Сэндсторм - Лоренс Гоф

– Ты хочешь сказать, что, если я откажусь сотрудничать, ты убьешь меня?

– Вряд ли. Скорее всего, я поручу это Хьюби. Но ты молодец, сразу смекнул что к чему. Видишь ли, иного мне не останется.

– Что я должен делать? – спросил Чарли, понимая, что Дауни вовсе не шутит.

– Хьюби и Мунго предстоит прикончить олуха по имени Муамар аль-Каддафи, который управляет крошечным верблюжьим заповедником под названием Ливия. Вы с Дженнифер обеспечиваете условия, при которых Каддафи окажется в нужное время в нужном месте, то есть всячески облегчаете жизнь своим товарищам.

– Она что, тоже из профессиональных убийц?

– Как тебе не стыдно, Чарли? Впрочем, спроси у нее.

– А зачем убивать Каддафи?

– Затем, что он – террорист. Я никак не пойму, ты что, не читаешь газет? Мы располагаем всеми необходимыми документами. Целая пачка цветных фотографий, взрывы в аэропортах и тому подобное. Советую посмотреть, может, после ты будешь крепче спать. – Кровать скрипнула, словно радуясь, что наконец освободилась от этакой тяжести. Дауни направился к двери, взялся за ручку, помедлил и прибавил:

– Ты экспатриант, Чарли. Я не стану взывать к твоему чувству патриотизма. Однако не забывай, какая страна вырастила тебя и воспитала. Настало время платить долги. Подумай хорошенько.

Дауни открыл дверь и вышел из комнаты. За окном журчала вода, слышался женский голос. Дауни захлопнул дверь и словно отсек все и всяческие звуки, за исключением прерывистого дыхания Чарли и глухого стука, с каким в груди у него колотилось сердце. Некоторое время спустя, убедившись, что Дауни уже не вернется, Чарли поднялся с кровати и подошел к окну. Толстые железные прутья за стеклом были выкрашены в черный цвет, а потому с кровати, на фоне листвы деревьев, их было не различить. Он ухватился за один прут, дернул – бесполезно, тот, как и два других, даже не шелохнулся. День медленно клонился к вечеру. Чарли неподвижно стоял у окна, наблюдая, как на лужайку надвигаются ранние сумерки. Листья фиговых деревьев постепенно утрачивали свой серебристый оттенок.

Большую часть дня Дауни провел с Дженнифер, излагая той факты из жизни Чарли – ровно столько, сколько считал необходимым. Потом он отправился на кухню. Из портативного коротковолнового приемника «Сони» лилась синкопированная арабская музыка. Дауни принялся было насвистывать в такт, однако почти сразу бросил это дело, сообразив, что у него ничего не выйдет, и взялся за готовку. Он поставил на конфорку чугунок с рисом, бросил туда пучок зеленого салата, а затем включил духовку и сунул туда все, что требовалось для жаркого из голубятины. На десерт была пахлава – слоеный пирог с орехами, медом, сахарным сиропом и оливковым маслом, – излюбленное кушанье египтян, которое почему-то выдавалось греками за их собственное изобретение. Впрочем, вполне возможно, что греки правы. Дауни, как ни старался, не мог припомнить ни одного национального египетского блюда. Египтяне готовили по рецептам, что циркулировали по всему Средиземноморью, разве что добавляли в еду излишнее количество пряностей и жира.

Занявшись резкой зеленого перца, Дауни вдруг осознал, что вновь насвистывает какой-то мотивчик. Над столом лениво кружила муха; внезапно она совершила выверенную до миллиметра посадку на резальную доску. Дауни рубанул по доске ножом, промахнулся и выругался, а муха взвилась к потолку. Из крохотной комнатки без окон донесся душераздирающий скрежет выдираемого из доски гвоздя. Дауни улыбнулся. Хьюби и Мунго наконец-то взялись за работу. Он ссыпал на ладонь белые перечные зернышки, выкинул их в мусорное ведро, сунул руку под струю воды, что текла из крана. Как обычно, вода была тепловатой, а напор – до смешного низким. Дауни подошел к плите, открыл духовку, потыкал вилкой в голубиную ножку. Еще минут двадцать, а рис уже вот-вот будет готов. Он переместился к холодильнику, достал из него бутылку «Кастель Нестор», местного сухого вина, которую не так давно поставил охлаждаться, сорвал фольгу, откупорил пробку и налил себе под завязку целый стакан. Если посмотреть на просвет, вино имело зеленоватый оттенок. Дауни одним глотком осушил стакан наполовину, раскрыл пакет турецкого гороха, высыпал три пригоршни в соковыжималку, добавил лимонного сока и чуточку кунжутного масла, нажал кнопку, и соковыжималка принялась за работу. Дауни вновь выпил, снова проверил жаркое и установил, что мясо стало значительно мягче. Рис был само совершенство. Он переложил его на тарелку, красиво расположил голубей на большом блюде, разместил все на подносе и направился в столовую, где зажег свечи, потом окликнул Хьюби с Мунго, снял фартук и двинулся в сторону спален, чтобы сообщить Дженнифер и Чарли, что обед готов.

В самый разгар еды, когда была почата третья бутылка вина. Свитс сказал:

– По-моему, Чарли не справится.

– Ему кажется, что им манипулируют. – Дауни отложил вилку, улыбнулся Дженнифер и прибавил: – Все в наших руках. Как он тебе показался?

– Пока трудно сказать. Мне бы хотелось присмотреться к нему.

– Конечно, присмотрись. В конце концов, это твоя обязанность.

– Еще вина, детка? – осведомился Свитс у Дженнифер.

Дауни пристально посмотрел на него, но Хьюби притворился, что не замечает сурового взгляда.

Обед получился так себе, хотя Дауни надеялся на лучшее.

Мунго угрюмо молчал, Свитс капризничал, Дженнифер, как выяснилось, не особенно проголодалась. Вскоре Дауни остался за столом в гордом одиночестве. Он продолжал есть, даже когда утратил всякий аппетит. Впрочем, при воспоминании о пахлаве, которая стыла в холодильнике, у него опять потекли слюнки. Он вытер подбородок салфеткой и налег на вино.

Свитс и Мартин вернулись в комнату без окон. Хьюби подсунул гвоздодер под головку гвоздя, с силой надавил на ручку, и тут Мунго спросил:

– Откуда здесь это взялось?

– Со склада в дельте Нила.

– Интересно, где он раздобыл лендроверы?

– Там же, где Дженнифер, то есть черт его знает где.

– Понятно. Чарли совсем еще зеленый. А она?

– Знаешь, – проговорил Свитс, – пора бы Джеку раскрыть карты. Если он этого не сообразит, я потерплю-потерплю да и махну обратно в Колумбию. – Хьюби выдернул из доски очередной гвоздь. – Мне до сих пор невдомек, чего ради он связался с двумя гражданскими.

– Значит, имел на то основания.

– В тот вечер, когда тебя ранили, Джек спрашивал меня насчет Чарли: мол, как он себя вел и сумеем ли мы с ним сработаться. Догадайся, что я ответил. Если только по мелочам, вот что. А Джек… Ну давай, угадывай.

– Не знаю.

– А Джек сказал, что ничего другого и не планировал. Чарли ему нужен, но лишь до поры до времени. – Свитс перехватил гвоздодер, просунул под крышку ящика, чуть приподнял и вытащил из щели кусок оберточной бумаги.

– Я профессионал, – заявил Мунго, – и работать люблю тоже с профессионалами. Крепость цепи проверяется по самому слабому звену, верно?

– А то, – ухмыльнулся Свитс. – С другой стороны, в тебя выстрелили, и результат налицо. В Чарли тоже стреляли, однако он расправился со своим обидчиком. Так что с кем лучше работать, с профессионалом вроде тебя или с любителем вроде Чарли? – Он протянул руку к ящику и вдруг замер, улыбка исчезла с его лица, словно ее и не было. В ноздри Мунго ударила вонь. Внутри ящика находился некий продолговатый предмет, завернутый в белоснежную простыню. Свитс отдернул покров. – Господи Боже!

На них глядел Ахмед Max – тот самый юнец с пистолетом, который целился в Чарли и которого Чарли задавил.

Левую щеку трупа – ту, которой он ударился о капот «ситроена» – украшали черно-лиловые пятна. Челюсть была сломана, порваны связки, рот широко раскрыт, на небе запеклась кровь, губы распухли, за золотыми коронками, на месте выбитого зуба – зияющая дыра. Всюду, всюду кровь – на губах, на подбородке, даже на волосах и на ширинке, не говоря уже о рубашке и пиджаке.

– Между нами, – проговорил Мунго, – я буду спать спокойнее, если мы вобьем ему в сердце деревянный кол, да поздоровее.

– Согласен.

– Интересно, зачем он понадобился Джеку?

– Чтобы припугнуть Чарли, если тот начнет рыпаться.

Остекленевшие глаза Ахмеда, взгляд которых, как казалось Мунго, проникал ему в душу, побудил Мартина закрыть лицо трупа простыней. Свитс опустил крышку, а затем заколотил гвозди.

– Могло быть и хуже, – сказал Мунго, когда Хьюби кончил работу.

– Это как?

– А если бы Джеку вздумалось пригласить его на обед?

В момент удара вспыхнул ослепительно-белый свет. Чарли сел, попытался стряхнуть с себя одеяло… Рядом с кроватью стояла Дженнифер Форсайт, ее огненно-рыжие волосы сверкали в лучах солнца, которые проникали в комнату через стеклянную дверь, что отделяла холл от внутреннего дворика.