Шопинг в воздушном замке - Дарья Донцова

– Я могу спокойно вас обнять! – храбро воскликнула я. – Россказни о венерических болезнях, полученных после посещения бани или бассейна, – не более чем выдумки, призванные обмануть мужа или жену.

– Не надо геройских поступков, – махнула рукой Катя. – Я платила Пелагее сначала тысячу баксов, потом она потребовала добавить сто долларов, затем еще двести, триста...

– Аппетит приходит во время еды, – заметила я.

– Да, – согласилась Катерина. – А в конце концов настал момент, когда я поняла – надо забрать у нее документы любым путем. Сергей стал удивляться возросшим расходам, я окончательно завралась. То говорю, что зубы протезирую, то подруге в долг дала. Но это же не может продолжаться вечно!

– И вы решили обыскать квартиру Суворовой.

– Точно. Раздобыла отмычки...

– Где?

– Подумаешь! Откройте Интернет, там вам за умеренную плату черта с рогами найдут и в любое место доставят, – пояснила Катерина. – Приобрела инструменты, потренировалась немного и стала за домом Пелагеи следить. Но только у нее определенного графика не было. Некоторые старухи ровно в восемь анализы сдавать бегут, а потом до полудня в поликлинике толкутся. А Суворова непредсказуема! Да у меня и времени на слежку нет, я же работаю. Вот сегодня решилась, а тут вы!

– Вам известно, где Пелагея держит бумаги?

– Нет, – вздохнула Катя. – Она и мне, и Соне одну фразу кинула: «Все отдано на хранение моему лучшему другу, он никогда меня не предаст».

– Так почему же вы направились в квартиру? Нужно вычислить ее приятелей!

Собеседница нахмурилась.

– Она соврала. Как всегда, ни слова правды! Никаких друзей у Пелагеи нет. Только пуделиха и была, ее Люкой звали.

– Откуда вы знаете?

– Соседок осторожно порасспрашивала, – призналась Катя. – Никого из прежних жильцов уже не осталось, по пять раз квартиры хозяев меняли. Оно и понятно – центр, квадратные метры больших денег стоят, вот народ их покупает и перепродает. Все в один голос говорили: «Бабушка одинокая, к ней из социальной службы медсестра ходит. Имела собачку, пуделиху, та везде гадила, но ведь нехорошо со старухой ругаться, мы терпели. Когда Люка умерла, все обрадовались, а Суворова снова щенком обзавелась».

– Вы с Леной общаетесь? – спросила я.

– Нет, даже не знаю, где она живет.

– А с Павлом?

Катя сняла с пальца колечко и стала гонять его по столешнице.

– Он фамилию поменял, – сказала она наконец, – одну букву прибавил, стал Брыкин Павел Николаевич. Бизнесом занимается, богатый человек. Конечно, мы друг другу чужие, в толпе встретимся – разойдемся. Но ведь все же часть крови общая... я думала... может, объединимся и припугнем биологическую мать. У нас в клинике жена одного милицейского начальника пластику делала, очень милая женщина, я ее попросила о помощи. Дескать, хочу отыскать без особого шума родственников: Елену Ивановну Матвееву и Быкина Павла Николаевича. Дама не подвела, обещание выполнила, выяснила: Елена Ивановна Матвеева нигде не значится. Ни среди живых, ни среди умерших. И Быкин отсутствует, зато есть Брыкин Павел Николаевич, воспитанник детского дома.

Катя надела кольцо, сложила руки на столе, опустила на них голову и глухо сказала:

– Я съездила на него посмотреть и поняла: Брыкин и есть мой брат. Он на Пелагею похож. Прямо копия! У него даже уши такие, как у нее, – низко посаженные, верхушка не округлая, а будто срезанная.

– Вы с ним поговорили?

– Нет.

– Почему?

Катерина выпрямилась.

– Побоялась. У него вид такой... гордый. И потом, что я ему скажу? «Вы мой сводный брат»? Вот здорово будет! Если он фамилию сменил, то ничего общего с прошлым иметь не желает. В общем, глупость я с поисками родственников затеяла. Постойте, Пелагея ведь в больнице?

– Да, – подтвердила я.

– Она умирает?

– Врачи не теряют надежды спасти старуху, но ее мало.

– Где же могут быть спрятаны документы? – в отчаянии спросила Катя.

– Наверное, лежат в квартире, в тайнике, – предположила я. – Ирина делает ремонт, она выбросит весь хлам. Елисеева не знает истории вашей семьи.

– Полагаете? – с надеждой воскликнула Катя. – Думаете, я могу успокоиться?

– Пелагея Андреевна представилась Елисеевой одинокой женщиной. Марии Ивановне в деревне Опушково она тоже сообщила об отсутствии родственников. И поменялась с деревенскими жителями жилплощадью. Правда, съезжать с квартиры старуха не собиралась.

– Надо же! – удивилась Катя. – Она им квартиру отказала! Не родным детям, а посторонней женщине?

– Дочерей и, думаю, сына Суворова ненавидела, они были для нее лишь средством получить богатого мужа. А в последние годы дети стали для нее объектом шантажа, способом добывания денег. Скорее всего, хитрая Пелагея придумала бы и какой-нибудь финт с Ириной, чтобы получить бесплатную домработницу. Суворовой снова повезло, ей встретилась порядочная женщина, которая честно исполняла взятые на себя обязательства, – я решила завершить беседу.

– Все равно не успокоюсь, пока не получу историю своей болезни, – уперлась Катя.

– Если я выясню, какого друга имела в виду Пелагея, непременно сообщу вам. Но, полагаю, вам пора успокоиться. Наверняка, если Ира обнаружит записи, она их выбросит как ненужный хлам.

– Может, поговорить с ней? – протянула Катя.

– Дело ваше, конечно, но я бы не стала.

– Почему?

– Зачем показывать постороннему человеку свою озабоченность? Не следует демонстрировать интерес к бумагам, и тогда они очутятся на помойке, – ответила я, вставая из-за столика.

Глава 20

Около подъезда Исидора стояло несколько машин: «Скорая помощь», бело-серый микроавтобус с синей полосой и надписью «Милиция», а чуть поодаль припарковались две недорогие иномарки. Я сразу их узнала. Одна принадлежит Костину, другая его заместителю, Эдуарду Храмову. Намучившись с постоянно ломающимися «Жигулями», Вовка взял кредит и приобрел симпатичную черную иномарку, с которой теперь в буквальном смысле слова сдувает пылинки.

Какие чувства могут возникнуть у человека, который видит во дворе такой набор транспортных средств?

Я понеслась в квартиру Исидора, перепрыгивая через две ступеньки. Входная дверь, как всегда, оказалась открытой, я вбежала в холл и наткнулась на Вовку.

– Привет, – мрачно сказал он. – Вернулась?

– Ага, – растерянно ответила я. – А что случилось?

– Веру убили, – сообщил Костин.

Я свалилась на пуфик.

– Путинкову?

– Именно, – подтвердил майор, – ее.

– Она попала под машину? – предположила я.

Костин посмотрел на меня и задал вопрос:

– Где в этом лабиринте кухня? Ты можешь поставить чай?

– Конечно, – опомнилась я, – пошли.

Присев к столу и получив большую кружку чая, Костин насыпал в нее шесть ложек сахарного песка и начал вводить меня в курс дела.

Утром Вера не вышла из комнаты. Она не спала вместе с Павлом, держала дистанцию, в наш весьма раскрепощенный век ее поведение выглядело смешным, но Путинкова уведомила будущего мужа, что сохранила девственность и лишиться ее намерена только в первую брачную ночь.

Брыкин встал в привычное время и уехал на работу. Исидор писал статью в кабинете, потом к нему зашел Матвей, и старики сыграли партию в шахматы. Около часа дня Исидор стал удивляться. Вообще-то, Вера любила поспать, но никогда не залеживалась в кровати позже полудня.

– Может, пойти разбудить ее? – посоветовался он с Мотей.

– Зачем? – резонно сказал друг. – Тебя ведь об этом не просили.

Когда ходики показали ровно два, математик решительно встал и сказал:

– Нет, нужно заглянуть в гостевую. Вдруг Вере плохо?

– И правда! – испугался Матвей. – Нельзя исключать неполадок со здоровьем даже у столь молодой особы. Возьму-ка я из аптечки валидол...

Вооружившись таблетками, приятели тихонько поскреблись в дверь гостевой. Не получив ответа, они испуганно переглянулись и рискнули войти в комнату без приглашения.

Зрелище, ожидавшее их внутри, было шокирующим. Вера лежала в постели, одетая в пижаму с изображением уточек. Лицо девушки выглядело ужасно – открытые глаза выкатились из орбит, кожа приняла синеватый оттенок, шея раздулась.

Старики выбежали вон. Матвей почему-то вызвал «Скорую», хотя было понятно, что врачу здесь делать уже нечего, а более разумный Исидор позвонил Костину, которой после происшествия с Кларой оставил ему свой телефон.

– У нее случился сердечный приступ? – поразилась я.

Вовка вернул на стол пустую кружку.

– Странная заварка, – заметил он, – цвет желтый, а по вкусу не пойми что. Нет, Путинкову задушили. Проволокой.

Я уронила чайник, который собиралась вымыть.

– Задушили?

– Да, – кивнул Костин. – Смерть наступила примерно в пять утра, точнее пока не скажу. Есть предположение, что Путинковой дали снотворное, поэтому она не сопротивлялась убийце.

– Верно, так и было. Понимаешь, тут случилась история с АТМУ... – протянула я.