Витязь на распутье - Валерий Елманов

Так, лицо посерьезнело, глаза потемнели от подступающей злости. Значит, дошло. Проникся, вьюнош, и осознал. Вот и славно.

– А я его еще жиковиной одарил, – зло произнес он.

– Какой жиковиной? – не понял я.

– Да у Ксюши взял. Уж больно просил боярин. Дескать, хоть и не время ныне, но в знак, что у него еще есть надежда… Ты ж сам сказывал, чтоб я с ним шибко не разругивался, потому и…

– Что-то не нравится мне эта просьба, – задумчиво произнес я, пытаясь понять, зачем Василий Иванович настойчиво клянчил перстень царевны.

Однако тут фантазия мне отказала, да и время было позднее, так что я отложил свои раздумья на потом. А на следующее утро и Шуйский, и Гермоген покинули Кострому, так что я благополучно забыл про жиковину, подаренную Годуновым боярину.

А зря…

Глава 13

Удачи, неудачи и… танцы

Впрочем, без гостей мы оставались недолго. Стоило уехать одним, как всего через пару дней к нам прикатил другой, оказавшийся тем самым Петром Ивановичем Буйносовым-Ростовским, дочку которого предложил в жены царевичу Василий Иванович. И завел он речь о… сватовстве.

Нет, речь шла не о его дочери. Вопрос вновь касался Ксении, а Петр Иванович выступал в роли свата, представлявшего особу самого Федора Ивановича Мстиславского, который тоже возжелал породниться с Годуновым.

Правда, с ним разобрались довольно-таки быстро – получив такой же уклончивый ответ, что, пока продолжается траур, все разговоры о замужестве царевны, равно как и о женитьбе царевича, вести нежелательно, он уже на третий день удалился.

Казалось, можно было перевести дух, но не тут-то было. Прошла всего неделя, и я получил первую весточку от «надворного государева секлетаря и подскарбия» Афанасия Ивановича Власьева.

Помимо прочих новостей, которые касались его сборов в связи с предстоящим отъездом в Речь Посполитую для сватовства к Марине Мнишек, он в самом конце сообщил о том, что, по слухам, государь вроде как собрался в Ярославль, однако выглядит в последние дни несколько странно, пребывая уж больно сердитым, в отличие от своего всегдашнего добродушия и веселья.

Да еще Дмитрий помимо своих алебардщиков, которых завел вместо изгнанных поляков в качестве царской стражи, вроде бы повелел взять в предстоящую поездку аж три стрелецких полка, но о них он ведает худо – то ли правда, то ли нет.

Странно. Не многовато ли – три тысячи человек в охране, а если считать наемников, то чуть ли не три с половиной? Прикинув и так и эдак, я решил, что Власьев, по всей видимости, ошибся. К тому же куда больше внимания, на мой взгляд, заслуживало сообщение Афанасия Ивановича о том, что Дмитрий собирается ехать не один, а вместе с Басмановым и королевичем Густавом, который недавно приехал в Москву из Углича. Вот тебе и раз. Если сопоставить даты нашего с Ксенией пребывания у него и примерное время на дорогу, то получалось, что он сорвался с места чуть ли не через три, от силы пять дней после нашего визита к нему. Да и вообще – что ему понадобилось в столице?

Говорить царевичу о том, что государь приезжает в Ярославль, я не стал. В конце концов, город хоть и недалеко от Костромы, но во владения Годунова не входит, так что ни к чему его беспокоить. Однако кое-какие меры предпринял, ибо «ледокол» Дмитрий свои задачи пока что не выполнил, вот и надо воспользоваться удобным случаем – всего сотня верст по Волге. Выясню, когда он там появится, приеду и в очередной раз подтолкну государя к принятию составленных мною реформаторских указов. Правда, они пока только в черновом варианте, да и то благодаря усилиям Бэкона, то есть их еще предстояло переиначить на русский лад. К их обработке я и приступил, посвящая всякую свободную минуту этому занятию.

Работали втроем: Бэкон расшифровывал свои пометки, когда мне что-то становилось непонятно, а Яхонтов в основном занимался стилизацией – перегонял на общепринятый язык наши с Фрэнсисом творения.

Разумеется, не забывал я и про остальное. Погода уже не баловала, осень окончательно вступила в свои права, но мне и тут сопутствовала удача – дожди шли крайне редко, а что до холодов, то для русского человека это пустяки, особенно когда тягаешь бревна, а в перерывах в качестве разминки помахиваешь топором.

Правда, не все складывалось так, как надо. К примеру, стекольный завод, намеченный близ города, пришлось переносить подальше, вверх по течению Костромы, причем изрядно, верст на сто, и ставить его поблизости от какого-то Буй-городка на Кореге[67].

А что делать, если именно там мои венецианские стеклодувы Пьетро Морозини и Микеле Ипато, которых сразу по русскому обычаю переименовали в Петра Морозко и Миколу Ипатьева, нашли наиболее подходящий песок – не возить же за сотню верст сырье для стекла.

Тот факт, что именно близ Буй-городка мы разместили опального Семена Никитича Годунова, я, признаться, не знал куда отнести – к удачам или наоборот. С одной стороны, есть кому приглядывать за строительством, пускай и временно, а с другой… Поди разбери – угомонился ли зловредный старикашка, который своими глупостями, хоть и не желая того, сотворил столько зла для всего рода Годуновых, что ой-ой-ой! К тому же он до сих пор искренне считал, что главный виновник произошедшего не кто иной, как я.

Словом, немного поразмыслив, я решил ни к чему не привлекать бывшего главу сыска на Руси. Живет себе некий старичок в крепком добротном терему близ Костромы-реки под надежным надзором двух приставов, вот и пускай себе живет. Будем считать, отправлен на пенсию по причине преклонного возраста и пошатнувшегося на нелегкой службе в Аптечном приказе здоровья.

Тем более у меня в резерве имелся иной руководитель, в гости к которому я не преминул заглянуть, когда отвозил бригаду острожников к Буй-городку. Вот тогда-то, пользуясь оказией, я и слетал в Домнино, чтоб повидать Алеху, а заодно и уточнить последние новости, касающиеся его селекционных трудов.

Оказалось, все в порядке. Процесс идет, урожай собран и ссыпан в закрома, приготовленные заранее. Словом, парня можно привлекать к новому фронту работ – нечего бездельничать.

Поначалу детдомовец вновь высказал сомнения – дескать, он в этом стекле ни ухом ни рылом. Пришлось заняться внушением мыслей о его незаменимости:

– Контингент там, на стройке завода, несколько того – сплошь острожники. А ты эту специфику уже изучил, и лучше тебя с ними никто не управится.

– Так это чего, колония-поселение? – вытаращил он на меня глаза.

– Считай, что так, – кивнул я. – Да ты не бойся, они тоже по мелочовке сидят, отпетых бандюков нет, народ тихий. Опять же стимул имеется – если станут ударно работать, то царевич обещал скостить сроки.

Алеха замялся, но я, вспомнив одну из присказок своего отца, категорично заявил:

– Партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Есть». Так что и слушать не хочу никаких отговорок.

– А я не комсомолец, – огрызнулся он.

– И я беспартийный, – ласково улыбнулся я. – Только если сказано, что ты директор, – значит, будешь директор. И вообще, чего ты упрямишься-то? Я ж тебя не на целину посылаю… Пока, во всяком случае.

– А флот? – вспомнил он.

– Неужто так и не оставил мечту об адмиральских погонах? – умилился я. – Так завод тебе в этом не помеха. Вначале освоишься сам, потом найдешь заместителя – и вперед, на алых парусах громить кого попало и водружать российский стяг где ни попадя.

Словом, никуда мой Алеха не делся, приняв должность и казну и пообещав переехать в Буй-городок через три дня.

А вот с пацанвой, то бишь будущим личным составом второго Костромского полка, складывалось не совсем так, как мне хотелось. Нет, вербовочный процесс я наладил, но разогнать его до нужной скорости пока не получалось – подобрали лишь две сотни, все-таки Кострома не Москва.

Зато что касается мануфактуры, то бишь прядильно-ткацкого производства, все шло успешно, причем даже опережающими темпами – сказывался ударный труд острожников и то, что наполовину возведенный соседний корпус стекольного завода пришлось передать текстильному предприятию.

Подлинная удача улыбнулась мне в лице изведчиков[68], первый из которых – Степан Алямин – вернулся с поисков всего через неделю после моего появления в Костроме.

– А чаво долго хаживать-то, – довольный, заметил он. – Тут же сыскал, недалече, в верхах Костромы-реки, да опосля ишшо чуток подале слетал – ошуюю[69] от Вычегды-реки, и там кой-что нашел.

Остальные изведчики, правда, еще не появились, да это и понятно – задание пошарить поблизости получил только Алямин, а добираться до Яицких гор о-го-го сколько, да плюс блуждания там, да путь обратно. То есть вернутся не раньше весны, а скорее всего, будущей осени. Но ничего, нам пока хватит и этих месторождений, куда я незамедлительно принялся вербовать охочий народ.