юридическими традициями, просто невозможно. Слишком сильно российское законодательство противоречило так называемому «обычному праву» — системе правовых норм, сложившихся на основе традиций. Поэтому дело повернулось таким образом, что местные правовые нормы стали вносить в свод законов Российской империи. Основой для данного мероприятия послужил «Западный свод законов», подготовленный профессором Виленского университета Игнатом Даниловичем на основе Статута ВКЛ, но не изданный. В результате, законы ВКЛ продолжали действовать под видом российских.

В 1839 году царизм ликвидировал униатскую церковь в Беларуси и Украине. В результате этого акта из практического обращения был выведен огромный пласт униатской литературы, а беларуский язык окончательно локализовался в сфере частной жизни. Но главное негативное последствие данного события для беларусов состояло в том, что они утратили возможность создать свою национальную церковь[41].

Изобретение провинциального названия. В 1840 году царю Николаю І представили на утверждение проект указа, в котором шла речь о «белорусских» губерниях (Витебской, Могилёвской, Смоленской) и «литовских» (Виленской, Гродненской, Минской). Царь приказал переписать указ, назвав в нем каждую губернию отдельно, и распорядился впредь сохранять такой порядок. Действительно, в дальнейшем правительство избегало называть указанные губернии «белорусскими» или «литовскими».

Вот так на беларуские земли распространилось общее имперское правило избегать в административных названиях этнографической окраски. Под запретом оказались в первую очередь термины «Литва» и «литовский». Официально по отношению к западной части бывшего ВКЛ их больше не использовали. Что же касается терминов «Белоруссия» и «белорусский», то они не только сохранились, но мало-помалу распространились и на бывшие литовские губернии, однако значительно позже, к концу XIX века.