Хэлло, дорогая (СИ) - Мишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В углу что-то зашуршало. Хэл хотел бы открыть глаза, но ему словно песку под веки насыпали — он устало замычал и протёр их кулаком. Зашуршало снова. Хэл слепо повернулся на звук и снова погрузился в липкую дремоту. Он не мог очнуться, даже если бы очень хотел.
Снаружи было тихо. Только по Си-Эн-Эн показывали ночной выпуск новостей. Он доносился как сквозь вату: в Северной Дакоте полицейские вскрыли дом и обнаружили несколько трупов, обезображенных настолько, что сейчас с трудом проводится их опознание. В подвале прямо в бетонный пол были залиты два стоматологических кресла. В одном из них нашли мужчину, у него на голове захлопнулся медвежий капкан. Хэл даже во сне понимающе улыбнулся. Толковый парень, этот кто-то из Северной Дакоты.
Хэл проваливался во второй пласт сна, ещё глубже, и думал краешком непогасшего сознания. Как много в этом мире таких же, как он? Почему они убивают? Почему убивает он сам?
Диктор будничным тоном зачитывал статистику. Экран дешёвой плазмы ронял на спящего Хэла бледный свет, отчего его белые волосы казались ещё белее. Он был припорошен снегом, посыпан пеплом. Он был почти-что-мертвец под слепым глазом телевизора.
— За последние двадцать лет на территории США значительно возросло количество преступлений, классифицируемых как «серийные убийства». Согласно статистике, самые опасные маньяки отметились в штатах Мэн, Юта, Теннесси, Луизиана…
Он говорил, говорил и говорил. А в углу его монотонный голос снова прервало шуршание.
Да кто это?
Хэл слабо приоткрыл смеженные веки и скользнул по комнате взглядом. Лёгкие белые шторы закрывали вид на улицу. На телеэкране показали дом, где произошло жестокое убийство. Это был симпатичный кремовый особняк в обрамлении старых тисовых деревьев. Диктор сообщил, что среди тел нашли выжившую, чьё имя из соображений безопасности не раскрывалось. Сейчас она в состоянии средней степени тяжести, и её направили в больницу.
С тихим щелчком клапаны чемодана открылись. Голос диктора стал неважным. По комнате поплыл душный запах крови, мяса и костей. И дрожжей. Хэл поморщился. Да, чёрт возьми, этот сучий бабий запах. Запах женщины без мужчины. Молочный, тучный, сладко-гнилой. Хэл, сложив на животе руки, будто его это не пугало, наблюдал за тем, как медленно открылся чемоданный зев, и по дешёвому чёрному пластику скользнули тонкие женские пальцы с обломками ногтей, похожие на быстрых косеножек. Указательный и средний пальцы были обрублены по фаланги.
В этом было что-то такое знакомое. А потом он вспомнил.
Сара попыталась оцарапать его, пришлось лишить её этой возможности и рубануть ножовкой по пальцам.
Он равнодушно смотрел, как молния сама по себе поползла вниз, открывая чёртов чемодан. Там, внутри, шевелилось что-то.
Что-то живое. Что-то немёртвое.
Хэл почувствовал, как загривок охватил холодный пот, а во рту пересохло. Он был неподвижным наблюдателем, пребывая в самом паршивом состоянии — как его обычно называют, сонный паралич? Да, именно так.
И тут он усомнился. А сон ли это? Вдруг нет?
Из чемодана выползла вторая рука. Третья, в крови по локоть, высунулась и по-змеиному изогнулась почти вместе с ней. В это время изнутри, по толстой пластиковой крышке, с той стороны чемодана глухо постучали.
И чемодан вздрогнул.
Хэл не намеревался двигаться с места. Он почему-то думал о змеях. И что змеи не нападут, если не заставлять их нервничать. Может, если он будет вот так лежать здесь и не отсвечивать, всё будет тип-топ?
Из вонючего нутра поползла новая рука. Хэл узнал её: та девушка, которую он убил годом раньше. Она носила точно такой же браслет дружбы. Он узнал его, потому что на нём было написано смешное имя — «Банни». Крольчонок. Хэл вспомнил, что улыбнулся этой мысли, прежде, чем сломать ей руку одним резким движением. И он помнил, как она хрипло плакала и стонала под ним. Он пошутил тогда, что кролики любят совокупляться, какого чёрта тогда она недовольна, грёбаная тварь?
Он медленно моргнул, будто боялся, что чемодан за ним наблюдает.
Ещё одна рука выползла и затанцевала в воздухе. Рейчел Торренс, две тысячи пятнадцатый год. Ей было около тридцати, он отвёз её на свидание в кинотеатр под открытым небом, а потом изнасиловал на капоте собственной машины. Она даже после смерти была той ещё штучкой. Хэл вспомнил, как швырнул её к лобовому стеклу, когда задушил, и она развалила ноги в стороны. Тогда он сказал с укором: «Я тебя убил, шлюха, а тебе всё мало?». И свёл ей колени, прикрыв их платьем.
Рука с алым пошлым маникюром и острыми ногтями была ему очень знакома. Под них — Хэл мог клясться — забилась земля. Та сука влепила ему пощёчину и оцарапала лицо. Он проткнул её железным прутом насквозь и имел, пока она сипела и брызгала кровью из горла.
Рука с пружинкой для волос на запястье. Это Бекки Мур. Черлидерша. Он долго её окучивал. Она ломалась неделю. Хэл даже подумал отстать от неё, но интуиция шептала, что этого делать не стоит. Что она блядская шлюха и заслуживает смерти. Хэл подождал ещё пару дней и оказался прав. Она первой полезла ему в брюки, впилась в губы своими губами, пахнущими вульгарно-девичьи — жвачкой. И тогда он почти срезал ей башку леской.
По краю чемодана паучьи пробежала совсем нежная ручка.
Лиза.
Хэл в первый раз почувствовал болезненно-сладкий укол в грудь. Он вспомнил эту девушку тоже, хотя не хотел. Она была дочкой его соседей. Когда она пропала, он помогал искать её. Даже пошёл в сколоченный поисковый отряд и выражал отцу и матери соболезнования. Несколько раз копы подходили к месту, где он спрятал останки, очень близко, но у Хэла с фантазией всё было в порядке — и ящик с трупом, затиснутый в дыру над головой под дорожным мостом, там, наверху бетонной опоры, никто бы не додумался искать. Обычно ищут в земле — но в земле Лизы не было. Ближе к небу он припрятал Лизу. Хэл помнил, как тяжело решился на это убийство. Но Лиза была только в старшей школе. Он сам поздравлял её с восемнадцатилетием. В тот вечер он пришёл к ней с праздничным кексом, украшенным свечой. Родителей не было дома, праздновать хотели двумя часами позже.
